- Это значит, мне?! Насовсем?.. - Славен смотрел на домового, как могут смотреть только юноши, с нескрываемым восторгом и трепетом.

Домовой приосанился, аж нос покраснел от удовольствия! Известно ж, что хорошие эмоции для таких сущностей что бражка.

- Кхе, тебе, тебе. Насовсем. Эт тебе от Поляны подарок. Она просила, - домовой поводил розовым носом и расщедрился: - Но я, парень, коли тебе по душе и беречь книги будешь, еще подарю. Тебе про боевые искусства ндравится? Али про страны заморские?

Словен аж в пояс кафтана вцепился, чтоб степенность соблюсти. Только глаза сверкают, с головой выдают заинтересованность.

- Мне, дедушко, все интересно - и про страны заморские, и про мужей славных, и про битвы и про искусство вести их. Только про дев разных иноземных, что кучно живут с одним мужем, не интересно.

- Кхе, ну ладненько, - домовой допил молоко, прожевал последний кусочек хлеба, степенно вытер усы и бороду и двинулся за печку. - Идут там к тебе, иди встречай. И Поляне гостинец не забудь, и родственникам.

Славен хотел было спросить, что за родственники у Поляны окромя тех, что он знает, и много ли таковых еще имеется, но домовой уже скрылся за печкой, а в горницу вломился Вадька, личный помощник, соратник и даже, наверное, друг.

Часть третья

ГЛАВА 16. Фрол и Варвара

Варвара - хозяйка справная, не ленивая, дело у нее спорится, и копеечка в семье водится. Муж-то кузнец знатный, может и подвески девкам справить, и премудрость какую для воеводы сковать. А еще, его, кузнеца, как с железом дело имеющего, никакая нечисть не тронет.

Вот поэтому, а еще потому, что любил свою женушку Фрол без памяти и всякую её прихоть к сердцу принимал, топал теперь кузнец на смех всей деревне с женой к речке. Тащил два ведра с мокрым бельем, да еще одну бадью Варвара сама несла.

Дело-то в следующем стало: вбила себе в голову Варвара, что на реке, аккурат где она белье на мостках мыла, водяной шалить с мавками повадился. И непременно именно её, честной кузнецовой жены, водянику как раз и не хватает. Удумала воду с колодца таскать да белье в корыте мыть! Да много ли там намоешь?

Вот и топал теперь безропотно Фрол: он-то как раз и не имел сомнений, что его Варвару хоть водяной, хоть леший, хоть сам воевода - спят и видят, как к себе сманить. Но это было сугубо его, кузнеца, мнение, в деревне считали по-другому, только счет свой при себе держали. Ну его, слишком рука тяжелая у кузнеца.

Вот и пришли они к реке, когда уж зорька вечерняя заниматься начала, в кузне тож дела есть, да и огород до внимания охоч. Фрол-то, весь день в кузне умаявшись, прямо тут под кусточком и прилег, не спать, нет, просто привалился да любимую женушку сзади разглядывал, греховными мыслями воображенье свое занимая. Варвара же, высоко рубаху подобрав и поворотясь к мужу задом, колотила вальком мокрые порты. Валек-то хоть не новый, но красивый, резной. Фролушка еще позапрошлу зиму делал. Отшлепанное вальком и выполосканное от щелока белье отправлялось обратно в бадейку. Споро получалось это дело у Варвары, ловко руки белые полотно в жгуты закручивают, стройный стан легко сгибается, юбка облегает округлый зад. Картина, одним словом. Лежит Фрол, любуется. Но тут словно в бок его кто пихнул, глянул направо, в кусты прибрежные, что до самой воды свои ветви склоняют - так и есть! Кто-то сидит в кустах, на его бабу пялится.

Фрол, понятно дело, такого непотребства терпеть не стал и кстати подвернувшимся обломком дерева в кусты запустил.

Шумный всплеск оповестил, что под воду ушло не только полено. Фрол вскинулся в волненьи:

- Пришиб охальника окаянного! Как есть пришиб!

На ходу стаскивая рубаху, кинулся к кустам, исправлять, значит, содеянное.

А Фролка-то мужик дюжий, косая сажень в плечах, жилы так и ходят под кожей. Кинулся, значит, к речке, а ундины тут как тут, смотрят, зенки выпучив, наперегонки к берегу кидаются. Одна другой аж в волосы вцепилась, третья вперед них бежит, а про женку его, Варвару, и позабыли, как и нет её.

