Закончив свою речь, Хаубан к народу обратился:

— По тому, как он сам говорил, эта старуха должна быть его матерью. Если вы не поверите моим словам, не дадите сказать слово этой старухе, будете стоять с раскрытыми ртами, а старуха исчезнет навсегда.

Весь народ замер, пораженный.

А Масем-хан, услышав эти слова, стал советоваться со своими биями. Подозвал потом к себе Хаубана и сказал:

— Если не подтвердятся слова твои, велю отрубить тебе голову.

— Я согласен! — ответил Хаубан. Пока люди толковали между собой, пока рассаживались на коней, Хаубан, отойдя в сторонку, запалил конский волос, призвал Акбузата, надел на себя боевые доспехи и въехал на майдан на своем коне.

— Кто это? Кто это? — зашумели в толпе. — Что это за человек?

А он подъехал к Айхылу и старухе, и те сразу признали в нем егета, который их спас. Они плакали и обнимали ему ноги, вдетые в серебряные стремена, и с громким плачем кричали: «Это он, наш егет!» Сошел с коня Хаубан и обнял старуху. Потом снова сел на коня и, подъехав к хану, сказал ему такие слова:

Глядя в лицо тебе, Масем-хан,

Хочу вопрос один задать:

Была ли причина у тебя

Месть к Суре-батыру питать?

Чтобы дочь твою красть, барымту

Имел ли хан подводный Шульген?

Если надлежащий ответ

Дашь, не тая, на вопросы мои,

Я сокровенные думы свои

Открыть перед всеми даю обет.

Масем-хан ответил на это так:

Чтобы мстить батыру Суре

Нету карымты у меня.

Никто не угонял мой скот —

Нету барымты у меня.

Шульген же за то на меня сердит:

В озеро яда подкинул я,

И, камыши его подпалив,

На страну посягнул его я.

Тогда Хаубан сказал Масем-хану:

С детства без матери и отца

Остался… много я слез повидал.

В нижних пластах земли побывал

— Вот такой я буду батыр!

Хоть ульи пчелиные ворошат,

Хоть коров, наземь сбив, дерут,

Хоть душат целые стада овец,

Хоть уничтожают домашних птиц,

— Все же медведя, что косолап,

Волка, шустрого на глаз,

Лисицу, что хвост густой распустив,

На косогоре резвится вовсю,

— Злодеями, что грабят страну,

Не называл я никогда;

В ярости в них свою стрелу

Не выпускал я никогда.

Отроги Урала я объезжал,

Врага ненавистного я искал,

Кто кровь проливает без карымты,

Вдовами оставляет их жен;

Кто не жалеет их детей —

Сиротами их оставляет он.

Кто, невинным женщинам руки связав,

Бросает в бездну озерных вод.

Кто заливает кровью страну,

В которой живет владыкою сам;

Кто, растоптав честь родов

И возвеличив собственный род,

Ханом во всей стране живет;

Кто отнимал у народа скот,

При ком языка лишен был народ,

Тот, двуногий,

С круглой башкой,

Тот, заслуживающий стрелу,

Ставший всем людям кровным врагом,

Тот, кого я всю жизнь искал,

Кровный враг мой,

Злодей,

Которого должен я убить, —

Стоящий предо мной Масем-хан!

Это — проливший без карымты

Кровь батыра Суры

Медведь,

Это наливший в озеро яд,

Отравивший весь здешний скот,

Это он — шустроглазый волк!

Всех он держит в своих руках —

Кыпсака

⁴⁴

— батыра Идели,

Катая

⁴⁵

— батыра Иремели

⁴⁶

,

Тукляса

⁴⁷

— батыра Яика,

Тамьяна

⁴⁸

— батыра Тора

⁴⁹

,

В Нугуше

⁵⁰

— Юрматы

⁵¹

,

На Узяне

⁵²

— Табына

⁵³

,

Повсюду — в степях Ирендыка

⁵⁴

—

Для всех он был диву подобен,

В тисках своих всех державший!

На Акбузата вскочив верхом,

Приехал я за честь

Батыров биться,

За кровную месть

Местью расплатиться!

Отплатить тебе,

Кто в рабство

Обращает мужей страны,

Кто женщин обращает во вдов.

К злодею от имени страны

С карымтою я пришел!

Сказав так, Хаубан размахнулся своим мечом — и голова хана Масема покатилась с плеч. Потом Хаубан освободил всех рабов. И шли к нему люди с радостными лицами и делились с ним своими горестями.

Народ ему так говорил:

Ай, арслан

⁵⁵

страны,

Из рук хана,

Что столько лет

Нас рабами здесь держал,

Вырвал теперь ты нас на свет!

Достойные другом быть тебе,

В борьбе соратниками быть тебе,

Были и у нас мужи —