— Кто это? — спросил мальчик у Каромы.

— Это, маленький человек, — пленники Шайтана. Его враги и напоминание, что он с ними делает.

— Здесь нет Никодима?

— Не знаю. Ты получишь все ответы на вопросы, после встречи с владыкой Вабара и Огненного Царства. Или умрешь. В любом случае, немудро заставлять Шайтана ждать. Пошли.

Карома пошел меж статуй, Пашка и Тим следовали за джинном, осматривая ужасные изваяния и думая, каково приходиться людям в них? Ну, допустим, хоть этому мужчине, которого держит на весу огромный верблюд. У верблюда пасть крокодила, в ней извивается в неподвижности мужик с закрытыми глазами. Или женщина, в чью ляжку впилась помесь крысы и вороны. Пашка заметил, из тех мест, где в тела людей входят различные части джиннов, у некоторых статуй течет кровь.

Они вышли из ужасного зала и пошли по кроваво-красным коридорам. Жара опять поднялась, мальчик начал задыхаться. Но Карома вел их, не делая поправку на состояние. А когда он завернул в проем, из которого даже на десять метров тянуло жаром, как из печки, Пашка и Тим остановились. Карома, обнаружив, что за ним никто не идет, выглянул из проема и сказал:

— Вы чего встали?

— Мы там изжаримся, — пробурчал Тим.

— Но только здесь вы получите ответы.

Карома пропал из вида, а Пашка и Тим посмотрели друг на друга, синхронно вздохнули, и двинули следом.

Когда они повернули, стало ясно, почему отсюда веет жарой. Перед ними открылся большущий зал, разрезанный огненной стеной. И там за пламенной пеленой стоял трон высотой метров двадцать, а на нём сидел самый ужасный монстр из когда-либо виденных мальчиком. Ни в фильмах, ни в книгах нельзя описать или показать того, кто сидел и смотрел на Пашку и Тима. Шайтан — царь всех джиннов. Так как он сидел в огне, непонятно, горел он или нет, но вот его форму, хоть и примерно, обрисовать можно. Правда, очень примерно. В основном Шайтан имел человеческие очертания: две руки, две ноги и голова. Ну, конечно, гораздо больше, и пока вроде ничего страшного в нём нет, но дело в том, что тело Шайтана состоит из постоянно шевелящейся животной массы. Он как будто собрал себя из тысяч видов животных. А может, и кто-то другой взял всех зверей Мира, тщательно перемешал, а потом вылепил грубую человеческую фигуру. Из повелителя джиннов торчали: копыта, птичьи лапы, оленьи рога, крокодильи пасти, верблюжьи горбы, рыбьи хвосты, акульи плавники, мушиные глаза, человекоподобные руки с длинными когтями, хвосты драконов и прочее-прочее…. Всё это извивалось и стонало. Казалось, тело Шайтана испытывает постоянные мучения. И еще на голове у него росло огромное скорпионье жало. Ни глаз, ни носа, ни рта на голове нет, зато всё это в огромном количестве присутствует по всему телу. Миллионы звериных глаз смотрели на вошедших, миллионы звериных ушей слышали биение их сердец, миллионы звериных носов втягивались ароматы их страхов и миллионы звериных пастей сказали:

— Привет-ривет-ивет-вет, Карл-арл-рл — сказал нестройный хор звериных глоток. Говорили все разом и немного невпопад. Другие горла постоянно выли, визжали, рычали, но смысл сказанного мозг различал четко.

— Здравствуйте, — сказал мальчик робко.

— Ты-ы пришел-ел ко мне-е кое-кого-го найти-ти, не так ли-ли? — опять хор голосов исковеркал фразу, но смысл Пашка уловил на уровне подсознания. Голос дублировался в мыслях и звучал разборчиво.

— Я ищу своего отца. Вы, наверное, знаете его.

— Да-а. Я хоро-ор-шо-о знаю Никодима-има.

Сказав это, ужасный монстр расхохотался тысячей глоток. Впрочем, не меньшее количество горл продолжало вопить от боли.

— Он здесь? — спросил Пашка. Тим стоял сзади на четырех лапах и часто дышал. Его глаза слезились, но сквозь пелену пытались зарисовать образ монстра в памяти.

— Нет-ет, мальчик-альчик. Но я могу-гу сказать тебе-бе, где-е он, — отсмеялся Шайтан. — Азиф!

В ту же секунду рядом с ними пол взорвался. Пыхнуло пламенем, появился мужчина, одетый в красный халат и красный тюрбан.

— Это Азиф, — пророкотал Шайтан. — Он в был-л послан-слан, чтобы-обы убить-ть твоего-его отца-а.

