— Давай, — согласным тоном произнёс её голос, доносившийся как из водосточной трубы.

— Что с вами? — Срываясь на визг, воскликнул Ариэль. Ответа не последовало. Ольга продолжала улыбаться, ёе улыбка стала ещё шире.

— Очнись, очнись, — парень накинулся на тело, лежащее в кресле и начал трясти его за плечи. Никакого видимого эффекта это не принесло. Повторив эту же процедуру с девушкой и получив такой же результат, Ариэль сделал два шага назад, закрыл глаза и прислонил ладони к вискам.

— Если он меня не убьёт, то она точно поджарит, — пробормотал он, и на Дмитрия с Ольгой прямо с потолка обрушился настоящий ливень.

Глава 9

Вокруг простирается, клубится мрак. Увидеть это невозможно, как вообще мрак может клубиться? Это нельзя почувствовать, но можно ощутить. Лёгкий ветерок принёс свежий запах сырой земли. Под ногой хрустнула ветка, и всё вокруг вновь накрылось одеялом тишины. Щеки коснулся гонимый ветром пожелтевший сухой дубовый листок. Касание столь мимолётное, что в следующую секунду уже не верится в то, что оно было на самом деле. Почему именно дубовый? Как это можно почувствовать? Никак. Но оказывается можно ощутить. Вкус крови во рту. Собственной крови — это даёт некоторое облегчение. Порыв ветра пробуждает чувство холода. Или ощущение? Теперь уже трудно разобраться. Мурашки пробегают по коже и исчезают так же быстро и неожиданно, как появились. Всплывает ощущение пути под ногами. Первый же шаг разрывает одеяло тишины шуршанием листьев и хрустом панциря какого-то жука. Первый шаг на этом пути приносит смерть. Возникает ощущение подошвы огромного сапога над головой. Второй шаг. Раньше это было сороконожкой. Даже к смерти можно привыкнуть. Третий шаг. Мокрица. Мерзкая тварь, так ей и надо. Смерть может приносить удовольствие. Подошва сапога над головой уже совсем близко. Четвёртый шаг, пятый, шестой. За спиной кровавые следы. Без смерти нет движения. Без движения нет жизни. Жизнь без смерти уже невозможна, как дыхание без воздуха. Седьмой шаг. Под ногой человек. Умирает молча. Сапог припечатывает к земле. Очень тяжёлый. Смертельно тяжёлый.

Умирать было больно. Но не страшно — сказывается привычка. Глаза, ранее бесполезные, теперь начинают оправдывать своё существование. Ощущение пути дополняется чувством. Впереди видны следы. Шесть отпечатков подошв сапог. Первый шаг, он же седьмой уже сделан. Снова в начале пути. Вернувшееся зрение услужливо спешит показать свою значимость. Вековые дубы, осыпающие листьями небольшую просеку впереди, поражают величием. Серебристый лунный свет проникает повсюду, стволы и листья не решаются встать у него на пути. Тени здесь нет места. Кто сказал, что самое трудное — сделать первый шаг? Его бы сюда. За спиной чуть больше полуметра. Впереди чуть меньше ничего. Зрение как всегда лжёт. Веки опускаются. Второй шаг. След в след. Ни листьев, ни жуков-сороконожек, ни людей, ни сапога над головой. Третий шаг. Смерть не обманешь. Подошва сапога натыкается на сопротивление, но слишком слабое, чтобы остановить путника. Боль уже привычная.

Второй раз круг замкнулся. Путь по-прежнему впереди. Цель требует, что бы её достигли. Смерть идёт по пятам. Смерть за плечами. Странная игра, но правила нарушать нельзя. Семь шагов — смерть. Три шага — смерть. Смерть за спиной. Последний шаг — шаг назад. Смерть под каблуком сапога. Сапог смерти давит насмерть. Но я бессмертен. И я победил.

