— Тише, детка. Это всего лишь я и ты.

Его пальцы начинают выводить небольшие круги на моей коже. Его глаза, обычно серо-голубого цвета, сегодня темнее. Его зрачки расширены и от него пахнет травкой. Он не курил, пока я была за столом, но он мог сделать пару затяжек, в то время как я была в туалете.

В его взгляде застыл вопрос. Думаю, я знаю ответ на него. Он хочет меня поцеловать. И он хочет знать, есть ли у него шанс. Но хочу ли я, чтобы он меня поцеловал?

Как я могу ему отказать, когда он так много сделал для меня? Он — причина, по которой я сейчас не предлагаю сексуальные услуги на улице. Вернее, он — одна из причин. Я проглатываю комок в горле и кладу руку ему на грудь.

— Ты был очень добр ко мне, Дозер. Я никогда этого не забуду, — говорю я ему.

Он глядит на меня с любопытством.

— Ты куда-то собралась, детка?

Я качаю головой. Несмотря на такую возможность, я еще не решилась на это.

Могу ли я уехать сейчас? Или лучше подождать до вечеринки, пока я не выполню свою часть сделки, а Мав не выполнит свою? Мне нужно больше времени, чтобы все обдумать. Я останусь сегодня, но я не знаю, что ждет меня завтра.

— Я хочу поцеловать тебя.

— А как же Мав?

— Маву ни к чему об этом знать.

Пока мой мозг лихорадочно придумывает отговорку, он произносит:

— Не знаю, когда я в последний раз так долго ждал, чтобы поцеловать девушку. Кажется, я ждал вечность, чтобы оказаться ближе к тебе и без наблюдателей.

Затем он наклоняется вперед, и его губы накрывают мои. Его рука ложится на мою спину, а другая обхватывает мою шею и приближает мое лицо к своему. Его язык ласкает и исследует мои губы. Он на вкус как пиво, а его рот настолько больше моего, что это подавляет.

Он обхватывает меня крепче.

Мой инстинкт призывает меня бежать. Спасаться.

Вместо этого я отсчитываю секунды до тех пор, пока не смогу вежливо отстраниться.

Что я скажу, когда он попытается зайти дальше поцелуя? Он пил… больше, чем обычно. Что, если он плохо воспримет мой отказ? Что, если он не захочет остановиться на одном поцелуе? Страх тяжёлым грузом оседает в нижней части моего живота.

— Детка, — произносит он напротив моих губ. — Расслабься, это просто поцелуй.

— Я знаю. Просто мне больше некуда пойти, если он узнает. Извини. Я не хотела все испортить.

— Ты не испортила. И я не позволю ему вышвырнуть тебя. На самом деле, я собирался завтра сказать Маву, чтобы начал подыскивать для Эджа кого-то другого, — его глаза встречаются с моими. — Я не хочу, чтобы ты была с кем-то ещё, кроме меня.

Моя челюсть отвисает до пола.

Он тихо посмеивается и поднимает меня со своих колен. Он действительно очень привлекательный. Хотела бы я что-нибудь чувствовать к нему.

Встав в полный рост и теперь возвышаясь надо мной, он наклоняется, целует меня в макушку и говорит:

— Подумай об этом. Нам было бы хорошо вместе.

Прежде, чем запереть дверь, он произносит:

— Спокойной ночи, детка. Сладких снов.

Глава 16

Каждое испытание, с которым мы сталкиваемся, несет в себе что-то хорошее. Если ты внимательно посмотришь на руины, ты увидишь, что все эти разрушения формируют нас.

МАВЕРИК

Я сижу за одним столом, выпиваю вместе с Тазом и Гризом, погруженный в свои мысли. Глядя на янтарную жидкость, ищу ответы, которые просто так не приходят.

С прошлой ночи Куколке было неловко рядом со мной. Сначала я думал, что это из-за нашего едва не состоявшегося поцелуя. Или, быть может, она ждала наказание за то, что назвала меня болваном. Затем я подошел ближе, чтобы понаблюдать за тем, как она надирает задницу каждому, кто играл в покер, но все ее тело напряглось. Она внезапно потеряла всякое чувство концентрации. Перестала обращать внимание на игру, на действия других игроков, и начала проигрывать.

