Тем временем мы выехали из Владимира в направлении Нижнего Новгорода.

– Мы без остановок поедем или переночуем?

– Когда объедем Новгород, пересядешь за руль. Спать будем по очереди.

– Ладно. От Новгорода до Василисы придется ехать часов девятнадцать, не меньше. Плюс там паромная переправа… Но по дороге будут попадаться всякие гостевые дома.

– Нас примут в два часа ночи?

– Меня всю жизнь только так и принимали. К тому же, с тобой я, а это значит, что все заведения, тайно поддерживающие чародеев, заведомо на нашей стороне. У нас со взаимовыручкой все очень хорошо, даже если друг друга не знаем – все равно поможем. У людей такое редко где встретишь.

– Так. Отлично. И за шесть часов мы успеем доехать до одного из них?

– Конечно. В Орлове есть гостиница, может, встретим там кого-то из моих знакомых, если повезет.

На этом наш диалог закончился, и я подумала, что было бы неплохо поспать, ведь мне предстоит делать то, чего я очень давно не делала – оставаться в здравом уме на протяжении огромного количества времени.

Я плюхнулась на бок и подложила свою куртку под голову, изобразив тем самым подушку. Заснуть получилось настолько быстро, что я не сразу поняла, что сплю. Знание это мне открылось лишь тогда, когда я вновь увидела лица моих мертвых друзей. Это был тот самый вечер.

Мы сидели вокруг костра, рассказывали байки, спорили, чья группа найдет больше всего ценных вещей (большинство были за группу Бэзила, остальные же голосовали за нашу) и принесет обратно в общину.

– Он же сказал, что отыграется на этом походе? Сказал – сделает, – уверял всех Андрей. К слову, у него был дар предсказания, потому спорить было заранее бесполезно. Хотя, признаюсь, его прогнозы не всегда сбывались.

– Да нет, снова застрянет где-нибудь и потратится на боевые действия. Ему только военные УАЗики взрывать… – кажется, это была Саша. Она отвечала за еду, очень тихая и милая девушка.

– А по-моему, на этот раз он действительно возьмется за ум. Регина его сильно задела в прошлый раз, – заключил Витька. Его всегда раздражало, что его так называют. Сам Виктор был очень серьезным молодым человеком, ответственным и деловитым. Каждый раз, когда он задумывался о чем-либо, Виктор тщательно протирал свои очки с трещиной на правой линзе. Имя Витька совсем не клеилось с его сдержанностью и умным выражением лица. Говорили, что он внебрачный сын какого-то депутата, который оплатил ему престижное образование, а затем натравил на него копов, когда у молодого юриста прорезался дар. Но правда это или нет, я не знаю.

– Ну, позже и выясним, – я услышала свой голос. – Виктор Семенович, разгоняйте всех. Я с ног валюсь, так что все ложится на ваши плечи.

Вот, мы начали расходиться и искать места потеплее. Несколько парочек остались под открытым небом. Лучший отдых для молодых влюбленных – сидеть вместе под теплым пледом, смотреть на чистое звездное небо и разговаривать обо всем на свете.

Я ищу дерево. Оно здесь такое одно, самый крупный дуб из всех, что я видела. Его корни образуют углубление, похожее на нору. Туда я и решаю забраться уже в который раз. Этим маршрутом мы ходили часто, каждый куст был исследован нами. И дерево это отличалось от остальных на энергетическом уровне.

Я долго не могла уснуть. Но когда наконец сделала это, то спала беспокойно, все время ворочаясь. А потом наступило утро.

Часы на руке показывали пять утра, мне в лицо ударил красный свет. Солнце окрашивало рассвет сотнями оттенков алого и пурпурного. Я выбралась из норы, чтобы осмотреться.

Слишком поздно я поняла, что не хочу смотреть на все это вновь, но воспоминание неотвратимо вело меня к поляне с потухшим костром. Я пыталась кричать, убежать, отвернуться или хотя бы остановиться, но все было бесполезно. Тогда я начала предпринимать попытки проснуться. Легко осознать, что ты во сне, но тяжело из этого сна выбраться. Ничего не выходило, а место страшной резни приближалось. Уже можно было различить кровь на одеялах и одежде.

