Глава первая. Заражение крови

В сердце и в глаз ему попали два осколка

дьявольского зеркала, в котором, как мы, конечно,

помним, все великое и доброе казалось ничтожным и

гадким, а злое и дурное отражалось еще ярче…

Ханс Кристиан Андерсен,

Снежная королева

Еще один бот с лязгом проехал в сторону единственного фонаря на Новой улице. Новой она называется вот уже лет тридцать, а то и больше. Я медленно выхожу из-за мусорного контейнера, оглядываюсь по сторонам, куда уходят рельсы. Пронесло.

С тех пор, как их выпустили на улицы, таким как я места в России нет. Все мы думали, вся наша община, что государство шутит, что сплетни распускает РПЦ или кто-то вроде Милонова. Каково же было наше удивление, когда повсюду действительно стали устанавливать эти чертовы рельсы.

Половина наших уехала из страны, а другие, кому не хватило денег или смелости, такие как я, остались, вынужденные прятаться. Нет, конечно, нас никто не заставлял, мы сами были неспособны жить обычной жизнью среднестатистического гражданина. Теперь мы все точно мечтаем о том, чтобы вернуться в средние века, где нас было найти тяжелее всего. К черту болезни и антисанитарию, у нас есть свои методы борьбы с эпидемиями. А здесь мы все, включая убийц, торговцев оружием и наркодилеров, были как на ладони. Хотя, я бы себя к таким ребятам не отнесла.

За поворотом что-то громыхнуло, и я, прежде чем успела сообразить, отскочила к стене, вжалась в нее всем телом и прислушалась. Слышались четкие удары. Я высунула голову из-за угла чтобы посмотреть, что там творится. Какой-то бедняга совсем выжил из ума: он стоял и дубасил все, что подвернется ему под руку. Мусорные баки, стены, редкие кусты… Послышался знакомый металлический скрежет.

Следующий бот-дозорный засек беснующегося мужика, сработала сигнализация. Это не та сигнализация, которая орет у вас под окнами, когда вы видите самые интересные сны, эта сигнализация практически бесшумна. И создана она для того, чтобы предупредить жертву. Да, по закону необходимо предупреждать человека, прежде чем оглушить его и увезти в участок, но про громкость никто ничего не говорил. Если повезет, то успеете сбежать. Если нет – вас приволокут в отделение полиции, пробьют по базе данных, наберут на вас правонарушений на круглую сумму, после чего вы либо их все выплатите (действительно только для политиков и священнослужителей), либо вас чипируют, и вы идете отрабатывать по программе развития северных регионов. Это если на вашей совести нет особо тяжких преступлений.

Так вот, бедняга убежать не успел и на бота никакого внимания не обратил, отчего ему прилетело электрическим зарядом прямо по репе, а после его еще и укутало в плотную сеть и утащило вверх по рельсам. Меня бот не заметил. Говорят, скоро им встроят тепловизоры помимо обычных датчиков движения. А к 2030-му планируют ввести систему распознавания лиц, что позволило бы избежать ошибочные действия по отношению к высшим слоям общества. Теперь никому уже не смешно, а вот лет десять назад ухохатывались бы от одной мысли о чем-то подобном.

Обходными путями, стараясь оставаться в тени, я огибала жилой район маленького захолустного городка. Что-то вроде малой родины для меня. Пройти еще два здания – и я дома.

Здесь я года три не была, не меньше. Практически ничего не изменилось, только рельсы неприятно исполосовали каждый метр квартала, с высоты птичьего полета они были больше похожи на тонкую паутину царапин на теле города.

Проходя мимо знакомых домов, я вспоминала. Картинки кучами всплывали в памяти, выдавливая на моем лице улыбку. Я слишком поздно поняла, что отвлеклась.

Бот подкрался абсолютно бесшумно, издал короткий приглушенный писк и выстрелил дротиком. Я увернулась, и он вонзился в дерево позади меня. Этот был явно новее того, что утащил мужика. Надо срочно уйти от рельсов ближе к домам. Пришлось перемахнуть через кусты шиповника, прокатиться по пожухлой, так и не занесенной снегом с осени траве и продолжить привычное движение вдоль дома, только медленнее и тише.

