Прочь.

***

Как-то раз она завела себе привычку не вешать первой трубку телефона. С одной стороны, это никак не могло иметь в себе положительные стороны. Обычно собеседники ждут, когда другой нажмёт на заветное слово «завершить», и не важно, от кого исходила инициатива звонка. Поэтому люди чувствуют неловкость и раздражение, слушая тишину с другого конца провода заместо коротких гудков. И, на всякий случай подождав ещё пару секунд, наконец решаются сами на этот невообразимо трудный подвиг.

Но часто они и не подозревают об особенностях процесса прощания.

Около двух, а может, и трёх лет назад Кира была на пару процентов общительнее, чем ныне. Не так велика разница, впрочем. Тогда ей позвонил отец, чтобы узнать, забрать ли ему дочь после школы: работы в офисе оказалось меньше, чем задумывалось. И, несмотря на холод в их отношениях, девушка легко согласилась. Правда, сама не могла объяснить тому причину. Вероятно, настроение было на редкость хорошим: ведь бывает, что всё неприятное видится в более светлых тонах?

«Когда же я от тебя избавлюсь», — совершенно случайно услышала Кира, когда только собралась убирать трубку от уха. Его злобное, ненавистное бормотание было не особо большой новостью для неё. Да, ранее пару раз Митчелл доводилось слышать, спускаясь тихо по лестнице вниз, озвучивание мыслей мужчины пустоте. И во все эти моменты ни обиды, ни неверия не удавалось почувствовать Кире.

Чертовски удачен был тот факт, что она никогда не любила его, причём взаимно.

Прокручивая в голове эти воспоминания, она выдавила слабую улыбку, что так неестественно смотрелась на её бледном лице. Это было всё, на что Кира была способна в проявлении повседневных эмоций каждого человека. Но, пожалуй, стоило поблагодарить отца за то, что тот дал ей повод задуматься над этими короткими фразами во время окончания звонка: люди часто притворяются, подделывают, выдают себя за совершенно другую личность, и особо несдержанные и слабые неспособны сохранять маску и дальше, когда никого нет рядом. Ведь может только казаться, что они одни. Абсолютного одиночества не существует.

Ближе к семи вечера она резко повернула голову в сторону вибрирующего телефона, лежавшего на столе. Ей было всё равно, кто звонит, потому что лёгкая злость коснулась бы каждого: Кира лишь начала погружаться в новый придуманный книжный мир. Теперь же придётся заново забывать о своём существование.

Это была (И что за глупое совпадение?) одноклассница. Вторая по счёту, с кем пришлось контактировать. От звонка этой юной особы, коя, как и все остальные, не блистала чем-то ещё, кроме до тошноты стандартной красоты, Кира ожидала услышать какую-либо информацию, связанную со школьными делами. Однако истина предстала в другом ключе.

Её осмелились пригласить на сегодняшнее ночное… Хотелось это охарактеризовать как мероприятие, но Кира была прекрасно осведомлена о его содержании. Потому тут понадобится более грубое слово.

— Ну так что, придёшь? — где-то вдалеке послышался тихий шёпот и смешок, — Все у меня собираются, родители как раз уехали в командировку.

Интересно, одной Митчелл вся эта ситуация со страхом перед родителями и тайными похождениями напоминала дешёвый подростковый фильм с предсказуемым сюжетом? Именно поэтому Кира не дала определённого ответа, чтобы хоть на мгновение рассеять эту липкую атмосферу радости детей перед совершением чего-то плохого.

И конечно, ей удалось вновь услышать забавную, но правдивую вещицу, которая, вроде, была и не для её ушей:

— Да не придёт она! Митчел зануда, и…

Верно. Кира не хотела идти, причём добровольно, туда, где множество знакомых, а тем неприятных лиц, туда, где царствует лишь банальность и глупость. Это было бы бессмысленной тратой времени и спокойствия. Пришлось бы вдвойне сдерживать свою неприязнь к этим убогим существам. Конечно же, она останется дома, в своей комнате, а разумом наконец перенесётся в чужие судьбы.

Если бы только не навязчивая мысль о сне.

Кто бы захотел засыпать, зная, что его ждёт нечто странное и неизвестное? Признавать свои опасения было крайне нежелательно, но, неосознанно поднимаясь с мягкой постели, Кира уже понимала свой проигрыш. Какая жалость, что случайно услышанные слова той девчонки не оправдаются.

