Изменить стиль страницы

— Не давай согласие!

— Боюсь, здесь я ничего не решаю. Показы оплачены, зал снят, девушки подобраны. Кто же мог знать, что модели Пьера пробьются в Плейбой? Теперь он — восходящая звезда, с этим ничего не поделаешь.

— Я могу всё что угодно с этим поделать, Аннет!

Женщина поморщилась. Фарит кричал так, что у нее заложило уши. А еще он навис над столом, уперев в него руки, Аннет казалось, мебель сейчас сломается. Она даже слышала, как от напряжения, трещат его ножки. А этот столик когда-то принадлежал Людовику Четырнадцатому.

— Так делай, Фарит. А я не могу.

— Я что ли зря сделал тебя министром культуры? Запрети этот показ!

— Я не могу, Фарит! — Аннет тоже перешла на крик. — И что ты вообще так взъелся?! Подумаешь показ? Про него все забудут через полгода!

— Никто про него не забудет, потому что его модели превосходны! Это может стать новой вехой!

— Тогда я вообще ничего не понимаю!

— Тебе не надо ничего понимать, просто делай!

— Нет!!!

Аннет вскочила и уставилась большими голубыми глазами в маленькие бусины Фарита. Но почти сразу отвела взгляд.

— Считай, тебя сняли.

Фарит развернулся и пошел к двери. Аннет не удостоила его прощанием, а только улыбнулась. Когда «Хаммер» Фарита отъехал от особняка, дверь открылась, на пороге появился красивый молодой человек. Он подошел к Аннет и поцеловал в губы.

— Спасибо! — сказал Пьер.

— Не стоит. Давно надо было наподдать по его толстой заднице.

— А он не сможет тебя снять?

— А даже если так? Что мне этот пост, если всё сводится к тому, чтобы подчиняться приказам этого безвкусного болвана. Ты видел его наряд? Фу! В любом случае, мы сможем устроить показ раньше, чем Фарит успеет нам помешать. Что с каталогом?

— Демьян только что прислал мне потрясающие статьи! Ты должна их прочесть. А еще он принес модель альманаха за две тысячи восемнадцатый. Правда, зарубил чуть не треть фото, но я с ним согласен. Остались только оригинальные.

— С альманахом надо бы притормозить, а то толстяк возьмется за нас всерьез.

— Не бойся, Демьян сказал, что он выйдет от лица американского «Космополитена».

— Демьян молодец.

— Ага. До сих пор не могу поверить, что такие люди бывают!

— Бывают, Пьер, и ты уже встречал их.

— Если ты опять о Джорджио…

— Нет, я говорю о Фарите. В девяностых он так и фонтанировал идеями, да и сейчас его модели отличны.

— Ты же только что говорила, что он безвкусный.

— Он полностью безвкусен, а его модели почти вершина великолепия.

— И что, лучше моих?

— Прости, милый, лучше. Но мы отвлеклись. Где ты познакомился с Демьяном?

— Он сам на меня вышел. Позвонил в ту выгребную яму, куда ты меня кинула…

— Пьер!

— А что? Давай уж говорить правду. Позвонил и сказал что может передоложить отличные статьи под мои модели. Я согласился — мне тогда в петлю залезть хотелось, я согласился бы вылизать очко Сатане, если это помогло пробиться на подиумы. Мы даже не встретились. Он просто прислал статьи, я присоединил мои модели и отправил. Через неделю Плейбой их взял.

— И ты его даже не видел?

— Нет. Он нашел меня через Луи.

— Моего Луи?

— Да, дорогая. В нашей новой команде трое прошли сквозь твой будуар.

— Интересно.

— Да, мне тоже. Он сказал, что будет на показе.

— Хотела бы я с ним познакомиться.

— Познакомишься.

Но мечтам Аннет не дано было сбыться. Через неделю, перед самым показом, Демьян позвонил Пьеру, сказал, что заболел и не может приехать. В оправдание он прислал еще несколько прекрасных статей. Показ имел грандиозный успех, следующих альманах «Вога» стал сенсацией в мире моды. Описание моделей взял на себя Демьян. Еще через неделю у Фарита случился инфаркт — первый признак наступающего упадка.