Ощущения и чувства водопадом хлынули со всех сторон. Окружающий мир становился вполне реальным. Открыв глаза, я увидел, как в лунном свете, по-прежнему не признающем преград, засеребрились полу распахнутые ворота. Высокая решётка огораживала небольшую поляну в древнем дубовом лесу. Аккуратными рядами стояли оградки, могильные камни, обелиски, кресты. Ближе к центру поляны располагались склепы. Перед моим взором раскинулось старое кладбище. Мёртвым клеймом оно чернело в золотисто-серебряном великолепии. Не смотря на то, что вся земля вокруг решётки была усыпана жёлтыми листьями, внутри границ кладбища она была абсолютно чёрной. Ни чахлого кустика, ни завядшей травинки, ни обломка сухой веточки не появлялось на безжизненной почве. Даже громадные деревья предпочитали вечную борьбу со своими собратьями за лишний лучик света попытке отвоевать его у заброшенных могил. Вид у кладбища был опрятный и ухоженный. Ни одного покосившегося креста или треснувшей плиты. Но и цветов, венков и траурных лент здесь по-видимому никогда не было.

Створка ворот зловеще скрипнула, чуть приоткрываясь, словно приглашая стать первым и единственным живым гостем этого царства мёртвых. Я нерешительно оглянулся в надежде за спиной найти причину отказаться от опасного приглашения. Просека за спиной больше не существовала. Огромные стволы под порывами еле заметного ветерка печально поскрипывали, оплакивая обречённого безумца, дерзнувшего бросить вызов их вечному врагу. Отбросив последние колебания, я вздохнул и шагнул в ворота.

За спиной раздался металлический лязг — створки закрылись бесшумно, лишь в последний миг давая понять, что назад дороги нет. Как только моя нога коснулась мёртвой земли, я почувствовал, что очень голоден. В нагрузку к чувству голода, от которого с непривычки ненадолго помутилось в голове, добавилась нестерпимая жажда. Привычными движениями мои руки метнулись к внутреннему нагрудному карману кожаного пиджака в поисках небольшой фляжки, но карман был пуст. Ревизия всех остальных карманов моей одежды, странной, не привычной и в то же время неуловимо знакомой, была не утешительной. Серебряная бляшка на ремне злобно оскалилась в ответ на мой недоумевающий взгляд.

Титаническим усилием воли мне удалось восстановить контроль над своим организмом, и я пошёл вдоль мрачных могил, озираясь по сторонам. Ни табличек с годами жизни на крестах, ни фотографий на мраморных плитах, ни имён на обелисках не было. Здесь были похоронены проклятые. Даже память о них не должна была остаться. И чем больше злодеяний совершил обладатель куска земли на этом кладбище, тем ближе к центру располагалось его последнее пристанище.

Постепенно кресты и плиты уступили место склепам. Попадались даже семейные. Всё чаще я стал ловить на себе ненавидящие взгляды местных подземных обитателей. Пару раз промелькнуло ощущение узнавания. Возможно, некоторые из проклятых знали меня лично. Были и такие, которые за своё теперешнее существование винили меня. Продвигаясь всё ближе к центру, я стал замечать, что у меня появляется компания. То слева, то справа беспокойные духи покидали отведённую им территорию и устремлялись мне вслед. Шаг пришлось ускорить. Склепы становились всё более величественные и грозные. Цель моего опасного путешествия быстро приближалась. За спиной послышалось шипение и невнятное ворчание. Оглянувшись, я заметил, как из земли вырастают тени. Чтобы создать препятствие свету в этом месте требовалось лишиться тела. Близко подпускать к себе таких гостей было слишком опасно. Не останавливаясь, я попытался сотворить заклинание, отпугивающее духов. Как ни странно, эффекта не было никакого. Я чувствовал, что не лишился магической силы, но заклинание не то что не сработало, а даже не построилось. Магическая энергия не подчинилась моим управляющим формулам, до сего дня, если это у них тут день такой, меня не подводившим. Внутренне я весь похолодел. Духи проклятых мгновенно почувствовали бессилие моей магии и ринулись ко мне с удвоенной скоростью. Ждать их я не собирался и со всех ног побежал в глубь кладбища. Обогнув большой украшенный сценами пыток склеп, я выбежал на обширную площадь из чёрного мрамора, в центре которой возвышался огромный по сравнению со всем ранее мной здесь виденным мавзолей. Именно он являлся сердцевиной проклятого кладбища. Я ни чуть не удивился, почувствовав, что цель моего пути скрыта в его глубине. Добежав до низкого прохода, я обернулся. Духи не решились продолжать преследования. Ни одна тень не упала на чёрный мрамор площади.