– Режим давно уже сбился, – ответил мужчина, не задумываясь.

– Ааа, а я думал все из-за ваших ночных плаваний, – постарался сделать невозмутимое лицо парень.

– Разве ты не знаешь, что подглядывать – нехорошо? – играть у Джимма получалось лучше, чем у паренька, потому тот не заметил, как внутренне напрягся мужчина, пытаясь отрыть в памяти у Рупа то, что тот мог подслушать.

Ребенок поморщился и скрестил руки на груди.

– Ну, знаете, когда спишь с открытым окном, а прямо под ним кто-то громко плюхается в воду, тут невольно проснешься. И ничего я не видел, даже не подслушивал, а сразу закрыл окно.

Вампир хмыкнул, наконец, находя нужное воспоминание. Руп говорил правду, а значит, волноваться о разоблачении не стоило. Впрочем, Бротт был готов вновь поступить не по совести и заставить человека все забыть.

Таков закон: люди не должны знать о существовании истинных вампиров и их бессмертном укладе жизни. Кланы жестко регулируют поток информации, что проходит в массы «скота», как выражались сами главы. Если хочешь управлять людьми, дай им ощущение свободы: интернет, телевидение, деньги и веру в собственную уникальность. Вуаля, получаешь послушных «зомби». Притом сами зомби не будут знать, что они зомби.

Общему закону должен следовать даже этернель отверженный. Джимм криво ухмыльнулся. Никогда бы раньше не подумал, что окажется в такой ситуации. Клан и в правду был для него домом. Крепкой семьей. Из всех остальных именно Сшиллс славились крепостью своих уз. Клан был одним целым мощным организмом, где все было замешано на уважении, любви и дружбе к братьям и сестрам. Тот же самый садист Сюзар, что любил кричать, унижать и учить всех в подряд, на самом деле таким странным образом проявлял заботу. По-другому он просто не знал, как еще привить любовь к чистоте, порядку, наукам и прочего важного, по его мнению, ряда дисциплин у юных и не очень соклановцев. Встань вопрос о будущем Сшиллс, правая рука леди Орифии без каких-либо особых раздумий пожертвует, чем угодно.

Орифия.

Бротт вышел из кухни, оставив подростка удивленно моргать в след вдруг помрачневшему музыканту. А тот поджал губы и напряженно сдвинул брови.

Эта женщина была ему как мать, как и большей части клана. Глава почти всегда лично разбиралась с проблемами своих нерадивых «детей», в равной степени заботилась и любила. И именно она обратила много лет назад молодого нищего музыканта, в котором абсолютно не нуждалось общество. «Позолоченный век» Штатов только приказал долго жить, и все стремились к налаженной системе законов внутри страны. Все лезли в политику и только. Кроме него. Тогда, еще смертному, Бротту не была интересна идея продвижения масштабных социальных реформ, он любил музыку и еле выживал на те гроши, что зарабатывал на улице, в барах и на многочисленных ярмарках.

Он усмехнулся, вспоминая. Вот же дурак. Джимм думал, что уходит от надоевшей серой реальности в ночной мир за вдохновением и отсутствием рамок, а на самом деле, вошел в общество, еще более зажатое глупыми законами, где все держалось и держится до сих пор на межклановой и межрасовой политике. Мужчина стал еще более скован окружением, несмотря на полученное бессмертие, дар и большую, по человеческим меркам, силу.

Вампир резко остановился, так и не открыв ведущую в подвал дверь. Ну, конечно, теперь у него есть та свобода, о которой он думал раньше, будучи простым человеком. Свобода выбирать. Нет больше ничего, что можно отобрать у него без ведома. Деньги? Боже упаси, он давно хранил основную часть сбережений на счетах, о которых никто не знал, даже близкие друзья, а те крохи, что, скорее всего, уже присвоили себе Сшиллс, не стоят даже его внимания и переживаний. Имущество? Ему всегда было плевать на все это.

То, что он мог отдать, только умерев – чего он делать точно не собирался – находилось сейчас здесь, в доме. Вот о чем нужно беспокоиться и волноваться, а все остальное – полная туфта.

«Ты влюбился?» – снова вспыхнул в памяти очевидный вопрос Орифии.

Какого черта? Он сам до сих пор не до конца понимал это свое решение. Все было, как всегда. Он просто знал, что нужно делать. Тяжело объяснить даже себе. Что уж говорить о ком-то другом. Чертов «талант» и его закидоны. Но Бротт понял в ту же секунду, как рассказал Сюзару о Саманте, что она – последняя, кого стоит отдавать в лапы ему подобным. Не влюбленность, не любовь, а просто знание…было сначала.

– Бред. Какой бред, – говорил себе под нос мужчина, открывая дверь в свою святая святых.