Гнолт

Гнолт сидел за огромным столом в ресторане собственного имени и приканчивал вторую половину запеченной дорады. Тучи, зависшие над Нью-Йорком, выглядели веселее, чем он, и у Гнолта были причины на отвратительное настроение. Напротив него стояли молодой и старый Фриски. Обоим не предложили кресел, вот уже пять минут они мялись перед верхушкой Клуба любителей хорошо поесть, как школьницы, не выучившие домашнее задание.

— Вы можете распинаться, сколько хотите, это вам не поможет! — наконец рявкнул Гнолт. Его лицо наполовину заляпано каким-то жиром, блестит, в тусклом сиянии свечей.

— Но, мистер Гнолт, мы не виноваты… — пытался оправдаться Фриски-старший. Младший, благоразумно молчал, понимая, из-за его ошибки они попали в очень щекотливое положение.

— А кто виноват? Кто?

— Но, сэр, этот пир был инициативой многих гурманов и нельзя винить ни одного…

— Да плевал я на пир! — Гнолт швырнул в них оглоданную свиную кость — благо не попал. Кость пролетела аккурат между отцом и сыном. — Мне и всем этим многоуважаемым людям очень интересно, почему наши дегустаторы не присутствовали там, почему не высказали свое авторитетное мнение в поддержку членов нашего клуба? Почему книга, о которой гудит весь кулинарный мир, не была оплевана и поругана? Почему главные конкуренты месье Ашаноля продают свое гнусное пойло канистрами, а ему приходится понижать цены, которые оставались незыблемыми уже сотню лет? Почему виски признан слишком крепким напитком для подобных блюд? Почему, собственно, на столе «пира тысячи и одного гурмана» не было наших гурманов? И почему я узнал об этом через вторые руки?!

Окончание тирады, Гнолт провел на самых что ни на есть повышенных тонах. Но спохватился и понял, что так нельзя. Нельзя унижаться перед этими идиотами, на глазах у верных союзников. А еще ему пришла в голову метафора: «Я реву, как самка диплодока». Она показалась ему банальной, Гнолт улыбнулся. Мало того что банальная, так и диплодоков в свое время выдумал он сам.

— Сим заявляю, что вы исключены из нашего клуба, — уже спокойнее закончил Гнолт. — Свободны…

— Но, сэр, наш род вот уже…

— Пойдем, пап, — Фриски младший взял отца под локоть. Одного взгляда на лицо Хасима хватило, чтобы пронять — они живы лишь потому, что не затронули его личных интересов. А что будет, когда он узнает, что еще как затронули? Об этом даже думать страшно. Сын решил — сегодня они уедут из США. Осядут где-нибудь в Канаде, подальше от этого клуба. За время членства Фриски повидал достаточно и перспектива исключения из клуба вовсе не так пугала, как перспектива остаться.

Когда молодой мужчина вывел плачущего старого из зала, Гнолт посмотрел на девушку, неприметно стоящую в углу, и сказал:

— Этих убрать до того как смоются. Ты принесла книгу?

— Да.

— Давай.

Девушка подошла и протянула красивое подарочное издание «Пир тысяча и одного гурмана — рецепты от персонажей книг».

— Свободна, — сказал Гнолт, девушка вышла. — Кто это читал?

Все собравшиеся покачали головами.

— Я вкратце перескажу вам содержание. Здесь собраны рецепты, которые готовили различные персонажи из книг. Самые сложные от Ниро Вульфа, а остальные до одури простые. Например, утка с яблоками от Гаррисона, или копченый окорок от Д'Артаньяна. Большая часть рецептов примитивна, как вы понимаете, это очень плохо.

— Кто написал это? — спросил Хасим.

— В том-то и дело, что это совместное творчество, — нахмурился Гнолт. — На одном из кулинарных сайтов кто-то решил собрать рецепты литературных героев. Многие подключились, и через пару недель рецептов набралось до хрена. Пользователи предложили руководству сайта отправить это в редакцию. И вот, что из этого вышло. Уже готовится второй том — многие кулинары воспользовались случаем и решили заработать на славе пира…

— А что это был за пир? — спросила мадам Чу.

— На фоне успеха книги наши горячо любимые дерьмоеды решили собраться и провести пирушку, где станут готовить «литературную еду». Она затянулась на неделю, все наши конкуренты поддержали ее, а мы пролетели. Но ничего фатального не произошло…