Варвара же, увидав такое непотребство, все свои страхи растеряла, на мостки на четвереньки встала, одной рукой до самой шустрой ундины дотянулась, а второй вальком её охаживает да приговаривает:

- Не-е-еча тебе, лярва зеленая, на чужих мужей блазнится! Не посмотрю, что ты нечисть! Счас как отхожу тебя, кикимора болотная, все твои волосюги повыдергаю!

Ундина тихонько завизжала, попыталась вырваться от цепкой Варвары, да куда там!

Рядом всплыла еще одна голова, того самого водяного, коего подозревали в соблазнении Варвары, только бабе не до страхов уже своих было, когда родного кормильца чуть не утащили на дно. Бросив несчастную ундину, потерявшую в неравном сражении половину волос, Варвара схватила водяного за бороду.

- Аааа!!! Вот ты где! Батюшко водяник! Энто, значит, твои мавки тут балуют? Честного мужа, трезвого, почитай, средь бела дня утянуть на дно хотят!!!

- Ээээ... Да какой же белый день, матушка? - только и нашёлся сказать водяной.

- Белый не белый! А солнышко еще не село! И вообще! Ты что, потворствуешь им?! -возмутилась Варвара, замахнувшись вальком на речного хозяина, совершенно позабыв о том, что потворствовать ундинам - его прямая обязанность.

Тем временем Фрол, увидав воочию похищение жены водяником, совершенно забыл о потенциальном утопленнике и кинулся на выручку супружнице.

Водяной, глядя на детину пудов семь-восемь весом, мчавшегося на полном ходу к мосткам, перетрусил не на шутку и попытался вывернуться, поднимая невозможную муть в реке. Но не тут-то было.

Тут всплыла на поверхность еще одна личность, черноволосая, телом крепкая да полная, и на ундину совсем не похожая.

- Вадик! - капризно и требовательно обратилась личность к водяному.- Это что происходит? Я тут, значит, прибираюсь, порядки к свадьбе навожу, а ты воду мутишь?! Почему тут ундины? У тебя что, свиданье с ними?! Как ты мог! Перед самой свадьбой! И что эта человечка тебя за бороду держит?! И почему папа с шишкой на темечке на дне валяется?! А мы ж еще не поженились даже...

Фрол, не видя и не вникая ни во что, кроме опасности для его любимой, обхватил её поперек туловища и поволок к берегу. Следом из воды потащился водяной, намертво схваченный Варварой.

Марыся - а это была именно она - видя такое дело, что жениха средь бела дня из родной стихии уволочь хотят, взвыла белугой и вцепилась в нижнюю часть тела водяного. Тут уже он взвыл, чувствуя, что в лучшем случае без бороды останется. А как без бороды на свадьбе? Другое место тоже дорого, в отличие от бороды не отрастет, да и после свадьбы поважнее будет.

Как не дошло дело до непоправимого - чудом, наверное. Но однако к тому времени, как солнышко почти скрылось за горизонтом, на мостках и возле них в воде расположилась странная компания.

Фрол, крепко обнимавший Варвару за талию, Марыся, вцепившаяся накрепко в своего драгоценного жениха, и будущий тесть водяника, потирающий лоб.

- Ты уж прости меня, человече, ну повелся я, уж больно баба у тебя ладная, - болотник потупился. - Не держи уж зла. Зато вот слово мое: хоть ты, хоть дети твои беспрепятственно по болоту ходить будут и никогда в нем не сгинут. Только вот бабу свою не пускай... А то слаб я духом до них.

Фрол крякнул и прижал жену поближе.

-Эх, и я скажу, - речной хозяин пригладил поредевшую бороду. - И в реке ни тебе, ни твоим потомкам беды не будет. А бабу свою тож не пускай сюда лучше. Нет, я человек почти семейный, мне этого дела не надобно, но уж больно она у тебя хваткая.

- Не серчай на меня, человечка. Я думала, ты жениха моего уволочь хочешь, - Марыся потупилась. - Вот, возьми горстку жемчуга речного, бусы себе сделаешь аль подвесы. А на реку не ходи боле, а то я ревновать буду.

Варвара только ахнула, глянув на отборный жемчуг. Красота-то какая! Но негоже так, женщина пошарила в стираном белье, нашла рубаху белого полотна, по вороту да рукавам узором расшитую, и протянула Марысе: