Резко обернувшись, Саманта вновь встретила взгляд басиста.

– Надеюсь, когда я в следующий раз спущусь вниз, Руперт будет в доме. Мне все равно, где ты его потерял, но если с ним что-то случится, это будет на твоей совести, – она хотела было вновь отвернуться от этернеля, но вспомнила, что кое-что забыла. – И запихни свое предложение в ту самую задницу, которой рисковал ради меня, – Сэм помедлила, переводя дыхание. – Ах, да. Мотивы можешь запихнуть туда же, – с этими словами Саманта все же отвернулась от вампира и направилась к лестнице.

– Тц, – мрачно ухмыльнулся Джимм, глядя в спину удаляющейся девушке, затем медленно встал, пытаясь быть как можно спокойнее. В следующее мгновение его громогласный крик вдребезги разбил вновь возникшую тишину дома. – А НУ, СТОЯТЬ!

Подкрепленные толикой его магии слова гулко завибрировали в воздухе, опасно раскачивая хрупкие стеклянные предметы, а окна дрогнули. Он не стал показывать, как удивлен и одновременно счастлив, что не стал приплетать к этому еще и одну маленькую, но вредную штуку, которой учат Сшиллс с самого перерождения. Будь здесь Сюзар, он бы сто раз подумал, прежде чем выступать против телепата. Все же суть его дара совсем другая, и предугадать последствия стычки с ним невозможно, даже для него самого. Иногда Джимм находил все новые грани того, чем наградила его вампирская кровь. Как например, двадцать лет назад, когда он в припадке ярости взорвал мозг своего оппонента, или когда вдруг понял, что может нагнать на человека такую печаль, что сердце у того просто не выдержит, или же, наконец, просто внушить мысли о самоубийстве. Еще этернель был уверен, что полностью сможет перекроить личность смертного, если постарается и потратит немало сил. Все это иногда просто заставляло кипеть его мозг. Вместе с почти безграничными возможностями влияния Бротт получил и вечную головную боль, а также способность перенимать чувства и мысли других, как если бы это происходило в его голове. Потому первые тридцать лет он только и учился, что отрезать себя от людей и собратьев.

– Что за хрень ты мне тут сейчас наговорила? – кричать он не собирался, но все же, делал это. – Пылинки с нее сдуваешь, переживаешь, как бы не навредить, боишься самого себя, а она в ответ: «Я к тебе так и этак, ты меня отшил, теперь иди в задницу со своими чувствами, я же такая гордая», – играным фальцетом проверещал Джимм. – Долбанная, факовая чушь! Нихрена ты не знаешь, госпожа Ходящая! Рандеву? Что за...? Почему у вас, людей, все сводится к этому?! Ты даже не представляешь, что творится в голове у парня, это было нужно ему, а не мне. Иначе сейчас к одному психованному вампиру прибавился бы еще и психованный подросток с комплексом неполноценности! Он в полной безопасности, я могу за этим проследить, так что не надо тут мне гребаных догадок, – в краткий миг он преодолел расстояние, разделявшее их, и грозно возвысился над девушкой, преграждая ей путь. – Что ты ожидала услышать от меня? Ангельское сюси-пуси пение? Ну, уж прости, я не умею говорить, как в этих дешевых романах, а делаю это как могу, политик из меня всегда был хреновый, – вампир прищурился и перешел на те самые злые и низкие ноты. – И да, я шарахаюсь от тебя потому, что каждый раз хочу твоей крови. Как же тебе объяснить? Это все равно, что тебя неделю морили голодом, а потом поднесли под самый нос сочную индейку – так и тянет вонзиться зубами, – он спокойно выдохнул и вновь прикинулся нормальным. – Ладно, если так надо, я завтра же займусь вопросом твоей транспортировки. Уверен, кое-кто из Нового Орлеана мне поможет. Смотрю, всем от этого будет только легче, – натянуто улыбнулся Бротт. – Не смею больше задерживать, – музыкант отошел в сторону и просто перескочил те пару ступеней, на которые Саманта успела забраться, пока ее не настиг крик этернеля. – Мелкая обидчивая идиотка. Особо гордая, – говорил сам с собой мужчина, пока быстрым шагом пересекал холл, впрочем, совсем не переживая, что она услышит это.

