Имя… Имя… Имя…

Я даже не знаю ее имени.

Это может быть что угодно. Саманта. Элисон. Тэмми. Я качаю головой. Нет, она не похожа на Тэмми. Может быть, Трейси.

Завтра.

Завтра я заставлю ее назвать мне свое имя. Сразу после этого я узнаю, почему, черт возьми, она меня боится.

— Мав? — кто-то машет рукой перед моим лицом. — Мав?

— Что? — мой взгляд медленно скользит вверх. Мне открывается вид на классные сиськи, ложбинку и кожу цвета мокко. Но я вздрагиваю, когда мои глаза натыкаются на карие радужки ее глаз. Я ненавижу карие глаза. У Даны были карие глаза. Мне требуется секунда, чтобы узнать девчонку, стоящую передо мной.

— Я не знаю, стоит ли мне вообще что-либо говорить, — вырывается из ее рта. — Это насчет… Тыковки. Наверно, не стоит.

— Г-говорить что? Что насчет нее?

Ее глаза расширяются.

— Э-э… ничего. Может быть, когда ты будешь не так…

Она пытается уйти, но я хватаю ее за плечо.

— Лита… Ло, как там, черт подери, тебя зовут, если тебе есть что сказать — говори, не молчи.

— Ты слишком пьян, Мав, я не хочу быть причиной разборок.

Я награждаю ее свирепым взглядом, и ее сопротивление дает слабину. Она нерешительно смотрит на меня, глубоко вздыхает и начинает говорить.

— Какое-то время назад я была в туалете. В кабинке рядом со мной кто-то шмыгал носом. Нюхал кокс.

Мои вены покрываются коркой льда. Я резко вскакиваю со стула.

— Чё за херня? Тыковка?

Лита хватает меня за руку. Я вырываюсь из ее хватки. Она поспешно говорит:

— Я старалась держаться поблизости, чтобы знать наверняка, кто именно это был, но я не хотела, чтобы кто-нибудь из парней оторвал мне голову за то, что надолго исчезла. Так что я не спускала глаз с двери.

— Ты видела, как она вышла? Видела только ее?

Она кивает.

— Ты уверена, черт подери? — рявкаю я.

— Она — единственная, кого я видела выходящей из туалета.

Постепенно кусочки головоломки встают на свои места, и поведение Куколки этим вечером становится понятным. Я не хочу верить в это. Но она чертовски волновалась. Потела. Не смотрела на меня. Дергалась. Боялась. Потому что она, мать ее, знала правила и нарушила их!

Она дождалась, пока мы все не начнем ей доверять.

Она лгала! Прямо. Черт. Бы. Ее. Побрал. Мне. В. Лицо.

Я хватаю стоящую передо мной пустую бутылку и отправляю ее в полет, разбивая зеркало позади Литы. Осколки стекла падают на пол. Я оборачиваюсь. Оставшийся в комнате народ глядит на меня так, будто я сошел с ума.

Мое прошлое повторяется. Пять гребаных лет назад они смотрели на меня точно так же. Не только в тот день, когда Дана ушла от меня, но и в тот день, когда я нашел ее.

Меня будит приглушенный звонок телефона. Кряхтя, я смотрю на часы и вижу, что сейчас почти 3 часа утра. Я до сих пор пьян от спиртного, в котором топил себя несколько часов назад. Достав свой мобильник из-под подушки, я вижу входящий вызов с неопределившегося номера телефона. Мою кожу покалывает. Надежда проносится по моему телу как метеор. Я отвечаю, молясь, чтобы это была Дана. Может, она звонит из таксофона или с телефона своей подруги. Пожалуйста, Боже, пусть это будет она.

— Да.

— Ты парень, который ищет рыжую?

Я мгновенно трезвею и просыпаюсь. Я резко сажусь и тру спросонья глаза.

— Кто это?

В ответ мне доносится тишина, и в моей груди вспыхивает паника.

— Эй? Ты слышишь меня?

— Твое предложение о вознаграждении все еще в силе? Если да, у меня есть для тебя адресок. Но сначала встретимся. Деньги вперед.

Каждая конечность в моем теле напрягается. Я судорожно вздыхаю, хватаю простынь и отбрасываю ее в сторону, свешивая ноги с кровати.

— Нет проблем. Скажи мне, где она находится, и ты получишь свои деньги.

— Нет. Мы встретимся. Я получу бабки и только тогда дам тебе адрес.

Я начинаю натягивать на себя джинсы.

— Ладно! ГДЕ? — рявкаю я.

