— У нас получиться, — убедительно сказал он. — У тебя получиться.

Я знала, что он хочет меня взбодрить, но я понятия не имела действительно ли смогу это сделать. Тем временем, огоньки уже приблизились, и я узнала Сесилию, которая мне махала.

Я очень хотела обнять ее и попросить прощение за все, но я сосредоточилась только на Адаме, хорошо понимая, что иначе мы останемся здесь навсегда.

— Пойдем, — напряженно сказал Адам.

Я понимала, что он понятия не имеет, что нужно делать. Теперь все зависело от меня.

Я крепко сжала его руки и закрыл глаза. Затем глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы сосредоточиться, вспоминая все, чему меня научили Седони и бабушка.

Я опустошила разум и думала лишь о том, что хочу вернуться к Седони. Она была моим якорем и следующим пунктом назначение, куда я должна направиться. Я представила себе, как она выглядит, её фигуру. Затем подумала о всех тех вещах из-за которых хотела вернуться назад, о брате и сестре, о бабушке и моём теле, которое лежало в драконьих пещерах и ждало меня. Мысль о драконах наполнила меня жизнью.

— Где ты, Седони? — спросила я, пытаясь ее почувствовать. — Седони, — позвала я, но ничего не почувствовала.

Я ещё крепче ухватилась за руки Адама и снова позвала Седони, затем просто прыгнула вверх. Было тяжело и больно. Внезапно я почувствовала, как меня тянет к световым огонькам внизу. Моя голова болела, и я снова распахнула глаза. Все же я и дальше концентрировалась на лице Седони и продолжала звать ее по имени.

— Давай, — сказала я Адаму, мой голос прозвучал загнанно. — Нам нужно вернуться. Ты нужен свои братьям, и ты нужен мне.

Я подумала обо всем, что имело для меня значение в жизни. О брате и сестре, о бабушке, а моих друзьях, о Грегоре Кёниг и драконах и почувствовала, как постепенно начала двигаться. Чтобы подниматься, мне требовалось безграничное количество силы, боль становилась все сильнее и сильнее.

Адам тяжело оттягивал мою руку.

— Помоги мне, Адам, — выдохнула я. — Думай обо всем, из-за чего хочешь вернуться. О своих братьях, о чести и мести. Не важно о чём, просто сделай это сейчас.

Боль в голове становилась невыносимой.

— Посмотри на меня, — сказал Адам, и я открыла глаза. — Я думаю о нашем будущем, о нашей любви и о детях, которые у нас будут.

Я утонула в его взгляде, и между нами запульсировало мощное, теплое чувство счастья, сильное и чистое, крепкое и живое. Головная боль стала слабее.

— Седони, — снова позвала я и ощутила движение.

Маленький световой огонек, который до сих пор сопровождал Адама, отделился от него, остался позади и опустился вниз.

Световые огоньки постепенно исчезали. Теперь мы были в абсолютной тьме, в которой нельзя было понять, где верх, а где низ. Лишь одно я ощущала довольно чётко, и это было крепкое прикосновение Адама, и я почувствовал знакомую близость между нами.

— Седони, — снова позвала я, в то время как мы двигались в темноте, и я отчаянно искала ее свет.

Ощущение времени пропало, а страх потеряться где-то в пустоте становился все сильнее.

— У нас получится, — сказала я.

— Вместе мы сможем всё, — согласился Адам, полный уверенности, и его слова предали мне смелости.

Я снова и снова произносила имя Седони и надеялась, что мы находимся на верном пути.

— Я люблю тебя, — тихо сказала Адам.

Головная боль стала сильнее, и я почувствовала, что Адаму стало хуже, как ослабла хватка его руки, и он отвечал всё более односложно. Во мне проснулась паника, и я снова и снова отчаянно звала Седони. А затем я увидела маленький огонек.

— Там Седони, — взволновано сказала я, указывая на маленькое пятно. — У нас получиться, Адам, получится.

Он становился все тяжелее, но светлое пятно медленно и неуклонно приближалось. Я почувствовала, что уже на приделе.

— Мы почти добрались, — снова сказала я.

