- Вот и я тоже.

- А я тебя заинтересовала?

- Ага, - улыбнулся Виталий. - Здорово.

Так переговариваясь, они шли и шли по парку, сворачивая то на одну аллею, то на другую, всё дальше, туда, где парк переходил в лес. И вот наконец у самой этой границы они подошли к небольшому, уютному ресторанчику с открытой верандой.

- Вот сюда давай, - повелительно распорядилась Майка.

И Виталий понял, что такой тон она усвоила в отношении вообще всех мужчин, обычных своих поклонников, и это означало, что она своего нового знакомого из этого ряда никак не выделяет.

- Давай, - послушно согласился Виталий.

Как ни странно, в небольшом зале нашёлся свободный столик, один-единственный. Они расположились за ним, и Виталий сделал заказ подбежавшему официанту. Его услужливость показалась даже подозрительной.

- У тебя в Москве кто есть? - спросила Майка.

- Мать, отец.

- А жена?

- Жена тоже, - неохотно признался Виталий.

- Во. Хоть смелости хватило сказать, - одобрительно отозвалась Майка. - А то все, как есть, холостые получаются. Смех просто. А деньги к тебе откуда идут?

- С зарплаты.

- Но-но, не свисти. Для академика ты ещё плешью не вышел. А больше никто на зарплату не живёт. Эх, мне бы хоть какого академика, я бы из него конфетку сделала. Из самого даже завалящего. Они же все жизни не знают.

Виталий рассмеялся.

- Ты одну жизнь знаешь, а они другую.

- А ты третью? - прищурилась Майка.

- Я ещё твоей не знаю, может, у нас и одинаковые.

- Эх, мальчишечка! - вздохнула Майка. - Мою жизнь лучше не знать.

- Это почему?

- Тяжёлая у меня жизнь. А уж работа… хуже, чем в Антарктике, ей-богу. Не поверишь.

- А жизнь-то чем тяжёлая? Небось от мужиков отбоя нет. Чем плохо-то?

- Да какое от вас счастье? Горе от вас одно и волнение. - В тоне Майки прозвучала искренняя горечь.

- Ты, может, влюблена по-серьёзному? - спросил Виталий.

- А что, нам не разрешается? Нахальство - второе счастье.

- Разрешается всем, не у всех получается, - серьёзно ответил Виталий. - Для этого самому преданным надо быть.

- Думаешь, я не могу быть преданной?

- А есть такой человек, кому ты предана?

- Есть-то есть, - вздохнула Майка. - Да тоже женатик. Преданность у него не в том месте. Да и вообще… - Она махнула рукой.

«Она влюблена в Горохова, - подумал Виталий. - Конечно, влюблена. А тот…» И неожиданная догадка мелькнула у него.

- Преданность надо на деле проверять, я считаю, - сказал он.

- За вами углядишь, как же!

- Ну, у тебя глаз намётанный. И от любви небось голову уже не теряешь.

- А раньше, по-твоему, теряла, так, что ли?

- Все раньше теряли.

- Это точно, - снова вздохнула Майка. - И я теряла. Забыла уж, правда, когда.

Очень, видно, неспокойно было у неё на душе, и разговор повернулся вдруг так, что она невольно утеряла напускную весёлость. Странный какой-то парень попался ей, с ним почему-то хотелось быть откровенной. И Майке пришлось сделать над собой усилие, чтобы не поддаться этому искушению.

- Ну вот, - кивнул Виталий. - А теперь уже гляди, не теряй голову-то. Хоть и влюблена. Пусть докажет сперва свою преданность. Мне вот кажется, он тебя не раз уже предавал.

- Откуда тебе знать? - махнула рукой Майка. - Предавал не предавал…

Но внезапно она ощутила какую-то тревогу и испытующе посмотрела на своего странного знакомого.

И на этот раз Виталий отнюдь не стремился выдать себя за такого же отпетого подонка и уголовника, каким был, допустим, тот же Гошка. У него был другой план, потруднее. И, кстати, ещё одна цель, необычайно его занимавшая.

- Откуда тебе знать? - снова повторила между тем Майка уже требовательно.

- Догадываюсь. Вижу ведь, ты не в себе. Эх, Маечка. А, кроме любви, ещё заботы есть, верно я говорю?

- Самое большое счастье даёт женщине любовь, - вздохнув, убеждённо возразила Майка и потянулась за сигаретой.

- Если она взаимная и честная, - сказал Виталий, подставляя ей огонёк зажигалки.

