Никто из них не помнил, сколько раз они приходили сюда. Никто никогда не запоминал деталей. Поэтому они каждый раз открывали рты от красоты внутреннего убранства Храма. Стены здесь расписаны с удивительным тщанием. На них изображались: звери, жившие, как люди, огненные монстры, пожирающие всех и вся, огромные драконы, летящие под красным небом, удивительные города, сошедшие из арабских сказок. Тут можно найти Синдбада Морехода, мирно беседующего с графом Дракулой. Античные герои из разных стран рубятся на мечах — вот Тор сражается с Гераклом. Десятки богинь любви сравнивают красоту перед зеркалами — побеждают Афродита и Иштар. А здесь, напротив, пейзаж из будущего: космические корабли палят бластерами в деревянный пиратский корабль, капитан которого — сам Хук. А вон там не Шерлок ли Холмс преподает основы дедуктивного метода прячущему улыбку Коломбо? И что может быть грустнее того мужчины, сидящего на троне посреди пустыни? Сюжетов настолько много, что описать или рассмотреть каждый ни у кого не хватит времени. Но Ткачи пытались. Каждый раз они заносили в чертоги мозга как можно больше картин лишь для того, чтобы забыть по возвращению.

Ткачи шли по залу к цели — ее они помнили. Шагали робко и застенчиво — здесь и сейчас им предстоит встреча с самым настоящим Богом. Приблизившись к его статуе, к алтарю, на который молились столько лет, что и не упомнишь, они смущенно прятали глаза, словно манерные девы.

Посреди зала статуя мужчины. Абсолютно черная, как будто сделанная из угля, и невероятно реалистичная. Кажется, сейчас мужчина сделает шаг и сойдет с постамента. Босыми ногами он встал на круглую плиту, справа от него горела одинокая свеча, а слева лежал кусочек льда. Мужчина носил наряд, больше всего напоминавший кимоно или пижаму — его копии, только гораздо-гораздо больше, сейчас болтаются на исхудавших Ткачах. Руки раскинуты в стороны, ноги, напротив, сведены по стойке смирно. На симметричном лице приветливая улыбка и волосы торчат во все стороны. Вот таков Бог Семи Толстых Ткачей. То ли сам Ветер, то ли его посланец — Шелковый Человек.

Толстяки встали вокруг него и взялись за руки, образовав кольцо. Их головы откинулись назад, а глаза закрылись. В эту минуту они засыпали во второй раз, засыпали во сне. Рты открылись, налетел Ветер. Как до этого он играл в пустых бутылках на улице, так теперь он завыл в глотках Ткачей. Но продолжалось это недолго. Ветер стих, семь ртов хором заговорили:

— Мы пришли к тебе, Муза, дай нам силы, дай нам вероятность, дай вдохновение. Мы будем верно служить тебе и изменим во имя твое весь Мир. Не оставляй нас и скажи: доволен ли ты нами?

Ткачи стояли с запрокинутыми головами и закрытыми глазами. Они не могли видеть, кто им отвечает, но ответ каждый раз звучал одинаково. В зал ворвался терпкий и яркий аромат самых разнообразных восточных специй, а далекий и шипящий, как змея, мужской голос прошелестел — то статуя заговорила:

— Доволен. Но помните — перемены не всегда должны быть к лучшему…

На этом общение с Богом заканчивалось. Всего десять слов, но они наполнили Ткачей невообразимым счастьем. Теперь в их жизни всё будет просто превосходно — останется, как прежде…

Улыбки приросли к их лицам на какое-то время. Семь Толстых Ткачей покинули Храм Ветра и Страну Четырех Ветров, гордо неся улыбки в Мир. Они прошествовали по лесу, всё еще находясь в двойном сне. Их глаза оставались закрыты, что не мешало им огибать деревья и прочие преграды. Лес вокруг шумел, храм позади гудел, а они слышали лишь шелест мужского голоса. В голове тысячи идей уже сформировались, вдохновение играло, раздирая на части. Ткачам хотелось прямо сейчас заняться тысячей дел, написать сотни книг, придумать миллионы новинок — всё, чтобы исполнить завет Ветра. «Перемены не всегда должны быть к лучшему».

Выход из двойного сна всегда внезапен и резок. Идя по прекрасному лесу, Ткачи не видели его, а открыв глаза, оказались в совершенно не волшебных лесах Мексики. Но Ткачи не разочаровывались, нет. Ведь пройдет год и они придут сюда снова.