Дверь в подвал громко захлопнулась за ним. Не обращая внимания на другие предметы, он решительно двинулся к старому, с потрескавшейся лакировкой, шкафу, где хранил выпивку. В основном у него здесь было виски, которое надлежало держать строго в вертикальном положении, чтобы напиток не перенял запах пробки. Открыв дверцу, он постоял и подумал.

– Dalmore 50, – буркнул Бротт и потянулся к дорогой бутылке.

Что для этернеля значит вхлестать одиннадцать тысяч долларов? Ничего. Капиталы у более-менее вставших на ноги даже не вздрогнут от такой суммы. Тем более он любил это виски, считая, что его заслуженно называют самым вкусным в мире. Не то, что то пойло, которое он пил, будучи еще бедным американским музыкантом.

– Факовая Америка, – сказал в тишину Джимм и откупорил старый виски.

Крошки сургуча, которым принято заливать пробки у напитков, подлежащих долгому хранению, посыпались на носки его кед. Глотку обожгло высокоградусным напитком почище жажды, которую иной раз испытывал этернель.

Когда полбутылки было приговорено, а Джимму надоело сидеть в прохладном темном подвале в тишине, он решил, что с него хватит и побрел искать выход из дома. Разум немного затуманился, картинка перед глазами приобрела странно нечеткое и иногда качающееся изображение.

– Да чтоб я еще раз…да нахрен всех. Люди, этернели, пусть все горят в аду. Сволочи. Мертвые ублюдки и пупы земли, в жопу всех, – бормотал мужчина пока шел по дому и прикладывался к бутылке. – Ах да, мне же еще за мелким говнюком ехать. Джерард Уэй, – смешно пискнул вампир, воспоминания мысли малолетних девчонок, которые явно видели сходство между бывшим вокалистом «My Chemical Romance» и Рупертом. Сам Уэй только бы посмеялся – сравнить его со смертным мог только другой смертный. Кровный брат, чтоб его. Как много их, вампиров, подалось за последние десятилетия в музыкальную индустрию. – Ненавижу этернелей.

Улица не принесла прохлады вдруг разгорячившемуся Бротту, наоборот, дала ощущение какого-то духа свободы.

Что за черт?

Басист добрался до пикапа, сел на водительское сидение. Фак, как Джимм поедет за парнем? Он же, кажется, пьян.

– Фак, – палец ткнул в магнитолу, и пикап наполнился проникновенным пением Клауса Майне:

«Yes, I've hurt your pride, and I know what you've been through

You should give me a chance, this can't be the end

I'm still loving you».^[3]

– Фааак, – снова пришлось переключать станцию.

«Pardon me while I burst into flames.

I've had enough of the world, and it's people's mindless games

Pardon me while I burn, and rise above the flame

Pardon me, pardon me. I'll never be the same.

Never be the same...yeah.»^[4]

– Они, сука, издеваются, – глоток виски и вновь переключенная станция.

«Help me! You tear down my reason,

Help me! It's your sex I can smell

Help me! You make me perfect,

Help me to become somebody else».^[5]

– Здорово, еще лучше. Заткнись, Резнор, – зло зашипел вампир и с остервенением начал долбить по магнитоле. – Сволочь! – закричал Джимм, когда на месте переключателя оказалась внушительная дыра, и музыка в машине захлебнулась сначала треском, а потом совсем перестала играть.

Мужчина громко рыкнул и стекла в машине лопнули.

– Да твою ж факовую мать, фак! Что со мной?!

Во рту все онемело, он уже не особо чувствовал вкус алкоголя, потому в пару больших глотков осушил бутыль.