— Много чего, — немного успокоился Шалит. — Но главное: религия, философия, мораль. И это, между прочим, наши с тобой направления.

— Спасибо, что напомнил. А почему Вольт не прижал издателей?

— Прижал, но книга разошлась по интернету. Из него, в последнее время, валят одни проблемы. А там и самиздат подключился.

— А что же автор?

— Он полностью уступил права на книгу, с тех пор как выкупил их у издательства.

— То есть как?! — удивился Кольт. — Это же серьезный просчет!

— Я знаю. Потому и говорю: вы провалились!

— Ну, не только ведь мы…

— Мой профиль это затрагивает лишь косвенно! — сказал Шалит холодно. — Мораль — есть продукт философии и религии, а не наоборот! Это вершина, да, но основу должны строить вы!

— Что с писателем? — спросил Кольт хмуро. Он и сам прекрасно понимал, что это именно его просчет. Если Вольт сейчас плотно работает с фильмом, о книге должен был подумать в первую очередь «кардинал».

— Не знаю, — Шалит окончательно скуксился. Это очень плохо, когда первый Ткач в таком настроении — оно автоматики передается всем Ткачам. Это одна из причин, почему Шалит занимается самым веселым направлением.

— Что говорит Болт?

— Он ищет, но тоже не может его найти.

— Необходимо его устранить. Если всё настолько серьезно как ты говоришь…

— Всё гораздо серьезнее, разрази меня Ветер! Книга всколыхнула общество, это может привести к всплеску героических настроений. В Арканзасе какой-то парень вытащил из горящего дома старушку с кошкой и сказал, что никогда не сделал бы такой подвиг, если бы не прочел книгу «Сыны Одина». В интернете сообщество «Сынов», превысило пятьсот тысяч человек. Во всех странах есть их фанклубы! Сайты! Встречи! Слёты! Этих «новых настоящих героев» уже столько, сколько не было фанатов Стартрека! Страшно подумать, что будет, когда выйдет фильм. И еще…

— Что?

— Тот же автор выпустил еще две книги. Первую назвали прорывом в теории струн, а вторая…

— Что вторая, Шалит?

— А то! Вторая вышла пока только в интернете и называется «Семь Толстых Ткачей»!

6

Ах, Париж! Город-мечта со всеми своими памятниками, ресторанами, дворцами, музеями и одной башней. Такое количество поэтов ты породил, отсюда растут ноги всех мировых Революций, на каждый камень твоих мостовых вылито по ведру крови. Прекрасный, удивительный, город любви? Не думаю. Красивый город, не более того. Прямое доказательство тому, что великим делают города и страны не музеи, памятники или архитекторы, а великие люди. По величине людей, которых взрастил Париж, он, быть может, первый в Мире. Вот и сегодня сюда заглянули люди далеко в Мире не последние.

За четыре месяца Дима объездил полмира, но вовсе не чтобы осмотреть его. Дима работал. Он прочитал около сотни книг и бегло ознакомился с тысячей. Разного времени и разных авторов они не имели совпадений ни в сюжете, ни в тематике. Но Дима не сомневался — все написаны одними лицами. Новой диминой наблюдательности вполне хватило, чтобы это понять. Кроме того — ему помогали подсказками и информацией. Во снах, прежде чем оказаться на любимом плато, где его ждала Королева, он частенько встречался с Каем. Да-да, они познакомились поближе, теперь Дима даже мог назвать того почти другом. Хотя трудно даже представить два существа таких равнодушных друг другу, но их объединял общий интерес. Встречи эти происходили довольно странно. Знаете дрему, которая накатывает перед самым сном? Когда еще не сон, но где-то между. На границе. Вот стоило теперь Диме войти в это состояние, приходил Кай и продлевал его, не давая окунуться в омут вожделенных сновидений. В полудреме мозг Димы раскрывался, снова становился окном, куда заглядывал гость. Две личности прекрасно уживались в одном черепе, Дима теперь знал, что такое раздвоение личности. Часами они могли разговаривать. Дима как бы задавал вопросы сам себе и сам себе же отвечал, вот только откуда были эти знания? А Кай знал очень много. Так много, будто жил уже сотни лет.

