Наконец, почти спустившись по лестнице, девушка замерла на паре ступенек и смело посмотрела в его глаза, ни разу за момент речи не отведя взгляда. Правая рука продолжала опираться о перилла и недовольно постукивать пальцем по ним.
— Чего ты хочешь? — ей не составило труда с первых секунд диалога сразу же показать своё ответное раздражение и то, что она не боится, не чувствует вины за что-либо и вообще желает поскорее вернуться к себе.
Джимм вкрадчиво спросил:
— Она отказывается приходить сюда из-за тебя, не так ли?
— Извини?
Первая мысль была у Киры о классном учителе, и она едва не рассмеялась, пока не вспомнила причины плохого настроения в их доме нынче.
— Что ты наговорила Гестии? — её имя он произнёс так торжественно и пафосно, будто говорил об Иисусе, Аллахе или ещё о ком, а не о какой-то очаровательной, но смертной любительнице трахаться с отцом.
— То, что она заслужила. И уже очень давно, папа.
Почему, собственно, спустя лишь пару дней он опомнился и решил провести с дочерью воспитательную беседу? Или вести дошли до него буквально недавно? Кира бы позлорадствовала, если отец пренебрегал встречами с Гестией ради концентрации на крайне важных делах по работе. Наверное, бедная женщина чувствовала себя брошенной и ненужной. Хорошо бы.
— Я хочу, чтобы ты извинилась перед ней.
— Что ж, — она демонстративно повернулась к нему спиной и зашагала обратно наверх, напоследок бросив: — а я не хочу.
— В таком случае Гестия придёт сюда уже не как гость, а как человек своей профессии.
Трудно понять, отчего конкретно ей вдруг перехотелось покидать отца. Но он задумал нехорошую вещь, и пока она не выяснит, в чём та заключается, придётся терпеть его общество. Но пусть лучше ей почудилось, и отец лишь блефует.
Немного глупо вышло сначала подниматься, а затем резко оборачиваться и вновь возвращаться, как тупая собака. Поэтому, чтобы внести хоть какое-то разнообразие и одновременно добавить в настроение Джимма немного дискомфорта, ведь они давно не находились на таком близком расстоянии, Кира практически сбежала по лестнице к нему и фыркнула, пронаблюдав за тем, как прядь волос мужчины едва-едва дрогнула от колебания в воздухе. Навряд ли бы ранее она бы пересилила свою нелюбовь к отцу и дюжину других негативных чувств, чтобы лишний раз стоять и видеть так близко его безжалостное лицо. Но после Ноэля и вообще последнего пережитого адреналина эта мысль перестала страшить.
— Неужели? — Кира не подала виду, что забеспокоилась и насторожилась. На счастье, обычно при таких эмоциях она наоборот так и дерзила людям, пыталась до последнего защититься. — Давай, мне интересно, как хорошо она знает медицину. Я думаю серьёзно заняться биологией и медициной, думаю, скоро смогу составить ей конкуренцию, и никому из нас более не потребуется помощь в лечении недугов. — Окончательно попав под волну бесстрашия, девушка легко приобняла мужчину, приподнявшись на пальцы ног, дабы спокойно обхватить его за шею. — Чудесно, правда?
— Боюсь, с лечением некоторых сама ты не справишься, дочь.
Он с ехидством глядел, как вся уверенность Киры сходит на «нет» и не препятствовал её прерыванию пародии объятий, однако дальше не позволил ей отойти, как будто случайно дёрнув девушка за запястье обратно в свою сторону. Впервые она не могла ничего сказать или предпринять. Тело парализовало ужасом, знакомым с детства.
— Ты забыла, какая именно у неё специальность? — его большая рука прикоснулась к макушке Митчелл и подцепила пару спутанных рыжих прядок, вполне по-отцовски поглаживая их большим пальцем.
Девушка и на это ничего не ответила. Ей всё меньше хотелось продолжать дискуссию, ибо интуиция уже говорила о нехорошем. А Джимм тем временем снисходительно вздохнул и даже кое-как улыбнулся, но только от смакования следующего слова:
— Психиатрия. — И резко убрал руку, прекрасно зная, что случайно зацепит пару волосинок и едва не выдернет. Но он так хотел.