Каждый раз вернувшись, они оказывались в новом районе этих лесов. Однажды их занесло даже на пик горы. Но сегодня им повезло — они проснулись на полянке всего в нескольких километрах от джипов. Они с хохотом глядели друг на друга. Жирные тела ушли — разноцветные пижамы висят мешками. Донельзя грязные, но молодые, сильные, полные энтузиазма и довольные. И опять они встали в круг и взялись за руки. И очень тихо, как будто стараясь сохранить тайну, пробормотали одно слово:

— Спасибо.

Резкий порыв теплого ветра сообщил им — благодарности приняты. Ткачи разжали замок и вернули лицам привычное, изогнутое вниз расположение губ. Дорогу до джипов они преодолели всего за полчаса.

Уж казалось бы, те, кто видел путешествие Ткачей десяток раз, не должен удивляться возвращению. Но глаза телохранителей, старались запомнить каждый их выход из леса. Еще бы — на глазах вершилось настоящее чудо. Ладно бы Ткачи просто худели, но они как будто выздоравливали и омоложались. Цвет лица розовый и здоровый, волосы отрастали, седина из них удалялась без следа. До этого они хромали и еле-еле несли рыхлые тела куда-то в чащу, теперь каждых шел твердо, движения стали резкими. И еще Ткачи выглядели очень опасными. Из леса вернулись не измученные трудной жизнью толстые люди, а, пусть и не поджарые, но сложенные как тяжелоатлеты крепкие мужчины. Казалось, раньше они служили в десантных войсках — со стороны не отличишь, кто на поляне телохранитель, а кто охраняемый.

Проводники знали порядок. Первым делом Ткачам преподнесли семь бутылок крепкого английского пива. Не очень Толстые Ткачи открыли их, чокнулись друг с другом и выпили одним залпом. Затем взяли у телохранителей семь сигар и выкурили. И лишь после этого переоделись и умылись водой из ручья, подогретой на костре. Разноцветные пижамы отправились туда же, Ткачи одели удобные хлопчатобумажные спортивные костюмы. На помолодевших лицах промелькнули несколько самодовольных улыбок, когда они рассмотрели свои отражения в зеркалах. А потом Ткачи уселись в джипы и их повезли в Мехико. Там Семь Толстых Ткачей сели в семь разных самолетов и полетели исполнять приказ Музы.

Ли Кахома, президент «Кахома корп.», только что вышел из спальни. Оттуда доносились веселые женские голоса, на лбу молодого президента выступили капельки пота. Он — в большом пентхаузе на крыше одного из самых дорогих отелей Токио. Не его отеля — жена Ли вряд ли обрадуется, если еще раз застанет его с любовницами. Хотя, конечно, Ли на нее плевал, но сыну ни к чему слышать, как родители ругаются. Сына надо воспитать так, как отец воспитал его. Мальчик должен понять — если весь мир еще не принадлежит ему, это только вопрос времени. Отец всегда говорил, что только власть имеет ценность, а жены, любовницы, друзья и деньги могут прийти, а могут уйти — в душе от этого не должно ничего измениться. Мужчину делает мужчиной не это.

Ли воспитывали если не строго, то уж точно тщательно. Отец уделял учебе внимания не столь много, сколько моральному облику сына. Почитание отца и себя — именно в такой последовательности и только так; вот собственно и все принципы, усвоенные Ли от родителя. Надо сказать, Ли им полностью соответствовал. До смерти старика Кахомы он оставался в плотной тени, а после вышел на свет во всей красе. Вышел так, что все сразу поняли — с Ли шутки плохи и могут окончится смертью.

— Здравствуй, Ли, — раздался голос из темного угла.

Ли не вздрогнул, не испугался и даже не повернулся к вновь прибывшему. Он закончил начатое — залез в холодильник и достал два пива. Изначально хотел выпить шампанского, но слегка изменил планы — в комнате стало значительно жарче. И лишь после этого он пошел на голос, но не включил свет. Ли любил полумрак, а гостю свет не нужен вовсе — он слеп.

— Привет. Кто пришел ко мне сегодня? — сказал Ли, садясь напротив мужчины.

В темноте он плохо виднелся, но Ли представлял его облик — все из клана Слепой Дюжины выглядели одинаково. Длинный плащ, скрывающий оружие, высокие сапоги и неизменные темные очки. Однажды Ли увидел, что скрывают зеркальные стекла и потом неделю ему снились кошмары. Это было очень странно, потому что крови Ли повидал прилично и впечатлительным никогда не был, но кошмарило не от грубых швов на глазницах слепца — кошмары приходили вообще почти всегда, когда он встречался с ними, но тогда… Тогда он чуть с ума не сошел. Это еще одна причина, чтобы не видеть гостя.