Фревин с упоением смотрел, как Кира стремительно бледнеет, что даже её небольшая россыпь веснушек стала ярче и контрастнее. Он улыбался и улыбался, пока она не знала, куда себя деть, дрожа от настоящего испуга. Того, чего он добивался. Все следы нетерпения мужчины, вечного недовольства чем-то были уничтожены раскатистым облегчённым смехом, обозначавшим завершение утомительного ожидания.

— Давай-ка я тоже, — нарочно предложил сквозь непрекращающийся смех Фревин, специально не конктретизируя свои намерения. Этого и не нужно было.

Он дразняще медленно приподнял руку, а Кира испуганно зажмурила глаза как раз в тот момент, когда расстояние между её щекой и его ладонью вдруг сокращалось с поразительной скоростью. Её очень давно не били, она успела позабыть ту унизительную беспомощность. Хочется надеяться, без возможности видеть это произойдёт щадяще.

Ненароком отступив назад, плечом девушка задела электрическую сушилку, вызвав ошибочный порыв жаркого воздуха. Однако холод ладони нападающего был так пугающ и колюч наравне с миллионами снежинок в зимнюю пору, что никакие искусственные обогреватели не помогли бы согреть её.

Кира вздрогнула и во все глаза уставилась на мужчину, не осуществившего свой замысел. Заветный удар вовремя уступил место всего-навсего лёгкому прикосновению и мягкому, снисходительному поглаживанию по поверхности щеки Митчелл.

Трудно вспомнить, когда Фревин прекратил смеяться, успокоился. Совсем как испуганное животное она продолжала ждать, ничего не предпринимая, потому что не могла, потому что потеряла всю решительность. А Фревин тяжело вздохнул и сказал, опаляя горячим, живым дыханием её волосы:

— Не хочу, чтобы ты лишилась полголовы. Поэтому не зли меня, пожалуйста.

Удивительно, но Кира уловила в голосе Фревина что-то, похожее на искреннюю заботу и тревогу. Но о ком именно из них двоих он действительно заботился?

***

Ещё час назад в её планах не было намерения поехать вновь к тому месту. Ну, явно не так скоро, не успев толком передохнуть. Или всё же после общества человека, которого видит одна она, не было и речи о таких банальных потребностях? Хуже уже не будет — это точно. Всё, что могло случится, случилось. А если бы дела были плохи, Кире бы сообщили.

Она выглядела уставшей как внешне, так и внутренне. Часто мысли в процессе езды сбивались, необоснованно перескакивали. Но после случившегося в туалете Кира не могла более ничего не делать. Иначе она полностью уверится в отсутствии выбора, в вынужденном поражении. Но оно пока не случилось. Кира не оставит смерть Ворсула в ненужных и забытых закромах памяти.

Автобус замедлил ход у знакомой остановки, и Кира заранее встала со своего места. Фревин, расположившийся на одном из многочисленных свободных неподалёку мест, как в школе, так и сейчас не произнёс ни слова. С самого момента выхода девушки из оцепенения в туалете и её быстрого возвращения в класс, на урок. Она и так задержалась дольше положенного — этим Кира оправдывала свой побег.

Выйти из транспорта, не глядя на других пассажиров, пару раз оглянуться по сторонам и продолжать делать равнодушный, скучающий вид — тяжело, когда вдруг осознаёшь полное одиночество. В прямом смысле.

Фревина не было рядом.

То ли он решил поехать дальше, что в принципе кажется ещё безумнее всех последних событий в её жизни, то ли успел затаиться среди тех же кустарников или закоулков, то ли… Его никогда и не было.

Он просто привидился. Ничего больше. Временное помешательство, которое, несмотря на всю зловещую оболочку, рано или поздно подошло к концу, как и та неожиданная лихорадка.

Это… это взаправду? Что это вообще было? Может, запоздалые последствия после болезни?

Кира должна радоваться, испытать облегчение. Но у неё не получалось. Она, как бы не старалась, с чёртовой надеждой продолжала высматривать по сторонам, ждать и задерживать дыхание, прислушиваясь к каждому уличному шуму. Людей сегодня было много, особенно таких же школьников, закончивших учёбу и возвращающихся домой.

