- Мм, - отозвалась я, закрывая глаза.

Я почувствовала, что он улыбается, и легкий поцелуй в висок:

- Ничего.

Я все-таки открыла глаза и посмотрела на него, и тут же почувствовала, как мои щеки немедленно залил румянец. Андрей все понял и, аккуратно поправив свою одежду, протянул мне мою футболку.

Я быстро натянула ее на себя и, соскользнув с его колен, так же быстро надела штаны, сразу почувствовав себя не так неловко.

- Ты что-то хотел спросить? – спросила я его, продолжая стоять в шаге от него.

- Это ты что-то спрашивала? - с ухмылкой спросил мужчина, сделав вид, что припоминает.

- Я спросила, голоден ли ты, - фыркнула я, прекрасно понимая, что он подтрунивает надо мной.

- Нет, я не голоден, - ответил он все с той же улыбкой нашкодившего мальчишки. – Теперь уже нет, - тихо добавил он, чуть приблизившись, в его глазах горели озорные чертики.

Прекрасно понимая, на что он намекает, я снова вспыхиваю.

«А чего ты ждала?» - спрашивает противный голосок внутри. – «Цветов и признания в вечной любви? Ведешь себя как последняя нимфоманка, а потом еще чем-то недовольна».

- А чем ты занимаешься? – перевожу я разговор на более безопасную тему, разглядывая заваленный бумагами стол.

Это оказались не школьные тетради, как мне показалось сначала.

- Ничего, глупости, - Андрей тут же стал серьезным и стал собирать листки в папку. Моя реакция была быстрее, и я выхватила один из листков. Он был исписан химическими формулами, такие мы точно в школе не проходим. Кое-где на полях были написаны названия растений и лекарств.

- Так, что это? – еще раз спросила я, вглядываясь в лицо опекуна, из серьезного ставшее печальным.

Он взял из моих рук страничку и положил к остальным.

- Старая история, я даже не знаю, зачем их достал, - взлохматил он свою шевелюру. – Просто нечем было заняться.

- Это связано с твоей женой? – у меня в горле пересохло, а в районе сердца неприятно кольнуло.

Кивает:

- Я пытался создать для нее лекарства, - коротко объясняет он.

Я чувствую, что зашла на запретную территорию: ни он, ни я не хотим обсуждать прошлое. Мы бежим от него, но никак не можем убежать. Кого я обманываю? Что бы я ни делала, как бы ни старалась, призрак его жены будет стоять между нами. Захотелось заплакать от обиды и злости на себя.

- Прости, - шепчу я. - Ладно, я устала, пойду спать, - отвернулась от мужчины, надеясь, что не разрыдаюсь у него на глазах.

- Я отнесу тебя в постель, - прошептал он, встав с кресла и подхватывая меня на руки до того, как я успеваю возразить. Мне остается только обхватить его за шею, чтобы не упасть. Утыкаюсь в нее, вдыхая знакомый запах парфюма.

Шаги по коридору, знакомый чуть скрипящий звук двери моей комнаты, и вот уже подушка под головой. И привычное тепло одеяла.

- Спасибо, - шепчу я, плотнее заворачиваясь в одеяло.

Отворачиваюсь. Становится как-то зябко, холодно и одиноко. Скорей всего, сегодня опять будут мучить кошмары, но я все равно послушно закрываю глаза. Вслушиваюсь в его шаги, но, к моему удивлению, они не отдаляются. Через пару секунд кровать прогибается под тяжестью второго тела. Андрей молча подвигается ко мне ближе, обхватывая мою талию рукой.

- Спокойной ночи, Камилла, - и легкий поцелуй в затылок.

Обида и ревность отступают. Тепло его тела и поддержка отогревают. По моему телу пробегают мурашки, смешиваясь с чувствами нежности и покоя. Меня снова накрывает негой его присутствия, и я забываю про боль. Я не простила, но благодарна ему за то, что остался. У каждого из нас свои кошмары, но, может, на сегодня они немного отступят.

- Спокойной ночи, - повторила я как эхо, слегка сжав его ладонь.

Проснулась я так же внезапно, как и уснула, словно на миг закрыв глаза. Было рано, будильник показывал пять минут седьмого. Андрей еще спал. Так необычно было спать с кем-то в одной постели. Я разглядывала его лицо. Сейчас он казался чуть ли не моим ровесником: черты лица разгладились, и его выражение стало спокойным и безмятежным; челка упала на лоб, каштановым беспорядком закрывая глаза. Он чему-то улыбался во сне, и именно эта улыбка делала его таким юным.