Шайтан опять расхохотался, а Пашка уставился на мужчину и сразу возненавидел его. Надо же — был послан убить отца!

— Не стоит изливать на меня свою ненависть, мальчик, — сказал Азиф. — Я лишь длань Шайтана, но мне не удалось убить твоего отца. Его забрали раньше, чем я нажал на курок.

— Кто? — чуть не прокричал Пашка. — Кто вас опередил?

— Эмиссар Черно-Белого Царства утащил его в мрачные пределы обители кошмаров. Там он до сих пор.

— Я думал, всего пять Царств.

— Об этом-ом тебе-е знать-ть не-е стоит-оит, мальчик-льчик, — прогремел под сводами голос тысячи глоток. — Ты не смог бы забрать-рать его-го из Вабара-ара, что уж говорить-ворить о Черно-Белом Царстве. Так что иди-иди. И да, это, кажется-жется, твое.

Какая-то конечность, торчащая из тела Шайтана, бросила что-то блестящее. Оно прокатилось по красному мрамору и приехало к ногам мальчика. Ножницы Атропос, забранные Хранителем Второй Башни.

— Они могут-гут понадобиться-обиться тебе, если-и ты решишь-шишь продолжить-жить поиски-и, — сказал Шайтан.

На спину мальчика легла горячая ладонь Каромы. Пашка тут же скинул ее — плечо обожгло почти до волдырей.

— Владыка сказал всё, — пробурчал джинн. — Я провожу вас, смертные. Радуйтесь! Ибо немногие выйдут живыми из пределов Вабара!

Карома вывел из зала мальчика и собаку, а тысячи глаз смотрели им в спину, тысячи ртов продолжали смеяться. Азиф стоял неподалеку от огненной границы, рядом с ним появился Хранитель Второй Башни. Шайтан повернул тулово, куча животных, служившая ему головой, посмотрела за спинку трона.

— Ты думаешь, у него получится? — спросил царь джиннов у кого-то стоящего сзади — в бешеном хаосе Огненного Царства.

Однако ответа Шайтан не удостоился. Кто бы ни стоял за троном, он не пожелал отвечать одному из самых могущественных существ в Алям-аль-Метале. Чудовище приняло прежнее положение и, посмотрев на Азифа и Хранителя, пророкотало:

— Вы знаете, что делать, если всё пойдет прахом.

Оба кивнули, Хранитель исчез, а Азиф ушел из помещения пешком.

Как во сне Пашка вышел из зала. Жара и полученная информация сделали свое дело. Голова кружилась, он не помнил, как снова прошел по ужасному залу со статуями. Не помнил он, как его подвели к карете и посадил в нее. И только там он пришел в себя. Наверное, потому что в карете немного похолодало. Он осмотрелся и увидел, изнутри она украшена всяческими узорами. Приглядевшись и поняв, что там нарисовано, Пашка покраснел и отвернулся. А вот Тим напротив, рассматривал рисунки с чисто профессорским любопытством. Наконец Пашка собрался с мыслями полностью. Он вытянул голову из кареты и увидел, кучером у них служит Карома, а вместо лошади впряжен верблюд.

— А что это за Черно-Белое Царство? — спросил Пашка у Тима.

— Не знаю. Я никогда не слышал о нём, но знаю точно — в Азиль-до-Абаре такого нет.

Карета везла их по улочкам, иногда в голову Пашки проникали как будто не свои мысли. Порой даже хотелось выйти из кареты и прогуляться. Но это быстро проходило. Наконец карета подвезла их к воротам Вабара. Двери кареты открылись, одновременно с ними стали отворяться ворота. Пашка и Тим вышли, Карома, посмотрев на них огненными глазами, сказал:

— На твоем месте, мальчик, я не стал бы приходить сюда вновь. Поверь, ты только что был удостоен великого чуда — попал на прием к Шайтану и не стал его завтраком. Но чудеса редко бывают дважды и особенно такие чудеса.

Он стеганул верблюда и поехал по сумасшедшей столице Огненного Царства. Пашка и Тим обессилено пошли к воротам. Как только они пересекли арочный вход, створы с громким лязгом закрылись.

И в этом Царстве Пашку подстерегла неудача. Он так и не нашел отца.

Как только они пересекли пределы Вабара, жара спала. Они повернулись и еще раз посмотрели на город, что чуть не свел их с ума. А за их спинами раздался голос, которого они оба ожидали. Сухой, немного шелестящий, как сухие листья, гонимые ветром. И аромат востока тут как тут — на этот раз пахло редкой специей кардамоном.