До того, как я подошел, она выигрывала как опытный картежник. Сосредоточенная. Хитрая. Умная. Очередные грани ее личности, которые застали меня врасплох, и, если честно, чертовски меня возбудили.

Принарядившаяся и сексуальная, она сидела там, пила гребаный девчачий напиток и прикарманивала деньги у самых жестоких людей, которых я знаю. Опытный боец и экс-наемник. Морпех. Клубный головорез и бывший заключенный. Я не мог оторвать от нее глаз, даже если бы захотел.

Парни стебались над ней, но она не реагировала, даже тогда, когда в их шутках появился сексуальный подтекст. Она оставалась рассудительной, не переставая меня поражать своим поведением, черт возьми. По какой-то причине, я был единственным из-за кого она потеряла нить игры.

Мое тело, переставшее слушать мозг с момента нашей встречи, хотело ее. Хотело оказаться внутри нее. Грязные образы того, как я склоняю ее над столом, проносились у меня в голове с дикой скоростью.

Границы, которые я прочертил для себя, размываются, когда речь заходит о ней. Я чуть не поцеловал ее прошлой ночью. Если бы Джейд не прервала нас, я бы ее поцеловал. И я бы не остановился на этом. Она бы уже была в моих объятьях.

От моего внимания не ускользнуло, что наши тела идеально подходят друг другу, как ключ и замок.

За этой мыслью последовало воспоминание о ее реакции при виде Джейд, привязанной к моей кровати. Она была в ужасе, в режиме полномасштабной паники, вырывалась и царапалась, лишь бы выбраться из моей комнаты. Можно подумать, я пытался столкнуть ее со скалы, а не повернул лицом к кровати с привязанной к ней обнаженной женщиной. Затем, как по мановению волшебной палочки, она успокоилась от моего прикосновения, обмякла в моих руках и, будь я проклят, черт подери, если мой голос не укротил огонь и страх в ее глазах. Я попросил ее довериться мне, и она доверилась. Отдала мне свое доверие без вопросов. Несмотря на все то дерьмо, которому я подвергал ее на протяжении последних нескольких дней. В результате на меня накатило неистовое желание не только защитить ее, но и обладать ею. Мое тело и мой мозг были настроены получить лишь одно… ее.

Только ее.

Подо мной.

На мне.

Любым способом, которым бы я смог ее взять.

Но вопль Джейд положил конец всему тому, что должно было произойти.

И я провел остаток ночи, пытаясь убедить мое тело и разум, что Куколка не для меня, и гадая, какого черта с ней могло произойти, раз вид Джейд вызвал у нее такую реакцию. Она утверждала, что у нее клаустрофобия. Да, возможно, это могло объяснить вечно открытую дверь Дозера и ее уклончивые ответы, но что-то мне подсказывало, что дело в другом.

Шрамы.

У нее их было больше, чем на запястьях. Шрамы, которые залегают глубже, как и в моем случае. Шрамы под ее великолепной кожей и синими как море глазами. И мало-помалу они всплывают на поверхность и предстают передо мной.

Например, как на днях, когда Боди удерживал ее. Что бы там ни произошло, для нее это была не игра. Беспокойство, которое излучали ее глаза, поведало мне о многом.

Черт! Мав… ты снова это делаешь…

Ты не можешь продолжать позволять ей проникать и захватывать твой разум.

Я заставляю себя игнорировать ту часть меня, которой она не безразлична. Ту часть, которая хочет знать каждую треклятую деталь о ней.

Но это — самое трудное, что мне когда-либо приходилось делать, потому что в глубине души какая-то низменная часть меня жаждет ее. Жаждет ее как никого и никогда не жаждала, даже Дану.

И это сущая правда. И единственное, что поможет мне выкинуть ее из головы — тот факт, что она не для меня.

Она для Эджа. Один раз я уже подвел моего лучшего друга. Будь я проклят, если сделаю это снова.

Перевернув бутылку вверх дном, я выливаю остатки «Джека Дэниелса» в мой стакан. Я чувствую, что дошел до кондиции, но остатки жидкой эйфории так и манят меня, выкрикивая мое имя.