Я не удержалась и провела кончиками пальцев по его щеке. Мужчина вздрогнул и открыл глаза, с сонным удивлением посмотрел на мою руку, а потом и на меня.

- Доброе утро, - прошептала я.

- Доброе, - ответил он.

Его ладонь тоже дотронулась до моего лица, поправив упавшую прядь. Я, смутившись, опустила голову, зарывшись в одеяло, но он осторожно приподнял мой подбородок и заставил взглянуть ему в глаза. Вот так мы и лежали, изучая лица друг друга. Андрей о чем-то задумался, я чувствовала, как его пальцы перебирали мои волосы, а на лице опять появилось озабоченное выражение.

- Что-то случилось? – спросила я с беспокойством.

Мужчина несколько раз моргнул и посмотрел на меня более осмысленно.

- Нет, - покачал головой он. – Просто на сегодня я договорился о встрече с Борисом Игнатьевичем, но если ты не хочешь…

Я напряглась всем телом. Вот тебе и «Доброе утро». Жестокая реальность снова и снова напоминала о себе, ударяя обухом по голове.

- Вряд ли я когда-нибудь захочу, - сдавлено произнесла я, поворачиваясь на спину и всматриваясь в узоры на потолочной плитке, - но я не могу больше бегать от этого. Ведь правда? – Я посмотрела на опекуна.

- Да, - кивнул он, с сочувствием сжимая мою ладонь.

- Тогда мы поедем сегодня, - твердо произношу я и встаю с постели, не оглядываясь, иду в ванную; слезы застилают глаза.

Несколько долгих минут под душем помогают прийти в себя и привести себя в порядок. Захожу на кухню, где уже хозяйничает Андрей. Есть не хочется, скорей, наоборот, меня тошнит, но послушно заталкиваю в себя тост и выпиваю кружку чая.

- Поехали, - коротко бросаю я, выходя из-за стола.

Дорога до телецентра показалась слишком короткой, но я даже была рада этому. Мы вошли в знакомое здание - родители несколько раз брали меня с собой. Мне нравилось ощущение суматохи и беготни, как в муравейнике. А если сильно повезет, то в запутанных длинных коридорах можно было встретить знаменитого актера или певца, который пришел на съемку. Я улыбнулась своим воспоминаниям, но тут же сердце защемила тоска, от которой захотелось плакать. Я до сих пор не верила в реальность всего происходящего, но сейчас, замечая скорбные, сочувствующие лица коллег родителей, которые знали, кто я, все больше понимала - это правда. Дышать стало сложнее, и я потянулась к карману, где лежал ингалятор, про который я почти забыла. Андрей сжал мою руку. Лекарство дало передышку, перед тем как я, постучавшись, вошла в кабинет Бориса Игнатьевича. Опекун зашел вслед за мной и остановился у двери.

- Здравствуйте, Борис Игнатьевич, - поздоровалась я с грузным пятидесятилетним мужчиной, в строгом темно-сером костюме. Мужчина при виде меня встал из-за стола.

- Камилла, дорогая, - вышел он мне навстречу и обнял по-отечески. – Мне очень жаль. Сочувствую. Твои родители были великолепными людьми и профессионалами. Я уже сто тысяч раз пожалел, что послал их в этот чёртов Египет, - с неподдельным сожалением вздохнул мужчина.

- Спасибо, - выдавила я из себя, высвобождаясь из объятий мужчины.

Сказать, что мне приятно было видеть начальника своих родителей, и что отчасти я не винила его в том, что случилось, было бы неправдой. Борис Игнатьевич выпустил меня из своих объятий и подошел к Андрею.

- Вы, наверное, опекун Камиллы, - протянул он руку для знакомства. – Андрей Владимирович, если не ошибаюсь? Приятно познакомиться.

- Да, взаимно, - ответил на приветствие учитель.

С вежливыми приветствиями было покончено, и начальник снова занял свое кресло за столом, кивком предлагая и нам сесть. Я послушно опустилась в кресло, зная, что вряд ли смогу выдержать все, что мне предстоит услышать, на ногах.

- Так, значит. Чтобы вывезти тело твоей матери, - последние слова Борис Игнатьевич прохрипел, а я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони, - нужно подписать кое-какие бумаги на разрешение, что со стороны родственников не будет никаких претензий, если в результате транспортировки что-то произойдет с телом.