Собраться ей не составило труда. Девушке было не до стремления выглядеть подобием особ с обложек популярных журналов, сейчас её цель была одна: как можно больше не спать, как можно меньше оставить сил, чтобы в итоге от сильнейшей утомлённости даже простого сна не дождаться, а быть лишь в объятьях темноты. Быстроту процесса ухода лишь разрушил отец.

Видимо, ему захотелось именно в этот вечер насытиться дорогим коньяком в одиночестве.

— Куда ты?

Кира даже не посмотрела в его сторону. В груди появилась тяжесть, которую, вероятно, разделял и он. Только приблизившись к входной двери, она тихо сказала:

— Неважно.

Этого было достаточно, чтобы тот более не приставал к ней своими пьяными расспросами. Судя по затянутому тону голоса мистера Митчелла, он уже солидно был дружен с нетрезвостью.

— Скажи мне, — не дав ей возможность наконец покинуть дом, мужчина тяжело вздохнул. Кира неохотно повернула к нему голову, стараясь не обращать внимания на странные, даже чуждые чувства в его глазах, вдобавок блестевших от настольной лампы напротив. — Почему ты… такая?

Глупый, но интересный вопрос.

Кира долго глядела на него, пытаясь понять, вспомнит ли он этот разговор завтра или нет. Ещё больше её позабавил тот факт, что Джимм Митчелл, распивая в таком количестве спиртное, предал свои убеждения о здоровом образе жизни, которые всегда так яро отстаивал. Было ли это предвестником чего-то нехорошего?

— Я такой родилась, папа.

Громко хлопнув за собой дверью, девушка слегка поморщилась: в ушах до сих пор отдавался этот звук… и его вопрос.

Прохладный воздух помог ей в скором времени отвлечься, так и не успев понять, что мистер Митчелл чувствовал самую, что ни на есть, настоящую боль.

***

Светлело. Улицы, ещё мгновение раннее казавшиеся пустыми, практически заброшенными, теперь медленно наполнялись живыми существами. Всё шло привычном ходом, ни разу не посмев изменить принципам. Да и как могло быть иначе?

Кира не сомневалась в том, что через полчаса откроется её любимый магазин, всегда наполненный разнообразными сладкими вкусностями: уж что-что, а успеть насладиться перед школой одним из мороженых с удивительным сочетанием орехов или выпить освежающий сладкий фруктовый напиток она очень любила. Продавец настолько привык к частым посещением этой клиентки, что порой мог в качестве доброты отдать за бесплатно какую-то новую новинку, по мнению которого должна была впечатлить девушку. И он никогда не ошибался.

Но иногда, если пройти чуть дальше, приходилось недовольно морщить нос и ускорить шаг. Кира, в отличие от многих других девушек своего возраста, просто ненавидела цветы. Честно говоря, и самой ей была неясна причина. Кажется, в детстве она даже радовалась, когда мама приносила с их сада только срезанные растения, бутоны которых едва-едва вступили в период полной своей красоты. Они были яркими, свежими, вкуснопахнущими и, самое главное, юными.

Вид цветов впоследствии ассоциировался у Киры с матерью. Помнится, та отличалась такой же любовью к насыщенной, броской и красивой одежде. Так она желала скрыть любые признаки старения: миссис Митчелл родила свою дочь достаточно поздно, в тридцать один год, и, вероятно, в дальнейшем у неё сформировался страх слишком быстро увянуть в глазах Киры, прямо как все эти цветы, концы лепестков которых уже после пары дней теряли свою краску, чернели и вяли, после чего обрывалась и связь с бутоном: они падали навстречу своей смерти.

Жаль, что на сегодняшний день Кира, выходя во двор дома, видела перед собой лишь голые клумбы, каждое лето зараставшие густыми сорняками, вырвать которые ни отец, ни дочь не пытались. Лишь служанка, убирая пустой дом, могла порой сжалиться над такой плодородной землёй и избавить её от вредителей. Это не было включено в стоимость её работы. Интересно, было ли то самым настоящим примером человеческой доброты? Или просто обычная привычка женщины, привыкшей делать всё до конца?