- Наследили больно сильно. Нельзя так у нас.

- Да? - насмешливо поинтересовался Терентий Прокофьевич.

- Именно вот.

- Что ж они там натворили, паскудники, интересно знать? - нахмурился Терентий Прокофьевич, не выпуская из рук фотографии.

- Хвалились под пьяную руку, что…

- Где пили? - резко оборвал его Терентий Прокофьевич, и глаза его под седыми бровями налились льдом, он, уже не отрываясь, смотрел на Откаленко.

- Точно вам сказать?

- Точно.

- В гостинице аэропорта Внуково. Набухарились. Себя потеряли.

- Похоже, - зло процедил сквозь зубы Терентий Прокофьевич. - Дальше что?

- А дальше я и говорю, хвалились под пьяную руку, что, мол, хорошую квартиру взяли, богатейшую. Да получилось, вроде не по их вине, что трупик нехороший там оставили.

Игорь фантазировал сейчас по какому-то наитию, словно нащупывая впотьмах мелькнувшую на миг щель.

- А вы, значит, и поверили? - криво усмехнулся Терентий Прокофьевич, сложив фотографии и продолжая вертеть их в руке.

- Зачем? Мы проверочку сделали.

- Что, что? - удивлённо и подозрительно переспросил Терентий Прокофьевич.

- То самое, что говорю. Так уж получилось.

- Как же это, скажите на милость, получилось?

Терентий Прокофьевич и в самом деле заинтересовался и даже отложил в сторону фотографии и поудобней устроился на своей тахте.

- Пока те наш коньяк жрали, мы адресок-то из них выпотрошили, - хвастливо сказал Откаленко. - Ну и утречком туда намылились. А там дочка дома. Я ей травлю, что, мол, сантехник, протечка в нижний этаж. Не пускает. «Пусть, - говорит, - домоуправ сам придёт. У нас позавчера кража была». Я - ах, ах! Как же так?

- Это всё через закрытую дверь? - подозрительно переспросил Терентий Прокофьевич.

- Зачем? Дверь на цепочке. Ну, я говорю: «Слава богу, что так. А то и убить могли». Тут она в рёв. И я, конечно, побыстрее мотанул.

- Странно, - помолчав, произнёс Терентий Прокофьевич. - Весьма странно. - И он испытующе посмотрел на Игоря.

- Чего странно-то?

- Что сунулись в такую горячую точку. Не побоялись ошпариться. Зачем совались-то?

- Был расчёт. Больно уж много в той квартире осталось. Ну, мы и решили на звонок проверить, пусто там с утра или нет. А тут дочка.

- Выходит, плохо подумали?

- Мы-то что, позвонили и ушли. Вот вы не подумали, я гляжу, это да.

- Вы думайте, что говорите! - строго произнёс Терентий Прокофьевич.

- А как же? Принимаете вещи с мокрого дела. Надо же? Звона не боитесь.

- Это кто же вам на хвосте принёс?

- Да хоть Махно. Он мне те рыжики ещё в Москве совал. Фартовая вещь, не спорю. И по бросовой цене. Но я лично обошёл её стороной, не запачкавшись. Мне свобода дороже. А вот вы, выходит, соблазнились. Да и Директор вас тут крупно подвёл.

- И он?

- И он.

- Так-так. Что дальше?

- А дальше не моё это дело. Теперь от вас я и те шмонки принять могу.

- Почему так?

- Через ваши руки прошли, - усмехнулся Откаленко. - Они меня от того мокрого дела отделяют, от трупа того, что пахнет.

- Грубо, Чёрный. Грубо! Где воспитывались? - поморщился Терентий Прокофьевич.

- Там меня уже нет.

- И всё-таки грубо. Вы меня на испуг хотите взять? Дешевле отдам, думаете?

- Что я думаю, то при мне. А что вы думаете, меня не касается. Я желаю кое-что толкнуть. - Игорь кивнул на фотографии. - И кое-что купить. И на всём заработать чистенько.

- И на тех часиках, от Махно, думаете заработать?

- Ясное дело.

- А я, знаете, сколько с вас за них потяну?

- У нас есть психи, которые от меня их за любую цену примут. Вот только те ли это рыжики, что я в Москве у Махно видел.

Терентий Прокофьевич по-прежнему пристально, с интересом рассматривал Игоря. Помолчав, он чуть загадочно произнёс:

- Это и показать можно. Только сначала хочу предупредить. У меня фотографий нет. У меня живой товар. И дела вести с вашим братом я умею. Поэтому шутки шутить не советую. Хоть вы молодой и красивый, мне вас жалко не будет.

- Ещё через один трупик не боитесь переступить?

- Если вы не побоитесь им стать. Впрочем, не тяните меня на глупый разговор. Я только предупредил. Хотя от вас… М-да… от вас я таких шуток не жду. Именно таких.

- А каких ждёте?

- Поглядим, поглядим. Может быть, вы вообще человек серьёзный. Тогда и разговор у нас будет серьёзный. А пока могу показать вам те часики. Это самое простое.

Он как-то по-змеиному соскользнул с тахты и подошёл к огромному буфету. Сначала он открыл одну дверцу, затем другую, пошарил там рукой и наконец из какого-то нижнего ящика вынул небольшую коробочку. После чего он вернулся на свою тахту, снова забрался на неё с ногами, скинув пушистые домашние туфли, и, только устроившись там поудобнее, протянул наконец коробочку Игорю, небрежно бросив:

- Прошу, взгляните.

