— Значит, есть новый источник? — свистящим шепотом спрашивала Тора. Голос был встревоженным, и отчего-то в нем не было слышно радости. А ведь она хотела разобраться с водами Самсавеила. — Вместо Райского сада?!

Так понятнее, ей просто очень тревожно. Даже пальцы, стиснутые в кулак, дрожат. Или они просто все еще охвачены тремором.

— Не вместо, а еще один. Мне отсюда не совсем понятно, равны ли они по силе, — Тайгон. Голос спокойный, ровный. Еще бы! Это не ему пять суток пришлось говорить без умолку, да еще и контролировать весь ритуал в одиночку.

— Отсюда далеко до второго? — Тора фыркнула. Потом фыркнула еще раз, будто сдувала пряди волос с лица.

Через некоторое время Тайгон ей, все же, ответил.

— Через линию округов — где-то в третьем кольце от ангелов. Может и в четвертом, у Медведей. Тора, ну правда, дай хоть отдохнуть, — от зашелся кашлем. Заплескалась вода, оставшаяся после ритуала.

— Пробило потоком? Или что там? А? — неугомонную Тору было не уговорить.

— Я. Не. Знаю, — выдохнул Тайгон и, зачерпнув рукой священных вод, плеснул через борт. Тяжелые капли достали до руки и лица Райги.

— Эй! Прекрати! — возмутилась Тора, видимо, ей досталось сильнее. — Я всего лишь спрашиваю, что такого?!

— Это не так легко, как тебе кажется. Да и на таком расстоянии, после воскрешения… о кумо, Тора! Отстань! — взвыл Тай, ворочаясь в ванне.

— Значит, мы туда дойдем и все посмотрим. И не шипи на меня! — шикнула Тора и дернулась в попытке демонстративно отвернуться.

Райга расхохотался, брат и сестра тут же притихли.

— Вы?! Дойдете?! — хрипло смеялся он, усаживаясь на полу. — Вы?! Да вы только ползать сможете, умники недобитые.

Обернулся. Тора лежала, вывернувшись, как поломанная кукла. Одна рука навытяжку до борта ванной. И как только смогла поднять, плечи изнутри изрезаны. Но Райга тут же по опыту нашел ответ — тонкие лиловые нити крепко обхватывали локоть и запястье — работа Тайгона, который как раз и держал ее за руку. Попросила, небось.

— Ну значит, ты нас понесешь, — невозмутимо отозвалась Тора и обиженно поджала губы.

— Э-нет! Я шисаи, а не извозчик, ушастая. Ладно Тай, ему восстанавливаться пару недель, но ты уж изволь идти сама. Шисаи ты или кто? Не ноги же у тебя отваливаются, в самом-то деле, — Райга переполз на четвереньки, голова порядком кружилась.

— А руки ты мне восстановишь? Они опять не слушаются. Прости, я не знаю, почему, — тихо-тихо отозвалась Тора. Райга обернулся — она рассматривала вывернутую руку, пряча глаза. Пальцы подергивались в попытках согнуться. Слушались только три.

— И спину. Там тоже повреждения, — Райга вздохнул.

— И спину, — безжизненным голосом повторила она за ним. — И… Что-то еще, да?

Райга замотал головой, с усилием встал на лапы и тут же, чтобы не упасть, уперся рукой в борт ванны. Хвост запаздывал за вестибулярным аппаратом. Непорядок.

— А ты как? — кивнул на брата. Тай, вмиг помрачнев, пожал плечами. Судя по внешнему виду — цел и невредим.

— Это моя вина, — пробормотал он, кивнув через борт на Тору.

Райга вспылил:

— Самсавеил с вами двумя! Да за что вы мне?! — зашипел он, ударяя ладонью по воде. — Моя вина! Нет, это моя вина! — передразнил он. — Подеритесь еще, решая, кто больше виноват!

Тайгон молчал, но в отличие от Торы, не прятал глаза, а смотрел в упор.

— Какая разница, кто там из вас виноват — все уже случилось. Прекратите мусолить, — шипел Райга, оголяя клыки.

— Ты так говоришь всегда лишь потому, что сам чувствуешь себя виноватым в смерти Лигейи, ведь… — договорить он не смог, Райга прижал его ко дну ванны за горло, погрузив под воду.

— Не смей даже заикаться, — склонившись над самой водой, проговорил он и, помедлив, все же ослабил хватку. — Я не посмотрю, что ты мой брат — я убью тебя. И ты знаешь, что это не блеф.

Тайгон, вынырнув, протер рукой лицо.

— Я понял тебя.

