— Почему ты сегодня не проводишь время с остальными парнями? Мне этой ночью нужно побыть одной.

По-прежнему хмуро глядя на него, она хватает меня за руку и тянет прочь.

— Пошли. Прогуляемся с Пончиком снаружи, — говорит она мне.

— Лил, — с мольбой в голосе произносит ее имя Гус.

Она игнорирует его.

Пока мы идем к центральной двери, нам в спину летят чертыхания.

Снаружи я спрашиваю:

— Он убежит, если я опущу его?

Она гладит собаку по спине.

— Честно говоря, я не думаю, что он смог бы убежать, даже если бы захотел. Бедняжка. Слишком много пончиков. Он безумно их любит. Знаешь, его раньше звали Зик, но Кэп поменял его кличку после того, как поймал коротышку на кухонном столе, поглощающем дюжину пончиков. Кэп убежден, что Дозер оставил его там, но Дозер отрицает это.

Я ставлю Пончика на землю, и он начинает крутиться возле наших ног.

— Так ты думаешь, Дозер не хочет, чтобы я присматривала за детьми, потому что не хочет, чтобы Бетани знала обо мне?

Лили пожимает плечами.

— Вероятно. Просто я знаю Бетани, она не собирается никого просить о помощи. Особенно других старух. Она требовательна по отношению к тем, кому доверяет своих детей. Некоторые старухи настолько довольны своей жизнью, что проповедуют ее детям как Евангелие. Бетани не хочет, чтобы Аксель был членом клуба. Или чтобы Медда выросла и захотела стать старухой. Она даже обмолвилась, что, возможно, переедет. Думаю, если она сможет позволить себе это, она так и поступит. Она хочет защитить своих детей от всего этого.

— Не знаю, мне ли ее судить, — вырывается у меня. Я прикрываю рот рукой и бормочу. — Мне очень жаль. Это прозвучало грубо. Я не осуждаю вас. Просто иногда такая жизнь кажется непростой.

— Нет. Я понимаю. Ты до сих пор видела лишь уродливость всего этого. Вечеринки, девки и парни-козлы. Но есть и кое-что хорошее. Например… мои будущие дети никогда ни в чем не будут нуждаться. У них будет семья и поддержка. Никто никогда не тронет их. Мы обе по личному опыту знаем, что жизнь за пределами клуба не солнечная и радужная.

Разве это не так?

— С чего ты решила, что Бетани захочет видеть меня рядом со своими детьми?

— Потому что ты другая и выросла в других условиях. Ты добрая и милая. Искренняя. Доверься мне. Она полюбит тебя.

Я опускаюсь на колени, чтобы поднять небольшую палку. Я покачиваю ей перед Пончиком. В его глазах вспыхивает радостное возбуждение. Но когда я бросаю ее приблизительно на пятнадцать футов от себя, его голова — единственная часть туловища, которая двигается. Он секунду смотрит на нее, а затем садится.

Лили и я хохочем во весь голос.

— Попробуй бросить еду, это может сработать, — говорит она.

Внезапно воздух рассекает свист. Пончик ковыляет прочь, и мы следуем за ним. Мы поворачиваем за угол, оказываясь у задней части клуба, и я тут же натыкаюсь взглядом на Мава, склонившегося над животным и руками потирающего пузико Пончика. Мав что-то бормочет ему, но я не могу разобрать, что он говорит.

Взяв шланг и повернув кран, он предлагает Пончику попить. Слюни и вода брызжут во все стороны: на джинсы Мава, землю, его чёрные ботинки. Он гортанно смеется и улыбается псу, похлопывая его по спине.

— Хороший мальчик, — говорит он.

В моей груди разливается тепло, она раздувается от переполняющих меня чувств.

Мне в бок впивается локоть. Я ошарашено смотрю на Лили.

— Закрой рот, прежде чем он увидит, как ты пускаешь слюни.

Я закрываю свой рот на замок.

Но когда я снова оглядываюсь, то обнаруживаю, что золотисто-карие с желтоватым отливом глаза бродят по моему телу, а затем сосредотачиваются на моём лице. В моём сознании вспышкой проносится воспоминание о поцелуе, который мы чуть не разделили прошлым вечером. Я опускаю взгляд на Пончика и стараюсь побороть румянец, готовый окрасить мои щеки.

— Привет, Мав, — нараспев произносит Лили, — есть новости о Кэпе?

