Как-то директор школы вызвал меня к себе. Он сказал, что хотя мне только двенадцать лет, но я уже являюсь гордостью его школы. Однако, если я хочу быть настоящим японцем, то должен служить своему императору до последнего дыхания. Если я готов к этому, то он примет меры: меня переведут в военное училище, где подготавливаются будущие офицеры героической, непобедимой армии императора. На мое воображение подействовал вид красочного военного мундира. Я уже видел себя во главе войск, завоевывающих новые земли, представлял пышный триумфальный въезд в родной город. В моей фантазии встал Такео Фукуда — победоносный полководец и богатырь, о каких пишут в книгах… Я, помнится, даже поблагодарил тогда директора за его заботу обо мне.
Вернувшись домой, я обо всем рассказал старому доктору… — голос Фукуды задрожал. — Никогда… никогда не забуду я той печали, которая отразилась на его лице! Старик начал разубеждать меня. Он говорил, что я вступаю на плохой путь, что армия императора совсем не такая, какою она представляется мне. Он напоминал мне мечты о докторе — победителе чумы, о благородной миссии врача, помогающего народу. Но… блеск мундира и лавры героя были более притягательными, чем вид докторского халата…
Фукуда склонил голову.
— Не буду вам рассказывать, как я очутился в военной школе и чему я там учился. Нас учили всему, чему учат в обычной школе, на все это обильно сдабривалось соусом преданности императору, влюбленности в него. А в общем, — Фукуда махнул рукой, — вы сами знаете, как это выглядело. Ведь и до сих пор ничто не изменилось в большинстве таких школ. Скажу вам коротко — нас должны были превратить в машины, в безвольные механизмы, способные только выполнять приказы и бездумно служить императору. Когда я окончил школу, то был уже, собственно, не человеком, а именно такой машиной…
За несколько дней до выпуска каждого из нас вызывал к себе начальник: выпускнику объявлялось о зачислении в офицерскую школу. Несколько иначе выглядел разговор со мной и другими, окончившими школу с отличием. Начальник похвалил меня за успехи, от имени императора поблагодарил за старание и спросил, не хочу ли я учиться дальше, скажем, в университете. Тут только вспомнил я о своих прежних мечтах и рассказал, что хотел бы стать врачом, что мечтаю о карьере бактериолога. Это заставило начальника задуматься. Ответ от него я получил только через несколько дней. Он объявил, что я направлен в Киото, на медицинский факультет университета, с расчетом получения дальнейшей специализации в армии… Он добавил, что даже в университете я остаюсь военным — буду числиться в офицерской школе в Киото до самого окончания университета…
Так я вступил на путь науки. В свободное от лекций время меня и нескольких таких же, как я «военных студентов», заставляли заниматься военными науками. Я становился врачом и одновременно солдатом…
Университет я закончил в 1942 году. На следующий день после получения диплома меня вызвали к командору школы. С гордостью показал я ему диплом кандидата медицинских наук. Но вдруг заметил, что в кабинете, кроме командора, находится еще какой-то человек. Командор представил меня этому незнакомцу, титулуя его генералом. Завязался разговор о моей учебе и дальнейших планах. Уже через несколько минут я понял, что генерал очень хорошо знаком с бактериологией. Говорили мы главным образом о заболеваниях эпидемических. Очень много внимания мы уделили чуме, которой я интересовался с давних времен. Командор вступал в наш разговор редко, да и то только для того, чтобы похвалить меня как прилежного студента и настоящего офицера, который мечтает о беззаветном служении императору. Генерал внимательно выслушивал эти похвалы, время от времени задавая мне вопросы из области политики. Я отвечал так, как нас учили в офицерской школе: изрыгал проклятия по адресу Советского Союза, ругал коммунистов, призывал все кары неба на головы красных. Генерал был очень доволен. Наконец, разговор подошел к концу. Помню все это так ясно, как будто дело было сегодня… Генерал положил мне руку на плечо… — Фукуда сжался, словно почувствовал прикосновение змеи. — Он сказал мне: «Я уверен, что служа в моей части и специализируясь как бактериолог, вы принесете немало пользы нашей великой империи. Вы сможете там доказать свою ненависть к нашим врагам и, прежде всего, к коммунистам!»…
Фукуда прервал рассказ. Видно, что ему было тяжело, очень тяжело вспоминать этот давний разговор в Киото.
— Кто был этот генерал, я узнал только через год, когда уже служил в его «части»… — продолжал Фукуда. — Его имя — Исии…
— Что?! — разом вскрикнули все три слушателя.
— Да, Исии! — голос Фукуды был резким, в нем клокотала искренняя ненависть. — Да, товарищи, это был генерал Сиро Исии, взбесившийся военный преступник, который хотел заразить человечество чумой и убивать людей бактериями… Вы, наверно, читали отчеты о процессе в Хабаровске? Так вот я… — горько усмехнулся Фукуда, — я был тем, кого генерал Исии лично готовил в свои сподвижники. Подобные случаи были весьма редки в нашей «части». Видимо, я имел незаурядные качества ученого, коль скоро сам Исии заинтересовался моей особой…
Трясущимися руками Фукуда долго вытаскивал из пачки сигарету. Потом несколько раз пытался зажечь спичку, но ломал ее и никак не мог закурить. Косуке подал ему огня.
— Успокойся! — тихо сказал секретарь. — Это дела прошедшие. Важно то, что ты в конце концов понял свою ошибку.
Жадно затянувшись несколько раз, Фукуда овладел собой. Голос его теперь звучал глухо и несколько апатично.
— Из Киото я приехал в Токио. В генеральном штабе меня направили к какому-то полковнику. Он долго говорил со мной о политике, о моих взглядах и намерениях. Особенно долго и скрупулезно допрашивал о моем отношении к Советской России и к коммунистам вообще. Мои ответы, видимо, удовлетворили его, и вскоре допрос был закончен. Я получил необходимые документы, направление и особый пропуск. Полковник сказал, что с этого момента я уже являюсь офицером специальной службы и поэтому подпадаю под действие особых уставов. Сохранение военной тайны обязательно для меня в значительно большей степени, чем для любого офицера, и ответственность на меня падает тройная. Никто не должен знать, что я еду в такую-то часть, никто не должен знать, что я буду специализироваться на бактериолога…
— Вы были в «отряде №731»?
Секретарь задал этот вопрос так неожиданно, что Фукуда в первую минуту не понял его и удивленно посмотрел на спрашивающего. Глаза секретаря смотрели холодно и взгляд был острым.
— Да, — тихо ответил Фукуда.
— Теперь я понимаю кое-что, — сказал секретарь, обращаясь к товарищам. — По крайней мере, понимаю причину нервничанья генерала Канадзава…
— Канадзава?! — вскрикнул Фукуда. — Канадзава?.. Этот людоед, этот жандармский пес, которого проклинает каждый житель Харбина? Что вы говорите?.. Ничего не понимаю!
— Я тоже не понимаю еще многих вещей, товарищ Фукуда, — усмехнулся секретарь. — Это должно быть разъяснено вашим рассказом. Но сначала я хотел бы спросить вас: взгляды ваши изменились, видимо, во время войны? Знал ли об этом Канадзава?
— Да! — глухо сказал Фукуда. — Даже слишком хорошо знал об этом. Когда…
— Подождите, — прервал его секретарь, — не забегайте вперед. Говорите по порядку обо всем, что вы видели и пережили. Я знаю, что это страшные вещи и о них говорить тяжело. Но коль вы уж начали рассказывать, то переломите себя… Извините, что прервал вас. Не мог, видите ли, понять, в чем причина такой горячей заинтересованности Канадзавы в поиске Фукуды и почему американцы живо разделяют этот интерес Канадзавы.
В «машине» пробуждаются мысли
— Меня отправили в Харбин, — продолжал Фукуда. — Нужно ли говорить, что мне все время напоминали о строжайшем соблюдении военной тайны?.. В японской военной миссии, в Харбине, мне сказали, что я должен ехать на станцию Пинфань. Туда я прибыл поздно вечером. Это была маленькая станция, бедная и убогая, тоже свидетельствовавшая о крайней нужде населения и очень характерная для тогдашней Маньчжурии. Военный комендант куда-то позвонил. Через несколько минут послышался шум подъехавшей машины. В комнату, где я сидел, вошел майор. Он тщательно проверил все мои документы и только после этого представился мне. Фамилия его была, кажется, Ромуси. Автомобиль уже ждал нас. Ехали мы всего несколько минут, но за это короткое время у нас трижды проверяли документы! Из этого я заключил, что место, где я должен был выполнять свою службу императору, охранялось очень строго. Ромуси был неразговорчив, но в конце концов сказал мне, что наша «часть» является «отрядом №731» и входит в состав Квантунской армии. Задачи «отряда» — обеспечение питьевой водой войск армии и профилактические мероприятия против различных эпидемий…