Игорь открыл коробочку и с большим трудом сдержал охватившее его волнение. В коробочке лежали золотые часы «Павел Буре», украденные у гражданина Потехина. Да-да, те самые! Игорь мог поручиться за это. На это указывала хотя бы вон та щербинка на циферблате возле цифры «12» и ещё те две вмятинки, на корпусе. Игорь взял часы в руки, открыл одну заднюю крышку, за ней вторую. Ну конечно! Вот выцарапанный крест, вот ещё одна вмятинка, вот другая.

Руки у Игоря слегка вспотели. Он осторожно вложил часы в коробочку и положил на стол.

- Вы что-то слишком беспокойны, - насмешливо заметил со своей тахты Терентий Прокофьевич. - Скажите, а вас как зовут по-человечески?

- Лёня.

- Ну зачем же в таком пустяке врать?

- Тогда Игорь.

- Другое дело. Даже оригинально - Чёрный Игорёк. То вы ведёте себя как умный человек, а то… Впрочем, мне даже так удобнее. Не замечаете?

- Пока нет. Сколько? - Игорь кивнул на часы.

- Успеется. Узнали?

- Те самые.

- Точно?

Что-то в словах Терентия Прокофьевича показалось Игорю подозрительным. Он даже не мог объяснить, что именно. Что-то в интонации, в быстром, оценивающем взгляде, в плавном движении рук этого человека было странным, настораживающим. Игорь ничего не мог точно уловить, кроме неясного сигнала тревоги. И надо было идти навстречу ему.

- Да, точно, - твёрдо сказал Игорь.

- А не желаете ли взглянуть ещё на одну вещь? Отдам вместе с часами.

- Желаю.

- Превосходно.

Терентий Прокофьевич с прежней живостью соскользнул с тахты и снова подошёл к буфету. Он открыл одну за другой две застеклённые дверцы, внутри буфета что-то щёлкнуло, после чего Терентий Прокофьевич распахнул тяжёлые, тёмные дверцы у самого пола и вынул оттуда довольно большой картонный ящик, откинул верхние крышки и вытянул завёрнутый в цветную салфетку непонятный предмет. Как ни заинтригован был Игорь содержимым картонного ящика, он всё же ещё раз окинул взглядом странный буфет. Кажется, он был с немалыми секретами и таил в себе всяческие сюрпризы. Интересно было бы в нём порыться.

Между тем Терентий Прокофьевич поставил свёрток на стол перед Игорем и развернул салфетку. Игорь увидел шкатулку. Ту самую шкатулку!

- Это принёс мне Директор, - любезно пояснил Терентий Прокофьевич. - Узнаёте?

- Да… Хороша-а… - восхищённо и чуть поспешно произнёс Игорь.

Терентий Прокофьевич насмешливо усмехнулся.

- Ваше «да» я отношу к моему вопросу, а не к вашему восхищению, - сказал он. - Прошу учесть.

- Мне-то что. Относите, куда хотите.

И всё-таки это неважно получилось у Игоря. Длинный, трудный разговор он вроде бы провёл неплохо. И вдруг один короткий, неожиданный вопрос: «Узнаёте?». Один поспешный досадный ответ - и этот старый змей, кажется, уловил его, Игоря, промах. Конечно, уловил.

Игорь не подозревал, что уловил всё Терентий Прокофьевич гораздо раньше. Последний промах гостя был только последней, окончательной точкой. И всё это время Терентий Прокофьевич лихорадочно соображал, как ему поступить. Уж он-то знал своих дружков как облупленных, особенно такого давнего, как Директор, или просто Сенька когда-то. Он их всех хорошо знал и видел путь, какой они, и в частности Сенька, проходят. Опасный путь, который не прервали судимости и «отсидки». До поры этот их путь вполне устраивал Терентия. Всё лучшее и самое дорогое плыло к нему за бесценок. Много чего плыло. Но в последнее время Директор стал звереть, его действительно потянуло на кровь. Он стал бояться. Вот в чём дело. Это Терентий ясно видел, этого он больше всего сейчас опасался. Всякий на месте Директора тоже в конце концов приходит к этому, всякий, кто становится на такой путь. И дружков собрал вокруг себя Директор соответствующих. Махно ещё сопляк, а вот Арпан, тот зверее Сеньки. И то, что они натворили в Москве и в чём не признались Терентию и тем сильно его подвели, то вполне могло случиться, должно было когда-нибудь случиться. И этот вот человек появился тут не случайно. Ясно. Он пришёл по их следу. Так что же, отдать Сеньку? Не отдавать? Жалко до смерти. Ведь улов получился редчайший. Но избавляться надо. И спасать себя тоже надо. У Сеньки это последнее дело, если там труп. У Арпана тоже. А у него, у Терентия, какой интерес оказаться рядом в таком деле, хоть и на третьих ролях? У него ведь всё чисто, мало ли что на него думают! Думать можно чего хочешь. Доказать надо. А доказательства, а улики, они… Так, может, отдать? Может, хватит, наглотался? Ясно только, что с Сенькой всё надо немедленно завязать, оборвать. От Сеньки надо избавиться. Любой ценой. Любой! Вот так.