Тысяча с лишним книг! Это только то, что лежало на поверхности. Прослышав о Уолте, Дима серьезно заинтересовался. Первыми, он посмотрел сценарии к самым кассовым фильмам за последние пятьдесят лет. Вряд ли кто-нибудь кроме него смог бы заметить, что темп большинства картин совпадет. На экране это не всегда видно, но толстые кипы бумаг не умеют врать Диме. Текст отдавался писателю, будто он шлюха, а писатель — миллиардер. Ничто не удавалось утаить, Дима читал на ВСЕХ языках этой планеты, хотя твердо знал всего лишь три. Как шли строчки, слева направо или сверху вниз, буквы это были или иероглифы — он их вообще не видел. Перед ним были образы, пальцы, штрихи, шорох бумаги, ее запах, вкус… Это невозможно объяснить, так в Мире умел только один человек — Дима. Специально для этого его тащили в заснеженное королевство, об этом шептали холодные губы его Королевы, этому его обучал Кай. Дима был писателем до самого мозга костей. Найдя маленький уголок простыни истины, торчащий из-под покрывала тайны, он потянул его, надеясь вытащить носовой платок, но вытянулся парашют.

Дима принялся искать следы Уолта в литературе — собрал все бестселлеры за последние шестьдесят лет, начал проверять, сверять и нашел гораздо больше, чем искал. Как только Дима понял, на что наткнулся, он собрал вещи и улетел из Гонконга. Потом сделал три пересадки, побывав в аэропортах трех континентов. Вернувшись в Европу, Дима взял напрокат машину и уехал в Польшу, где провел месяц, живя в отеле по левым документам. Благо, гонорара за сценарий ему хватило на все эти перемещения и покупку липового паспорта. Но почему Дима сделал это? Почему он вдруг решил пуститься в бега, хотя за ним никто и не гнался? Потому что понял — если погонятся, убьют.

Поначалу Дима думал, Уолт просто хороший писатель, но оказалось, во-первых, — он не один. За месяц в Польше Дима нашел еще трех, причем, в таких местах, что мороз пробежал бы по его бледной коже, если бы эмоции не остались в ледяной пустыне. Он опять снялся с места и переехал в Париж. Там он нашел еще два литературных направления. Система складывалась в голове медленно и неторопливо. Дима понимал, он наткнулся на что-то большое, на какой-нибудь правительственный заговор, но какая ему от этого выгода? Опасности он видел, а вот выгоду? Да и потом, предположение настолько нелепо, несмотря на очевидные для него факты, что мало кто поверит. Заставить людей поверить во что-то легко, если они хотят в это верить. Люди хотят верить в Бога и верят. Люди хотят верить в эволюцию и тоже верят. Хотя как первое, так и второе имеют очень сомнительную доказательную базу. А тут еще сложнее. Дима прекрасно представлял, что будет, когда он напишет: сотни, а может, и тысячи авторов — это всего семь человек под разными псевдонимами. А доказательства? Схожесть темпов, такое же дыхание книг, одинаковый ритм? Пф! Как объяснить, что предложение, где в девяноста случаях из ста предлог «но» стоит ровно за треть до точки — это схожесть стиля? Как доказать, что построение абзацев, тот самый темп произведения, — это как отпечаток пальца. Кто-нибудь из лингвистов, может, и согласится, но скажут, Дима просто изобрел велосипед — вот он, ключ к хорошей литературе, а все те писатели просто хорошо пишут, потому и одинаково. Но писали-то они совсем неодинаково! Из-под пера таинственных литераторов выходил и образец стиля, и паршивая желтая пресса. Только Дима видел схожесть, другим объяснить такое — нереально.

А что реально? Что те наймут киллера и его убьют. Разотрут и даже не заметят. Если с миллиардером Кахомой они еще повозятся, Дима — мелкая рыбка. Тут даже Кай не поможет. А написать книгу очень хотелось. С тех пор, как расстался с женой, Дима захотел еще что-то, кроме поспать и попасть на ледяное плато к Ней. Нет, писать ему и до этого доставляло… некоторые подобие радости, но теперь он реально захотел написать книгу о своем открытии. Теперь не писать стало труднее, чем писать. Даже в мыслях перед сном, даже в разговоре с Каем, даже с Ней он говорил и думал о том, чтобы написать книгу о великих писателях. Кай и Она не возражали и вроде бы даже одобряли его, как казалось Диме. И он не понимал, насколько велико это их одобрение.