Оказывается, парень — это жалкий наркодилер из Альбукерки. Парень, которому я около двух недель назад показывал фотографию Даны. Когда мы встречаемся, Эдж угрожает парню, и я в конечном итоге даю ему половину от обещанного вознаграждения сейчас, а остальные он получит потом, но только если я найду ее и когда я ее найду. Если она на самом деле там, где он говорит.

Адрес, который он мне дает, — это засранный жилой дом на Уэстсайде. Сейчас декабрь, и для Нью-Мексико это суровое и чертовски холодное время года.

Номер квартиры — J-22. Когда я оказываюсь рядом с ней, то слышу песню «Последняя надежда» в исполнении группы Papa Roach, доносящуюся из-за двери. Дана всегда включала эту песню, когда чувствовала себя особенно плохо. Если две эти детали не плохое предзнаменование, то я не знаю, что это. Строчки из песни как лезвия полосуют мое сердце вдоль и поперек, погружаясь все глубже и глубже с каждым проникающим в меня словом.

За тридцать семь дней я стал ходячим мертвецом. Мое душевное спокойствие висит на волоске. Волоске, который становится тоньше с каждым днем. Я не могу есть. Не могу спать. Не могу думать ни о чем, кроме как найти ее. Я ходил из бара в бар. Обыскал каждую задрипанную забегаловку и наркопритон. Прошерстил основные точки. Кэп даже пообещал «Тринадцати Дьяволам» опорный пункт, если они помогут нам найти ее. Мы выжали по максимуму из каждого нашего контакта, а они, в свою очередь, выжали всё из своих.

Ежедневно я сочинял в своей голове разнообразные сценарии. Где она была. Что с ней случилось. Может, она не бросила меня. Может, ее похитили. Может, ее где-то кто-то удерживал силой, тот, у кого были тёрки с клубом. Может, она легла в реабилитационный центр. Но, черт подери, я их тоже проверил.

Мне достаточно услышать песню и взглянуть на номер квартиры, который до жути напоминает мне о моей татуировке, чтобы понять… понять, что сегодня последний день, когда я ее разыскиваю. Я оглядываюсь на Кэпа. Наши взгляды встречаются. Я вижу, что он тоже это понимает. Моя жизнь навсегда изменится после этого дня.

Хватает всего двух ударов ногой, чтобы снести эту дверь. От увиденного за распахнутой дверью все мое тело трясет от ярости. Обнаженные тела. Наркотики. Наполовину опустошенный гребаный пакет кокса и дорожки из порошка на стеклянном столе в ожидании, когда их нюхнут. Место, где чертовски воняет марихуаной, сексом, протухшей едой и потом. Парни заходят вслед за мной. Они легко усмиряют двух мужчин и шлюху, которые начинают орать, чтобы мы валили нахрен отсюда.

С застывшей в венах кровью, я переворачиваю обдолбанных наркоманов и осматриваю каждого из них. Цвет кожи и волос не ее, но я продолжаю тщательно проверять каждую женщину. Она могла загореть, перекрасить свои рыжие волосы и вернуться к своему естественному цвету или что-то в этом роде.

Торчки ворчат и стонут, когда я их передвигаю. Я хлопаю некоторых по щекам, чтобы проснулись и, вопя, спрашиваю: «Где Дана? Она здесь? Вы видели ее? Рыжая? Чертова рыжая с белым цветом кожи… вы видели ее?»

Но они бесполезны. В полной отключке. Безжизненные зомби. Большинство из них.

Мое сердце воспаряет, когда я понимаю, что осмотрел всех, но ее среди них нет.

Кэп хватает пакет с наркотой и приказывает Ди смыть это дерьмо в унитаз. Кэп никогда не был поклонником наркотиков. Он потерял единственного родного брата из-за героина. Эта главная причина, по которой он ушел с поста вице-президента «Гринбеков» и основал вместе с Гризом «Предвестников Хаоса». Он был против провозки контрабандой этого дерьма через наши границы ради картеля. Он уже потерял немало братьев с тех пор, как «Гринбеки» занялись наркотой, больше чем он потерял во Вьетнаме, и когда он не смог убедить Пэппи повести клуб по новому курсу, он ушел. И Гриз ушел вместе с ним.

— Мав.

Гус зовет меня из коридора и мерзкое чувство, с недавних пор прочно обосновавшееся в моих кишках, как приливная волна обрушивается на стенки моего желудка. Я вхожу в коридор. Гус останавливает меня, положив руку мне на плечо. Он закрывает глаза и медленно качает головой.