Они головку тоже позапустили. Неловко — чешешь, а по пальцам убиваешь, на щипцах от жара щелкают…
Гнида-с тоже вошью беспременно будет… Первый дамский она враг в прическе… Никак ее не выбрать!
Мы в отдельном зале таких справляем и волос от стрижки бросаем на двор — в яму. Пчелиный улей, а не голова у другого, только и разницы, что меду нет!
Отчего и не почесать головку, если чешется только ручкой — это для гостей неприлично, и прическу собьешь. Надо лопаточку выстрогать на длинной ручке. Гусев такое для продажи по секрету делал, заказывал столяру…
Вошь убить можно керосинным обращением… Запах держится долго, ничего не поделаешь.
Вошка в головке даже к богатству… Примета такая!
Вошка и гнида — даже людям хорошим не обида. Без них ни один человек не обходится!
Целовать их может сам Пепко, и даже крепко — волос не растреплется!
Обламонище! Ему по баням баб завивать ходить, а не в салоне куафре работать. Сам в баню идет, а башку себе помадит и усы на папильот берет…
Старый тоже будет наш мастер… Он из Ноева ковчега в потоп всемирный, вместо голубя, на землю летал!
Что Марью Паловну чесать — льву американскому можно гриву в порядок произвести! А ведь при самом — во какая тихая!.. Сидит, губки прижмет, будто ангел в бархате. Надо полагать, что укротитель не из плохих…
Рук хороших нашему брату не покупать!
Ах какие бесстыжие, ах какие бесстыжие! При горничной в ванне зовут и в разговор вступают. Точно мы истуканы или вообще никакая вещь. Чеши им, в таком неловком положении, волос. Велели раз при мне спину даже протереть уксусом — от прыщей…
Натура природы живого существа ваша прическа…
Они сами из себя при красоте фризюра выходят и всех с ума сводят…
Я многочисленный отец семейства, и приходится всех в дому не только питать-кушать, а и стричь…
Он и сейчас еще лечит. К нему, по старой памяти, от геморроя обращаются, от пота ног и чтобы волос не падал с головы. Очень уважаемый мастер! Заговор знает — как руде не течь…
Ваша любознательность приводит в приятное состояние. Заинтересованность какая от нашего рассказа! Из нашей жизни роман можно выписать…
В носе у Маргариты Петровны некоторое увеличение от природы. Никакой наколкой его не спрячешь. Я им под Клеопатру делал пробор — спереди…
Мозоли дело большое — от них походка зависит!
Фонтанель? Как же, помню-с, только не видал. А вот пластырь ставили из красного перцу с горчицей на родинку. Это как сейчас… Нарвет от него, и волос лезть начнет, а после пятнышко…
Гарсон, апорте ло!.. Живее, дурак, черт!.. Вытаращил глаза!..
Нас вот как делу учили: заставят мальчишку по пустой болванке ножницами хлопать, а мастер по рукам тоже чем попало хлопает. Три месяца так, потом в пятачковые бани гонят кого попало стричь и в магазине клиентов попроще. Кормили всяко… Ученику много жрать не полагается, ученье в голову не идет, а в брюхо… Меня раз в наказанье хозяин, выпивши, кошке хвост заставил остричь. Она черябается когтями, а ты — стриги…
У Ивана Степаныча на шее родинка — точно мышь, и с шерстью. Это их секрет, они галстуком закрывают от взоров. Мы ее брить пробовали — хуже делается и чувствительно прорастает. Вы никому только не скажите, обидеть можно человека!
Лукич — он охотник. Набьет галок с мартышками и кормит мастеров. Кто этого не знает! И вы знаете? А очень в разговоре рассудительный человек. Как на охоту — так мастера три дня после в харчевню есть ходят. Брезгают поганью! На охоту он больше водку, я полагаю, пить ходит. Дома жена не дает. Уж какая парикмахеру охота! Магазин у него, чего говорить, хороший и при месте…
Ах какой был обходительный с клиентами! Ночью ему позвонят, сам встанет в халате и в порядок приладит. Прямо из ресторана или трактира и к нему. Этим и брал! Домой-то нельзя в безобразном виде к супруге прийти. Сперва голову освежит, спрыснет на нее тройного одеколона, причешет, щипчиками пройдет… Потом тазик велит подать и свои два пальца им в рот. Право же… Он как доктор был, по-ученому… Выпростает все лишнее, побреет, попудрит и иди домой, говорит, в полной исправности. Пилюли какие-то давал еще глотать, сам их и катал из хлеба с порошком. От этих пилюль-с человек, простите меня за выражение, как лошадь, ржал и супругу со страстью к сердцу был прижать готов. За такой визит не меньше пяти рублей! У него мальчики с тазом по трешке получали благодарности. Тем и вышел! И по красненькой, бывали случаи, платили. Только прими! Домик нажил и второй магазин…
Ах какое событие у них в Иваново-Вознесенске было! К ним господин Кудрявцев, лет двадцать назад, с оркестром в магазин приехали и стриглись под музыку. Всех угощали, а потом просили банки музыкантам ставить. Только не все соглашались, и то за деньги. Ставили ведь… Ах какие чудаки бывают! Двух подмастерьев заставили, без уменья, в медные трубы дуть и зонтик в комнате раскрытый над головой держать. Реклама фирме большая!
Кто помирает, тому червячков водяных хозяин, бывало, и поставит. Многие отходили, а кто и успокаивался…
Просечки при банках ошибались — тоже было. Возьмем, бывало дело, да прямой бритвой и прорежем отдувку до мяса, а потом банку…
Завивка разная: можно завить круто, волос прогнуть и конец в кольцо, можно волну положить. Что хочешь — все в руках у специалиста и в добром пожелании…
Одной госпоже он кровь ходил, по совету немецкого дохтора, пускать на дом, ко вдове. И гитару к тому для упоения брал… Вот магазинчик и приобрел. Не то-с от крови, не то-с от гитарной музыки-с, а мы знаем-с от чево-с. Интальянцкий музыкант!
Из уважения к усопшему покойникам усы, бороду чесали и волосы клали, как в жизни…
У нас был один мастер, очень ученый и солидный человек-с. Хорошо пел романсы и приятно управлял танцами-котильоном. Звали его и на прическу и на вечеринки в дирижеры как бы. У них голос был, по названию — благородный тенор. Лансье знал там польку-грацию, и все… Да-с! Панкратий Ильич Новосельский, из духовного звания происходил. Сын священника, сам был в двух классах семинарии, но восхотел светский путь совершить… Городской голова Петр Семеныч у них всегда брились…
Священников стричь нельзя по положению и брить неловко. Они дома, как бы никто не знал, сами через матушку делают… Молодые даже завиваются против совести!
Чай у нас два раза в день с хлебом и обед от хозяина — что сам ест, только похуже. На второе каша-размазня с салом, а себе что жарят!
Кто, говорит, я? Я третьего твоего отца от второй матери седьмой сын! Так и выразился! Не седьмой, говорят ему, ты, пьяница и вор, сын, а материный сукин сын. Ловко ответили?