К счастью, в этот момент меня выкинуло в реальность, я почувствовала на плече руку Ханса и услышала его голос.

– Подъем, – нагнувшись ко мне, он стоял на улице, дверь машины была открыта.

– Спасибо, что разбудил. И это не сарказм, – сонно добавила я, поднимаясь и вылезая из машины. Руки предательски тряслись. – Скажи, что я не кричала во сне.

– Не кричала. Что тебе снилось?

– То же, что и всем, пожалуй, – ответила я его же словами, садясь на кресло водителя. Ханс сел на пассажирское спереди. Снег до сих пор шел. Я посмотрела на стрелки и заметила, что время не то, которое должно было быть. – По-моему, ты уехал немного дальше, чем предполагалось.

– Ты спала. Подумал, что смогу проехать еще немного.

– Как мило с твоей стороны, – я включила дворники, чтобы они счистили нападавший за то время, что мы стояли, снег, а затем вывела машину с обочины на дорогу. – Не хочешь поспать?

– Пришла моя очередь мучить тебя разговорами. Кто такой Виктор Семенович?

– Так, – мозг усердно начал соображать и в итоге узрел истину, – я не кричала во сне, но очень разборчиво разговаривала?

– Весьма.

– Ну ладно, не такая уж это и тайна. Витька – давний друг и товарищ. Ныне покойный, к моему дикому сожалению. Он был частью моей группы, когда я была в общине.

– Это та группа, которую разобрал на части Алфавит?

– Да, она самая. Иногда мне снятся они. Снится тот вечер. И утро, когда я всех обнаружила. Обычно я просыпаюсь после того, как вдоволь насмотрюсь на все это. Так что да, я тебе благодарна за то, что вытащил меня намного раньше.

– Всегда пожалуйста.

– Тебе тоже снится что-то подобное?

– Нет. Мне вообще редко что снится. В основном я вижу сны под сильным впечатлением от чего-либо.

– Вроде первого убийства?

– Да. В тот день мне приснилась моя жертва.

– Говорила с тобой?

– Спрашивал. За что я это сделал. А у меня не было ответа, только приказ, который я выполнял. Может, тот человек и заслужил подобное. Но ведь, может, и нет.

– Ну, знаешь ли, это редкость, когда специально обученного человека отправляют убивать невиновного. Думаешь, меня объявили в розыск потому, что я всего лишь таскалась с беспризорниками? Кстати о розыске, тебя разве не должны искать?

– Чтобы начать разыскивать человека, нужно чтобы этот человек существовал.

– Хорошая точка зрения, мне нравится. Ты инсценировал свою смерть? Или подделал свидетельство о смерти?

– С точки зрения бюрократии, я никогда не рождался. Камеры меня не опознают, меня нет в базе данных.

– И аккаунта Вконтакте у тебя тоже нет? – я улыбнулась.

– Да с кем я вообще разговариваю, – он смеясь откинулся на спинку кресла.

– Ну что мы все о плохом, да о плохом. Просто представь: если бы у тебя был аккаунт, ты бы выкидывал туда свои эпичные сэлфи на фоне заката. А толстые и малость глуповатые тетки из IT-отдела писали бы в комментариях, что тебе пора жениться. Завидующие твоей молодости, красоте и, самое главное, отсутствию толстой жены мужья этих теток писали бы приблизительно то же самое в надежде, что ты женишься на отъевшейся бабище и облысеешь, как и они сами. Ты бы уклончиво отвечал, что, может, позже, а на самом деле молился бы, чтобы все они от тебя отстали, – я глянула на него, чтобы проверить его реакцию. Он улыбался, закрыв глаза правой рукой. Хороший знак. – Мало чему можно позавидовать. Начинаешь любить свою жизнь, а?

– У тебя просто кошмарная фантазия.

– Ага. Вот ты только ненадолго соприкоснулся с ней, а каково мне? Я с ней живу. Постоянно, двадцать четыре на семь.

Атмосфера нормализовалась, и я успокоилась. Пожалуй, мне это нужно было даже больше, чем ему. Руки перестали трястись, настроение улучшилось, появилась некоторая бодрость – хоть всю ночь машину вести теперь.

Фонари на трассе практически не появлялись, они стояли по две-три штучки, когда мы проезжали небольшие деревеньки, но света от них было мало.