В подвале этого дома хранилось все скопленное им «добро». Память о прошедших годах, безделушки, что-то значащие для Джимма, музыкальные инструменты, картины, книги, фотографии, все то, что он свозил сюда в свои редкие и короткие визиты. Да, он никогда не жил в этом доме, но посещал его и скрывал ото всех остальных, что на самом деле очень любит прошлое, прикрываясь вечным пофигизмом.

И вот так, в своем святилище памяти, он неожиданно наткнулся на Сэм, которую даже не попробовал отследить мысленно.

Она стояла посреди утопающем во мраке помещении без единого окна, но зато хорошо вентилируемом, дабы избежать порчи вещей.

– Сэм, что ты тут делаешь?

Услышав вопрос Джимма, девушка обернулась и встретила его острый взгляд. Она давно слышала шаги Бротта и была готова к встрече. По крайней мере, Сэм старалась держать свои эмоции под контролем.

Чего она никак не ожидала, так это того, что при одном взгляде на мужчину, в голове вновь вспыхнут воспоминания об их ночной вылазке к бассейну.

«Да, Сэм. Плохи твои дела, если тебя так сильно задел тот странный поцелуй», – мысленно отчитала себя девушка и сглотнула.

– Привет, засоня, – выдавила она из себя и постаралась улыбнуться как можно беззаботнее.

Саманта помнила вчерашние слова Бротта, обращенные к Рупу. Мужчина четко расставил приоритеты и навесил на подвал виртуальную табличку: «Посторонним вход воспрещен». Впрочем, именно поэтому это место и было таким заманчивым. Девушка едва сдержала смешок от пришедших в голову мыслей. Ох уж это любопытство, основанное на запрете. Все же человеческая натура неисправима.

По правде, Сэм ожидала здесь чего угодно, но только не, очевидно, памятных вещей. Фотографии с концертов и в обнимку с участниками группы «Last Breath», картины, среди которых были как довольно старые полотна, так и новые модернистские работы. Девушка не настолько разбиралась в картинах, чтобы отличить оригинал от копии, но все работы казались весьма дорогостоящими. Стеллаж, стоящий в углу помещения, был заполнен книгами и красивыми мелочами. Сэм не решилась открывать стеклянные створки, лишь посмотрела на все со стороны, поскольку трогать чужое без разрешения казалось ужасной идеей. Хватало и того, что Саманта сейчас была в этом самом злосчастном подвале. И была, следует отметить, без разрешения Джимма.

Бротт все продолжал молчать. Он лишь выгнул бровь, вероятно, ожидая от Сэм более информативного ответа.

Наконец, девушка тяжело вздохнула и опустила взгляд.

– Прости. Я слышала, что ты вчера говорил Руперту, и не смогла сдержаться, когда обнаружила, что дверь не заперта, – она вновь посмотрела в завораживающие янтарные глаза Джимма. – Я ничего не трогала. Правда. Не хотела тебе ничего портить… Даже случайно, – Саманта обвела комнату взглядом. – Видно, что все эти вещи тебе дороги. Прошу, не сердись. Я действительно не хотела ничего плохого, – она пожала плечами. – Если скажешь уйти, я уйду. Но сначала скажу, что у тебя отличная коллекция. Зря ты прячешь все эти сокровища, – Сэм бросила взгляд на гитару, примостившуюся неподалеку. – Может, звучит глупо, но я впервые вижу ее так близко. Когда еще училась в старшей школе, ребята собирались по выходным. Ну, знаешь, выпивка, песни под гитару и посиделки под луной, обычно заканчивающиеся разбитым сердцем очередной юной девицы, поверившей в то, что окручивающий ее парень в нее влюблен, – Саманта усмехнулась, мысленно дивясь своей болтливости. Похоже, лучше говорить хоть о чем-то, чем молча стоять под его испытующим взглядом. – Папа не отпускал меня, да и особого желания не было. Я знала, что наши парни весьма злоупотребляют на таких посиделках. Однажды подруга меня почти уговорила, но потом одного из парней арестовали, и отец посоветовал мне раз и навсегда забыть обо все этом, – девушка мотнула головой. – Нет, не подумай. Он многое мне разрешал и любил меня, просто… считал, что я прекрасно обойдусь и без этого. Да и все время переживал, как бы я не сделала на людях того, что не под силу простому человеку, – Саманта вновь посмотрела на Джимма. – Может, сыграешь что-нибудь? Я бы с удовольствием послушала. А потом уже с чистой совестью можно приниматься за уборку дома, – девушка улыбнулась. – На самом деле, я и сама недавно встала. Не знаю, что со мной творится, но ты явно поспособствовал тому, чтобы мой график окончательно сбился. Скоро ночь, а я затеяла генеральную уборку. Скажи мне об этом кто-нибудь неделю назад, и я бы ни за что не поверила, – Сэм закусила губу, сознавая, что под взглядом Джимма наговорила много лишнего. – Конечно, я пойму, если ты откажешься, – проговорила она, возвращаясь к своей просьбе.