— Прекрасно, Тай. Ты даже умнее Торы, впрочем, как и всегда, — Райга улыбнулся, отчего свело скулы, и медленно пошел вдоль ванны к выходу.

— Лигейя — это та русалка? — отозвалась Тора, выглядывая из-за стенки. — Да?

Райга сжал и разжал кулаки. Глубоко вздохнул, усилием воли заставил сердце биться медленнее. Чем меньше кислорода, тем меньше гнев. Выдохнул, успокаиваясь.

— Не твоих ушей дело, — Райга с усилием отпустил бортик и пошел сам, балансируя на ослабших лапах. При мысли о том, что придется спускаться по лестнице к источнику — едва не взвыл.

Тайгон что-то едва слышно зашептал сестре, из всей речи можно было разобрать лишь «не трогай» и «никогда не спрашивай».

— Ты нас бросаешь? — встревоженно спросила Тора.

— Нет, ушастая, не бойся. Обещал ведь, что не брошу, — Райга усмехнулся. — Я медитировать. Мне нужно восстановиться. Пошушукаешься со своим братцем, если его длинный язык еще не отсох, и ползи ко мне, — он оперся плечом о проем, перевел дух.

— Спасибо, — хмыкнул Тай, — что провел ритуал.

— О, братец, это ты еще не знаешь, в какую цену обошлась твоя жизнь, — усмехнулся Райга, полуобернувшись. Тайгон побледнел. — А ты догадливый, я смотрю. Но можешь уточнить у нее самой. Только потом, когда будешь выть о своей вине — делай это потише, у меня медитация, как никак.

— Тора… — брат медленно подтянулся за край бортика и выглянул с него.

— Приятного разговора, котятки, — хмыкнул Райга и медленно, держась за стену, побрел к главному помещению храма. И то расстояние, что раньше казалось сущей ерундой, теперь растянулось в бесконечность.

#18. Бремя воспоминаний

Дверь отворилась без скрипа. Раун осторожно заглянул внутрь, поводил головой, выискивая императора. Но его не было, и Ворон с облегчением выдохнул.

За императрицу он не волновался ни капли — распорядок ее недели не менялся годами. Сегодня по плану были короткие аудиенции, которые давно прошли. И тренировки, на этот раз с ангелами. Раньше обеда ее можно было не ждать, да и потом у нее госпиталь, прием пищи, совет и планерка охотниц. До ночи она не появится в своем кабинете. А зная ее — до завтрашнего дня.

Другое дело — император. До заседания совета, которое он никогда не пропускал, у него хватало свободного времени. Вот только тратил он его, по обыкновению, на архивы Имагинем Деи и библиотеку. Изредка прерывался на тренировки с императрицей или объездку молодых пегасов — безумное увлечение. И лишь бы только Лиону не пришло в голову провести несколько часов до заседания в императорском кабинете.

Раун торопливо захлопнул дверь, провернул ключ и огляделся еще раз. У двери в стеклянном гробу висели крылья Люциферы. Бело-бурые, уже потускневшие и даже осыпавшиеся. Раун часто сдавал их мастерам, которые немыслимым образом снова и снова собирали охапку перьев гарпии воедино. Пожалуй, этот гроб был единственным, кроме статуи на кладбище, что напоминало императрице о ее старом кумире. Странно, что она отдала посмертную статую из кристалла Киране, а крылья оставила. Может, ее упросил Лион, ведь изначально это была его идея.

На стеллажах хранились папки с отчетами за последние годы, все более старые сдавались в архив. Раун бегло просмотрел их, ища подозрительные названия. Он помнил каждую папку, и если постараться, смог бы воспроизвести в памяти даже суть отчетов. Но все документы были ему знакомы — ничего необычного.

Ворон перепроверил шкафы, но сменная форма в них лежала на своих местах, нижние полки занимали сапоги, что Лиона, что Бель; верхние — перевязи каких-то наград, которые оба никогда не надевали. На стене среди оружия тоже царил порядок.

На перекладине стула-жерди висело багряное платье — с утренней аудиенции. Там же валялись кринолин и корсаж, заменявший императрице корсет, уж его она на дух не переносила. Рубиновое ожерелье лежало комом на столе, рядом с черными перчатками и серебряными обручами для крыльев. Не хватало диадемы — но Изабель с ней не расставалась. Обуви — но уж Раун-то знал, что изящные туфельки стоят за императорским троном, а императрица надевает их лишь перед самым началом аудиенции, все остальное время проводя в сапогах. А если аудиенция вдруг переносится в другое место, то Изабель, фыркая, будто недовольная лошадь, все же шла в туфлях с самого начала.