Второй дротик пришпилил рукав моей куртки к стене, но заряд до тела так и не дошел. Все-таки придется останавливаться. Дыхание за некоторое время выровнялось, сердце замедлило ритм. Никаких движений я не сделала, а потому бот дополнительно просканировал участок и уехал ни с чем. Не без труда я вытащила дротик из стены, освободив тем самым свою конечность.

До нужного подъезда добралась без чрезвычайных ситуаций, в полутьме нашла нужную квартиру и тихо постучалась. Сначала звуков не было слышно вообще, а затем задвижка замка с той стороны скрипнула, и дверь отворилась.

Следующие двое суток я провела в квартире своих родителей. Впервые за последние три года я поела нормально. Мои вещи были постираны, дыра от дротика в куртке зашита.

– Тебе стоит найти способ постоянной связи. Мы волнуемся за тебя, – с упреком заметила мать.

– Мне нельзя телефон, я в государственном розыске. Чем вам не нравится мой способ передавать сообщения?

– Вороны? Серьезно?

– Они гадят на машину, – вклинился папа.

– Можно подумать, это ты ее отмываешь каждый раз.

– Ладно. Сделаю вам биомеха как-нибудь. Но это сложнее, поэтому если сломаете – на год останетесь без связи, – последнее, хоть и было во множественном числе, относилось только к отцу.

Мой приезд выпал как раз на выходные, так что возможностей провести время с семьей было хоть отбавляй. В пределах квартиры, конечно. Было бы неприятно, если бы какая-нибудь камера засекла меня в полдень. Нашли бы за минуту.

Я рассказывала о местах, где была. В основном о дикой природе, конечно же.

– В Салехарде сейчас из-за погоды рельсы на ремонте, их чистят. Плохая идея класть рельсы на севере.

– Плохая идея класть рельсы в принципе.

– Не могу не согласиться, пап, – я сделала очередной глоток растворимого кофе из большой кружки с картинкой танка. Приятно было сесть и отдохнуть, но чувство покоя не посещало меня по меньшей мере лет шесть. По большей – всю жизнь.

– Извини, что спрашиваю, возможно это не мое дело, но… Что ты здесь делаешь?

– Вы имеете право знать. Недалеко отсюда есть деревня, в лесу, как ее там… Неважно, мне надо туда.

– Там есть рельс…

– Поэтому мне туда надо. Бот на том рельсе болеет. – Родители посмотрели на меня, как на последнюю умалишенную, но ничего не сказали.

– Ладно, хорошо, допустим…

– Так, не тот термин, – перебила я. – Ладно. Это не болезнь в вашем, человеческом плане, скорее, как вирус. Недопустимый. Абсолютно чуждый нашему миру. Это очень интересно, мне нужно взглянуть на него. А еще кто-то заказал меня наемному убийце, – это было сказано много тише.

Реакция последовала незамедлительно:

– Собирайся. Уезжай в Америку.

– Даже и не подумаю. Что мне там делать? Там скучно, мы там – естественное явление.

Отец встал, вышел с кухни и вернулся с чем-то кожаным в руках. Когда он положил это на стол, я разглядела пистолет в кобуре.

– Вы вдвоем с ума сошли?! Ладно она, но ты – взрослый человек!

– Мам, спокойно. Это лишь мера предосторожности. Как огнетушитель у вас в машине. Вы же им ни разу не воспользовались.

– Ну правда, Мир. Все с ней будет в порядке. Готов поспорить, киллера не вчера наняли, не удивлюсь, если он уже три года за ней ведет охоту, и все безрезультатно. Хотя вводную лекцию по самообороне организовать просто необходимо, это очень серьезно.

Я не стала им говорить, что за моей головой охотятся всего неделю. В первый же день, как меня попытались убить, я сбежала из города. И бежала, ощущая угрозу прямо за спиной каждый раз, стоило мне отвлечься. С тех пор это первая остановка. Кроме того, маму вроде получилось немного приободрить. Совсем чуть-чуть.

Практически все воскресенье я проспала, то просыпаясь на минуту, то снова засыпая. Во снах я чувствовала чужое сердцебиение. Сердце колотилось так, будто человек либо испытывает невероятный страх, либо проявляет небывалую активность. Меня сжирал интерес, что же там происходит, но некая часть меня осознавала, что это точно не прыгающий на батуте счастливый ребенок и не золотой призер чемпионата мира по бегу. Ничего хорошего.