О, как сладко прозвучало из его уст название одной из отраслей медицины. Наверное, так же сладко он обращался к своей шлюхе, когда имел её, благословлял её.
Когда-нибудь ты заплатишь остальную цену. Ещё не до конца все драгоценности отобраны у тебя, папа.
Глава 9. Безумие на двоих
— Ты настоящий?
— Если ты тоже настоящая.
— То есть ты состоишь из плоти и крови? Или же это кажется лишь мне одной, точнее, моему мозгу?
— Думаю, ты согласишься со мной, что даже очевидные вещи не являются таковыми, и всё вокруг есть и обман, и правда. Может, и наша планета никакая не круглая для возможных жителей других галактик, откуда ты знаешь наверняка, Кира?
— Я знаю, потому что люди предоставили доказательства! Фотографии, прямые эфиры со спутников. И… это не относится прямым образом к тому, что я хочу услышать от тебя.
— Какая ты потешная, Кира. — Без тени смеха и веселья отозвался собеседник, хитро прищурившись. — Но для кого-то круг, шар — это не та геометрическая фигура, а нечто совершенно иное.
Она разочарованно выдохнула и села, отчего-то не испытывая никакого страха, рядом с ним на свою кровать.
Бесполезно. Сколько не пытайся выяснить у него подробности, он ловко увиливал от ответа, насмехался над её недовольным выражением лица и вежливо кивал для следующего вопроса. Но какой смысл, если ничего нового она так и не узнала? Проще самой надумать ответы.
— Ты знаешь, почему я пролежала неделю почти без ясного сознания? — внезапно она решилась на ещё один вопрос, прекрасно понимая очередной провал. С таким же успехом можно было угрожать ему пытками, если он ничего ей не скажет. Перед ним она ощущала свою слабость, свою хрупкость и появившуюся истощённость, и всё это по её же вине. Но именно сейчас стало жаль своё измученное тело, как-то… стыдно за свою безответственность и равнодушие к самой себе.
Кира напряглась. Она не понимала, почему её посещали такие странные и унылые мысли.
— Разумеется, — в ту же секунду или спустя долгую паузу — из-за копания в своих мыслях девушка толком и не поняла — мужчина кивнул. — Всё истинное проще, чем ты пытаешься думать.
— Тогда объясни мне!
Почему он мучает её? Ей так надоело тонуть в догадках, давиться и захлёбываться ими, получая в награду новые неизвестности и страхи. Это сводит с ума, это убивает.
После того, как она, шокированная, но больше испуганная побежала верх по лестнице прочь от довольного произведённым эффектом отца, и вбежала обратно в спальню, желание хлопнуть со всей силы дверью ушло на второй план, так и не осуществившись. Причина крылась в этом человеке, таящем опасность куда серьёзнее, чем какой-то там Джимм Митчелл. Он сидел здесь давно, он ждал её терпеливо и настойчиво, наверняка слыша часть ненавистного разговора девушки с отцом. Если перед уходом на зов Джимма Кира вовсе не удивилась его присутствию, словно это было само собой разумеющееся, то теперь нужная, но запоздалая реакция была достигнута. И если бы у неё был под рукой пистолет, она бы незамедлительно навела бы дуло прямо в его серебристые, пустые и в то же время не имеющие дна глаза, как будто затягивающая воронка в безграничном океане планеты: ты, вроде, знаешь, что у неё есть конец, ведущий к песчаному дну, но вид неизвестной и пугающей темноты, сколько бы ты не пытался увидеть что-то ещё, сбивал с толку и тревожил. Люди, по своей природе, часто боятся без причины. Потому что они не знают, нужно ли бояться.
Так же было и с ним, нынче рыжеволосым, как и Кира, веснушчатым мужчиной. Он был подобен её старшему брату, а если бы был моложе — близнецу. Но весьма крошечное, почти незаметное различие представало огромнейшим поводом увидеть их абсолютную непохожесть, если совершенно случайно заметить их цвет глаз: Кира, в отличие от этого странного типа, глядела на мир через призму кофе с каплей молока, лишь чуть имея крапинки тёмно-зелёного. Можно было даже назвать её цвет оливковым, если есть тяга к романтизации обыденных признаков. Каждый раз этот… человек или что-то ещё выбирал новый способ ошарашить девушку.