Вскоре мы приблизились настолько, что можно было узнать фигуру рядом со световым огоньком, и белое одеяние, в которое облачалась Седони с тех пор, как переселилась к святым девам.

— Наконец-то, — я услышала облегчение в ее голосе. — Тебя не было целую вечность.

— Теперь я снова здесь, — слабо сказала я, когда мы вылетели вверх, и свет вернулся.

Тьма исчезла, и я сильнее сжала руку Адама, чтобы не потерять его. Я посмотрел на него и увидела, что он слабо мне улыбается.

— Нам нужно наверх, чтобы провести ритуал и вновь объединить ваши души с телами, — коротко сказала Седони, и явно казалась загнанной.

Я чувствовала, что усталость становится всё сильнее, в то время как мы проникли в туман, и меня захлестнул поток слов, а в ушах звучали обрывки фраз.

Шум становился все громче и громче, но внезапно стало светло и тихо, и я увидела, что нас ждут святые девы.

Вдруг я почувствовала себя такой уставшей, что едва могла держать глаза открытыми. Последнее, что я почувствовала, это что у меня окончательно выскользнули из рук руки Адама, а в уши проникли тревожные голоса. Затем всё снова стало темно.

Пробуждение

Я открыла глаза и увидела потолок моей комнаты в Каменном переулке. Перед широко открытыми окнами, в которые задувал летний, пахнущий цветами ветерок, радостно щебетали птицы.

Всё было настолько настоящим и прекрасным, что я сделала глубокий вдох и с восхищением наблюдала через окно, как ветер колышет листья лесного бука. В моей комнате громко жужжала пчела, облетела вокруг люстры и снова вылетела на улицу.

Я прикоснулась руками к простыне, она была настоящей на ощупь. Нигде не было видно тумана или слишком много света.

Я осторожно села и внезапно застонала, потому что голову пронзила острая боль. Я услышала, что приближаются тихие шаги, и в комнату вошла бабушка.

— Я во сне или всё реально? — хрипло спросила я, как будто это было сейчас особенно важно.

— Реально, — сказала она.

Я вяло кивнула и опустилась назад на подушки.

Сейчас меня по-настоящему интересовало лишь одно, а именно, смогла ли я спасти Адама.

— Адам ещё жив? — спросила я и в отчаяние посмотрела на бабушку, в то время как уголки моих глаз нервно дёргались.

Время, когда мой вопрос замер в воздухе, и бабушка, чтобы ответить, медленно открыла рот, казалось растянулось до мучительной вечности. Я хотела услышать ответ и всё же боялась его. Одно мгновение даже подумала просто выбежать из комнаты и отложить знание правды ещё на некоторое время.

Но хотя мои ноги дёргались, я осталась лежать в постели.

— Он ещё жив, — сказала бабушка, и я с шумом выдохнула.

— А его душа вернулась в тело? — спросила я, затаив дыхание.

Бабушка быстро кивнула.

— Да, вернулась. Он пришёл в себя на прошлой недели и постепенно восстанавливается.

Слова искрились внутри меня, словно освежающая услада, уголки рта автоматически приподнялись вверх, а из глаз полились слёзы облегчения.

Я чувствовала, как дрожат руки от волнения, и больше не находила слов.

— Он здесь, — в конце концов сказала она тихо. — Он здесь уже несколько дней и ждёт, когда ты наконец придёшь в себя. Адам, — крикнула она в сторону кухни, и я вновь услышала шаги.

Широко распахнув глаза, я смотрела в сторону коридора. Внезапно сердце пустилось вскачь, и когда Адам появился в дверном проёме, высокий, темноволосый и потрясающе красивый, у меня из горла вырвался хрип.

Он похудел, под глазами залегли тени, но я видела только его пылающий и жгучий взгляд.

Он быстро пересёк комнату и сел на край моей кровати, в то время как я не могла оторвать от него взгляд. Бабушка тихо закрыла за собой дверь, оставив нас одних, и он осторожно лёг рядом.

— Адам, — устало и заплетающимся языком прошептала я.

Я недоверчиво заморгала, потому что до сих пор была не уверена в том, проснулась или всё ещё грежу или даже оказалась в похожем на реальность видении. Он, как и я, замер как будто мы оба боялись, что этот момент нереален.