Дорога к магазину сладостей казалась гораздо дольше и нуднее, чем раньше. Она норовила перейти почти на бег, чтобы поскорее сделать задуманное и уйти.

А Фревина всё не было.

Она не знала, почему так гадко и неуютно идти. Стоило ли объяснять это простой привычкой к нему, сформировавшейся за каких-то пару дней? Но время её хождения в одиночку было намного больше по сроку. Глупо привязываться к каким-то явлениям, особенно к тем, об избавлении которых она сама грезила.

Потому что его появление, все предшествующие ему признаки (а она была уверена, что те странные сны, всплытие отрезков из прошлого, нежелательные и необдуманные поступки — это всё из-за него) сильно навредили Кире. Совсем недавно её отношения с отцом были всего лишь никакие, а теперь вечером её ждёт психиатр-любовница.

Гестия тоже появилась не просто так. Без сомнений, отец мог сколько угодно встречаться с ней ранее, но на стороне, а не приводить в дом.

Обида. Наконец-то после половины пройденной дороги Кира поняла корень, откуда растут тяжёлые раздумья. Наверное, будет действительно к лучшему, если Фревин пропал навсегда.

Но это невозможно, она знала. Он был не галлюцинацией.

Или же не только ею.

И, словно в подтверждение, в качестве встречавшего приближающуюся к нужному зданию девушку был главное лицо в сценарии её последних мыслей. Фревин стоял на предпоследней ступеньке лестницы к закрытому магазину и без особых намёков на враждебность или усмешку ожидал Киру. Он что, давно здесь?

— Почему ты не выбрала сокращённый путь? — не успела она и подняться к нему, как Фревин неодобрительно покачал головой. — Разве ты не бежала раньше вприпрыжку к чертовому продавцу как можно быстрее?

Кира не сказала ровным счётом ничего. Она боялась, что голос выдаст её облегчение и радость его появлению. В то же время разум твердил всю неправильность и глупость, не видел абсолютно никакого повода для резкого поднятия настроения. Да, ей следовало наоборот расстроиться, как она и думала всегда сделать, если произойдёт что-то похожее. Но разве было в её силах устранить то уютное чувство безопасности и некой стабильности? Она не могла, иначе бы лгала сама себе.

Все лишние тревоги при осознании присутствия Фревина как будто по волшебству нейтрализовали или, лучше сказать, высосали. А мог ли он забирать их у неё?

— О, погоди… — когда девушка, лишь слегка улыбнувшись своим мыслям, намеревалась пройти мимо него ко входу, мужчина поспешил попридержать её за локоть, заставляя снова почувствовать его физический контакт. Глаза Фревина недобро сверкнули: — Тебе же больше не к кому бежать.

Похоже, её гипотеза верна.

Он действительно такой же гад, как и она, стоит ей оказаться наедине с миром. И он не исчезает, а наоборот… эволюционирует? Можно ли так назвать его нынешние самовольные прогулки на дальние расстояния без Киры, а также увеличение его способностей в виде тактильных контактов? Мог ли он так же прикоснуться к другим людям? Возможно, чуть позже, после ещё нескольких этапов этой эволюции. Или же не сможет никогда ничего сделать никому, кроме неё. Был же вариант, объясняющий всё проще: она раздула из мухи слона, и он обычный плод её воображения, намекающий о полезности сеанса с психиатром.

— Я знаю, — довольно спокойно отозвалась Митчелл, даже и не думая огрызаться или спорить. Она отвлеклась на дверь с повешенной табличкой «закрыто», затем осторожно огляделась, выжидая наилучшей возможности.

Фревин фыркнул, когда Кира опасливо прикоснулась к ручке и повернула её без препятствий:

— Я бы не заходил.

Чуть левее, на стене, висел прибор с набором крошечных кнопок с изображением цифр. Сигнализация, судя по всему. Что ж, пока лампа в самом верху светит зелёным, и это хороший знак. Кира помнила похожее устройство у себя дома. А мистер Ворсул поставил этот прибор, чтобы предотвратить кражи не только денег, но и кондитерских изделий ручной работы. А теперь и красть-то нечего, верно?