Н и т о в а. Ну, шприцы… я их в войну навидалась. В госпиталь совсем девчонкой пошла. Насмотрелась на раны и страдания. На операции и болезни. После войны сразу решила: хватит. Работу такую хочу, чтоб обслуживать праздник, а не боль. И пошла в театр. Курсы закончила. Стала бутафором. Больницы ненавижу. Как войну.

Ж у р н а л и с т. А я вас искал, чтобы вы вспомнили… как раз войну.

Н и т о в а. Ну, вспоминать — это другое дело. Это даже… долг наш, что ли.

Ж у р н а л и с т. Взгляните сюда. Ваше письмо?

Н и т о в а (взяла листок, смотрит). Кажется, мое. Да, мое.

Ж у р н а л и с т. Вы не помните Потапова, о котором речь?

Н и т о в а. Помню. Тут же написано. Паралич. Я за ним ухаживала. Скромный был дядька. Терпеливый.

Ж у р н а л и с т. Но больше вы ничего не сообщили. Как обещали.

Н и т о в а. А вот этого не помню, почему. Вероятно, началось наступление. Не до писем было. Я и матери по месяцам не успевала написать.

Ж у р н а л и с т. А Потапова похоронили до наступления?

Н и т о в а. Нет. Его увезли в тыл.

Ж у р н а л и с т. Как?!

Н и т о в а. Постойте, постойте… (Хватает конверт, шелестит бумага.) Боже мой! Я же тут пишу — «если доживет до утра…». Боже мой! Страшный смысл. А ведь он дожил. Полковник говорил — сердце стальное! И, потом, паралич у него был не органический, а от шока. Поэтому я так написала. Но кризис миновал. Как я могла так написать?..

Пауза.

Ж у р н а л и с т. Хотите глоток воды?

Н и т о в а. Неужели я… была такой в восемнадцать лет?

Ж у р н а л и с т. Какой?

Н и т о в а. Глупой. Безжалостной. Легкомысленной.

Ж у р н а л и с т. В восемнадцать лет мы все немножечко такие.

Н и т о в а. Но тогда была война!

Ж у р н а л и с т. Не надо. Успокойтесь.

Н и т о в а. Что с ним случилось? Расскажите мне, почему к вам попало это письмо? Я… сломала чью-нибудь судьбу? Говорите же!

Ж у р н а л и с т. Нет. Нет. Нет. Сядьте. Не надо так.

Н и т о в а. А как? Ведь сейчас мне не восемнадцать!

Ж у р н а л и с т. Давайте поговорим. Поговорим обо всем. Спокойно.

Н и т о в а. Потапов жив?

Ж у р н а л и с т. Нет. (Пауза.) Но сведения о том, что он похоронен в братской могиле, получены из вашего госпиталя.

Н и т о в а. Это ошибка! Ошибка!

Ж у р н а л и с т. Не торопитесь. Подумайте.

Н и т о в а. Я провожала его до вагона. Понимаете? Я это отлично помню. Носилки… Носилки нес мой жених. Нас уже двое, понимаете? Двое свидетелей! Я. И мой муж. Вызвать его сюда?

Ж у р н а л и с т. Нет-нет. Зачем, раз вы это хорошо помните? Постойте. Что делать?.. Значит, так: надо узнать, в какой госпиталь его отправили…

Н и т о в а. Я должна была написать им. Как обещала. Должна была.

Ж у р н а л и с т. Послушайте…

Н и т о в а. Восемнадцать лет — не оправдание. Иногда люди расплачиваются за них всю жизнь.

Ж у р н а л и с т. Не вы же сообщили о… братской могиле.

Н и т о в а. Не я! Но я могла сообщить правду!

Ж у р н а л и с т. Всей правды мы, выходит, еще не знаем…

Садик возле окна. Диалог  Г а в р и л ы ч а  и  Р у ч к и н о й  продолжается.

Г а в р и л ы ч. Эй, погоди, погоди… Ну борщ, борщ-то при чем?

Р у ч к и н а. Мне надоело. В какой рубашке спал, в той и пошел. Ну имеет право человек хоть рубашку сменить?

Г а в р и л ы ч. Твой-то супруг много в чистых рубашках фигурировал?

Р у ч к и н а. Без сравнения.

Г а в р и л ы ч. Впрочем, я в женских делах… не берусь.

Р у ч к и н а. Не берись. (Помолчала.) Давай, я уж хоть тебе дырку зашью. Нельзя же в таких штанах прогуливаться.

Г а в р и л ы ч. Я больше сидеть стараюсь.