- Это точно, - согласилась Майка, затягиваясь. - Только где её взять, такую? С тобой, что ли? - Она махнула рукой. - С тобой, мальчишечка, не получится, вижу. Ты какой-то отгороженный, какой-то занятый.

Виталий подивился её чуткости. И в который раз уже он вывел для себя непреложный урок: с женщинами эти номера не проходят. Они иной раз не скажут, но почти всегда уловят фальшь. Об этом его предупреждал ещё Кузьмич. Тут можно жестоко обмануться. А уж если женщина решит отомстить… Да, если она решит отомстить…

- …Не знаю, - задумчиво продолжала между тем Майка, скромно сложив руки на коленях и глядя куда-то в сторону, - что ты ко мне прицепился. Может…

Но Виталий не дал ей договорить.

- Май, а вот скажи, - спросил он. - Женщины прощают предательство?

- Они всё прощают, если любят.

- А мне кажется, не всякая простит. Вот ты простишь?

- Я - нет. Я тут не женщина, я тут мужик. Ничего никому не прощу. Отучилась я прощать, вот что.

- А умела?

- Да пожалуй, что и не умела, - задумчиво усмехнулась Майка.

Появился официант, расставил тарелки с закуской и, мимолётно улыбнувшись, исчез.

- Если ты предательства не прощаешь, разговор у нас может получиться. Интересный, - серьёзно сказал Виталий.

- У нас и так интересный разговор, - снова усмехнулась Майка. - Я вот только никак не пойму, чего тебе от меня надо?

- Честно тебе сказать?

- Это бы лучше всего, если умеешь.

- А ты мне тем же ответишь?

- Ох, не обещаю, мальчишечка, - вздохнула Майка. - Не привыкла.

- Ладно. Рискну. - Виталий махнул рукой. - Так вот. Надо мне от тебя, Майя, доверия. Поняла?

- Не, - покрутила головой Майка, лениво жуя ломтик сыра. - Зачем это тебе понадобилось, интересно знать? Я, к твоему сведению, вообще ни одному человеку не доверяю. Тоже отучилась. Эх, мальчишечка! Я там была, где ты, видать, не был. Всего навидалась.

- А хорошее хоть раз видела?

- Случалось. Только тоже не верила. Доверять - наполовину проиграть.

Она рассеянно огляделась по сторонам, но Виталий уловил в её глазах какое-то скрытое напряжение. Она словно чего-то боялась или кого-то искала.

- Ты знаешь, что у вашего Бороды случилось? - неожиданно спросил Виталий.

Майка даже вздрогнула.

- Ну знаю, - насторожённо ответила она. - А ты откуда знаешь?

- Сначала от Гошки.

- А-а. Тут есть и к тебе один вопросик, - как-то странно произнесла Майка.

- Давай.

- Успеется. Ты кончай. Сперва от Гошки, значит. А потом?

- Потом от Арпана.

- Это кто такой?

- Он у Бороды в доме был.

- Ой, надо же! - всплеснула руками Майка. - И ты его знаешь?

- От него ко мне кое-что перешло.

- Купил? - В глазах у Майки зажглись жадные огоньки.

- Не. Отдал. Это только для тебя цену имеет.

- Ну да? - Майка недоверчиво смотрела на Виталия.

- Только для тебя одной, - подтвердил Виталий. - Вещь эта не Бороды. Арпан в передней её подобрал. Вадик ваш выронил.

- Вадик? - ещё больше изумилась Майка.

- Ага. Бумажник…

Виталий помедлил. Его вдруг охватило сомнение, правильно ли он поступает.

- Говори же, чего там, в бумажнике, было-то, - нетерпеливо потребовала Майка и вдруг, прищурившись, спросила: - А какой из себя бумажник?

«Нет, - решил Виталий, - пока всё правильно».

- Какой из себя? - переспросил он. - А ты его узнаешь?

- Уж как-нибудь.

- Тогда и показать можно.

Виталий приоткрыл борт пиджака и из внутреннего кармана наполовину вытащил бумажник, так, чтобы виден он был только Майке.

- Ой!

Майка приложила ладонь ко рту и, как заворожённая, смотрела на бумажник.

- Он?

- Он, он… Ой, господи…

- Ну вот, - кивнул Виталий, пряча бумажник. - Видишь? Мне доверять можно. Не вру. Но дело не в бумажнике. Главное, там записка одна была.

- Чья?

- Твоя.