Он вытирает о джинсы мокрые руки.

— Он все ещё не пришёл в сознание. Ник уехала, чтобы привезти его мать… на всякий случай. Врачи делают все возможное, чтобы вернуть его к жизни.

— Он выкарабкается.

— Да, выкарабкается.

— Остальные приедут в среду? — спрашивает она.

— Насколько я знаю.

Сказав это, он хлопает себя по ноге, и Пончик следует за ним обратно в клуб.

— Ничего себе, как же я раньше этого не заметила? — говорит она после того, как он оказывается за пределами слышимости.

— Что? — спрашиваю я.

— Не прикидывайся, что не понимаешь, о чем я говорю.

Она ударяет меня по плечу.

— Я не прикидываюсь.

— Мммм хммм. Давай просто признаем, что теперь я понимаю, почему ты не реагируешь на намёки, которыми тебя забрасывает Дозер. Тыковка предпочитает мужчин с более тёмной душой.

— Нет, это… Я не…

Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, и говорю:

— Я ему даже не нравлюсь.

— «Мне кажется, что леди слишком бурно протестует». И все же, чёрт возьми, это так.

— Шекспир? Лили, серьёзно?

Она смеётся.

— Впечатляюще для девчонки, которая не закончила среднюю школу, правда?

Я киваю и мысленно отмечаю, что у нас с ней много общего.

— Хватит мне зубы заговаривать. Что, чёрт побери, происходит с Мавом?

— Ничего.

— Ничего? — она шевелит бровями. — Или пока ничего?

— Ничего. Ничего.

— Ладно. Похоже и правда ничего. Я знаю Мава около двух лет, но он никогда не смотрел на девушку так, как он смотрел на тебя.

Я слышу за своей спиной шаги, поворачиваюсь и вижу Дозера, идущего ко мне по двору.

— Ты прячешься снаружи? — спрашивает он.

Я откидываюсь назад на стол для пикника, ловя солнечные лучи.

— Нет. Решила передохнуть. А в чем дело? Тебе что-то нужно?

Он качает головой.

— Нет, хотел сообщить тебе, что сегодня вечер покера, и мы будем заказывать пиццу, так что тебе не придётся готовить.

Я встаю и стряхиваю мусор со своей задницы. Дозер наблюдает. Когда он понимает, что был пойман с поличным, он ухмыляется и пожимает плечами.

— Ты играешь в покер?

— Да. Я умею играть в карты.

Он усмехается.

— Умеешь играть или играешь хорошо?

— Ну, когда ты растешь без видеоигр или телевизора, в отличие от своих друзей, приходится искать другие продуктивные способы, чтобы себя развлечь.

Он смеётся.

— Наедине… с тобой… я бы мог найти много продуктивных способов, чтобы себя развлечь. Затем он оглядывается и, никого не обнаружив во дворе, притягивает меня к себе.

— В видеоиграх или телевизоре нет необходимости.

Я немного нервничаю каждый раз, когда Дозер флиртует со мной. Боюсь, что, возможно, я слишком хорошо играю свою роль. Он нравится мне. Он заинтересован во мне физически, но я не чувствую между нами искры. Не то, что с Мавом. С Мавом все наоборот — стоит мне увидеть или почувствовать его рядом, и моё тело реагирует как трут [17], в то время как остальной мир отходит на второй план .

Гриз стучит костяшками пальцев по столу рядом со мной.

— Твой ход, милая. Ты в игре или нет?

Я кусаю губу и морщу лоб.

— В игре. Я думаю. Одну секунду.

Гриз наклоняется и заглядывает в мои карты.

— Эй, — я притягиваю карты ближе к своей груди.

Посмеиваясь, он говорит:

— Я просто пытаюсь тебе помочь.

— Смотри в свои карты, старик, — говорит сидящий слева от меня Дозер. Его рука покоится на спинке моего стула. Он толкает Гриза обратно на его стул, что стоит справа от меня. — Если ей понадобится помощь, она знает, где её найти.

Когда парни предложили мне сыграть, это было забавы ради. Они думали, что вытянут из меня деньги, которые я заработала на этой неделе, стирая бельё, — сто два доллара. Не так много для них, но много для меня. Дозер подначивал меня вытянуть из них наличку в ответ. Весь последний час именно этим я и занималась, и в результате сгребла приличную кучу фишек.