Р у ч к и н а. Ты усидишь, как же. Все тебе какая-нибудь прогулка, глядишь, и подвернется. (Протягивает ему из окна.) На-ка вот. Держи иголку, держи нитку. Вдень, покуда выйду.

Г а в р и л ы ч (пытается попасть в ушко ниткой). Да ну ее… ушко небось полмикрона, не более. Такие отверстия в быту непригодны… Тут без приспособления не выйдет.

Р у ч к и н а (выходит из парадного, идет к нему). Я тебе сейчас продемонстрирую. Что в быту пригодно. (Вдевает нитку.) Раз-два. Готово. Вот оно, приспособление, видал?

Г а в р и л ы ч. Уважаю.

Р у ч к и н а. Повернись. Этой, как ее… пробоиной.

Г а в р и л ы ч. Глаза закрой.

Р у ч к и н а. Сам закрой.

Г а в р и л ы ч. Стесняюсь. Войди в положение.

Р у ч к и н а. Такого приспособления нет — с закрытыми глазами шить.

Г а в р и л ы ч. Я лучше сам.

Р у ч к и н а. Повернись! (Силой поворачивает Гаврилыча.)

Г а в р и л ы ч. Зачем мне красота? Кто на меня смотрит?

Р у ч к и н а (угрожающе). Пришью к этому… к белому.

Г а в р и л ы ч. Ты разглядываешь! Это нечестно!

Р у ч к и н а. Ага. Любуюсь. (Шьет.)

Слышится звук подъезжающей автомашины, скрип тормоза.

Батюшки…

Г а в р и л ы ч. Ты это что?

Р у ч к и н а. Автомобиль…

Г а в р и л ы ч (жалобно). Неужели это иголкой…

Р у ч к и н а. Гляди, Гаврилыч! Автомобиль! Настоящий. Из моего сна.

Г а в р и л ы ч. Гляжу. (Смотрит.) Нормальные «Жигули». Новенькие.

Р у ч к и н а. Эта самая машина мне ночью приснилась. Возле нашего подъезда стояла… и Лапшин с ней шептался.

Г а в р и л ы ч. Лапшин? Шептался? Не может быть. Зачем ему с «Жигулями» шептаться?

Р у ч к и н а. Смотри, вылезает. Товарищ, вы кого ищете?

Появляется  а в т о м о б и л и с т.

А в т о м о б и л и с т. Я-то? Я Лапшина сродственник.

Р у ч к и н а. Лапшина! (Села на лавочку.)

А в т о м о б и л и с т. Что так удивляетесь? Не может быть сродственников у Лапшина?

Р у ч к и н а. Слышь, Гаврилыч? Именно у Лапшина… Извините, а откуда вы с этим… с «Жигулями» этими?

А в т о м о б и л и с т (улыбается). Я-то? А в чем дело? (Идет мимо нее и Гаврилыча, направляется к парадному.)

Р у ч к и н а. Дело в том…

Л а п ш и н (выбегает из парадного, тащит тяжелый ящик). Что тут, что тут? Ты чего рано приехал?

А в т о м о б и л и с т. Да как управились, Сашок…

Л а п ш и н (прерывает). Ладно. Иди наверх.

А в т о м о б и л и с т. Не могу. Мне председатель сказал…

Л а п ш и н (прерывает). Ладно. Знаю. Картонку поэтому сразу тащу. Помоги-ка…

А в т о м о б и л и с т (громко). Это мой телевизор! Сейчас загрузим. Освободилось место от помидо…

Л а п ш и н (прерывает). Ладно. Пошли.

Оба тащат ящик.

Р у ч к и н а. Ну, Гаврилыч, слушай: машина эта была наяву. Ночью. И шептались они наяву.

Г а в р и л ы ч. Не может быть. О чем тут шептаться?

Р у ч к и н а. Да. Вот это вопрос.

Л а п ш и н (негромко, автомобилисту). Я тебе велел позднее приехать. Как стемнеет.

А в т о м о б и л и с т (негромко). Да не могу я до темноты дожидаться. Мне обратно надо. Председатель еле-еле до утра отпустил. Потому что овощ портился. В положение вошел.

Л а п ш и н. Плевал я на твое положение. Понял? Плевал.

А в т о м о б и л и с т. Ну-ну, ты не очень. Яблок тебе привез, огурцов. Тоже от нас питаешься.

Л а п ш и н. Не нужно мне твоих огурцов. В магазине куплю, как все.

А в т о м о б и л и с т (удивился). Что с тобой, Сашка?

Л а п ш и н. Приезжаешь тут на «Жигулях», телевизор цветной увозишь… А кто ты есть? Простой колхозник, больше никто. На рынок огурцы возишь…

А в т о м о б и л и с т. Нельзя, что ли?