У Славена чуть ноги не подкосились. Только присутствие любимой сдержало его от немедленного позорного бегства.
Пока оба деда обсуждали, как пойдет, как пройдет да как найдет избушку бывшей красавицы Марины добрый молодец Славен, вынырнула откуда ни возьмись невеста, уже с лукошком.
- Вот и славненько, - как ни в чем не бывало проговорила Поляна. - Я давно хотела у бабушки Яги побывать, а то почти не помню её...
И вот идут они какими-то тропками. Чудеса. Поляна спешит и по пути рассказывает:
- Эх, Славен, такой умный парень, а такие глупости говоришь! В печи живьем жарит и ест! Да ты утку когда стреляешь на охоте иль зайца, и то освежуешь сначала. Где это видано - убоину целиком варить? Это ж не рак! Да она сама этим слухам потворствует, точно тебе говорю. Но про печь доля правды есть...
Мурашки стайкой пробежали по спине парня. Вот если бы не Поляна! Ни в жизнь не пошел бы ни к какой Яге!
- Яга - она ведь знатная знахарка и ведунья.
- И колдунья, в ступе летает...
- Ну летает, и что с того? Подумаешь, вон некоторые вообще в медвежьей шкуре временами бегают - и ничего, женятся...
Славен слегка притормозил, даже головой потряс, слишком много информации за последнее время на его нетренированную голову свалилось. Но Поляна уже опять уверенно тянула за рукав, сворачивая на неприметную тропинку.
- Вот, скоро уже. Так вот, я малая совсем была тогда, и как воструха меня тогда не досмотрела? До сих пор кается, в общем, провалилась я в полынью, да течением еще подо льдом протащило. Дядька водяник, конечно, меня вытащил, а дедушко жизнь вдохнул, помню, как я тогда кашляла да водой плевалась! Но зацепила меня тогда огневица, в жару я металась долго, чахнуть начала, чего только со мною не делали. И повезли меня тогда к Яге. То дело перед масленицей было, бабуля еще в тереме жила, но уже мужа своего провожать собиралась... А, как вылечила-то? Да просто: натопила печь, потом, как жар спал, соломки туда постелила да накидала травок разных. Нет, котел не ставила, не смейся, потом меня тестом обмазала, это, значит, если горячих камней печи коснусь, чтоб не обжечься. Ну и на лопату меня - и в печь. И говорит: а ну, кричи громче! И мы с корогушей кто громче, я в печке, он снаружи. Весело было! Зачем кричать? А это чтобы больше горячего воздуха, травами пропитанного, вдохнуть и нутро прогреть. И враз отступила огневица. Безо всякого колдовства...
Славен был, мягко говоря, удивлен такой интерпретацией сказа про бабу Ягу, которой, кстати говоря, еще в детстве его мамки-няньки пугали.
Тем временем лес расступился и открылось на опушке зрелище: стоит изба, соломою свежей крытая, именно стоит и курячьими ногами перебирает...
Поляна что-то шепчет, обращаясь явно к избушке. Но ничего не меняется, девушка шепчет снова и даже ножкой притоптывает: «Эва ты как! А мы-то тебе угощенье принесли...»
Вероятно, среагировав на слова про угощение, избушка медленно поворачивается: нет, как будто не избушка поворачивается, а все обозримое пространство вокруг молодых людей. Вот уж избушка стоит не глухой стеной, а окошечком с голубым наличником, и полянка перед избушкой побольше стала, и банька рядом стоит. Рядом с банькой - большая ступа и метла прутьями вверх. А на окошке сидит огромный, по-видимому вездесущий, черный кот. У Славена даже сомнения не возникло, что это тот самый кот, с мельницы. Уж больно морда умная.
- Пойдем, не съест же на самом деле, - Славен взял невесту за руку.
От высокого крылечка сами собой ступеньки под ноги высыпали. Крыльцо совсем не дряхлое, добротное, дверь в избу низкая, но такая широкая, что телега может проехать, железными полосами окованная. В горнице большая печь свежевыбеленная, по краям наверху пучки трав развешены да пара котлов медных, небольших, к слову, человек не поместится. Стол, на столе блюдо с яблоками и рушник вышитый. Лавки широкие, коврами крытые - не бедно! В левом углу огромный сундук, который, судя по пышной перине и подушкам, служил хозяйке одновременно и гардеробом, и постелью. Запах в горнице свежий и приятный, травами, смолой и хлебом пахнет.
- Чего встали-то? Угощение на стол ставьте, подарки на лавку, сами в баню!
Славен завертел головой, не понимая, откуда голос идет, но идея про баню его вдохновила, и он, взяв Поляну за руку, шагнул к выходу.
-Это куда ты, охальник бесстыжий, девку тянешь? Она тебе ишшо не жена! И тусек-то, тусек, на лавку поставь. Что вы там принесли?
Крупный кот неожиданно ловко и мягко для его комплекции одним махом переместился на лавку. Славен замер соляным столбом. Кот. Говорящий.
- Ох, как же вы мне все настохорошели! Ко-ро-гу-ша. Корогуша я, а не кот. И говорить умею, в отличие от тебя, неуча, на четырех языках человеческих, а зверей и птиц так всех понимаю. Ну, что стоишь? Для кого баня топлена? Баба Яга не пустит за стол, пока не помоешься, не попаришься. Дух свой противный, человечий, не отмоешь, - кот хихикнул. - А то, бывает, прилетают тут некоторые, вынюхивают...
Славен с опаской пошел в баню. Но, к удивлению, баня была самой обычной, нет, не совсем обычной, и жар, и пар в самый раз, но ушаты сами водой не окатывали, мочало само по себе не мылило и спину не терло. Веником тоже самому орудовать пришлось. Но на выходе ждал Славена кусок льняного полотна да его собственная сухая да чистая одежда. Чудеса.
В избушке тоже лиц прибавилось, обнаружилась страшная старуха, высокая, но сгорбленная, седовласая, с крупным крючковатым носом, бледными губами и ослепительно белыми, ровными зубками. Брррр.
- Проходи, молодец, - голос тоже не старый - высокий, звонкий. - На вон тебе киселя ягодного да яишню. Ты ешь, ешь, потом рассказывать будешь, - смеётся!
- Да нам, бабушка, посмотреть бы, дед говорит, Яга знает, Яга поможет...
- Старый хрен! Хитрый гусь он, твой дед! Сын называется! Мог бы и сам явиться!
- Да у него еще с последнего явления спина не прошла, бабушка, - вставил свои пять грошей Славен и тут же получил пинок под столом от Поляны.
- А ты кто таков будешь? - обрадованно повернулась к парню Яга. А глаза-то! Молодые какие да ясные!
- Я Святослав, воеводы Ивана Данилыча сын, Поляны жених нареченный.
- О как! - бабка аж на месте подпрыгнула, или не бабка все ж? А ей вроде как не один век... - Жених, значит? Ну что вылупился на меня, как глуздырь на морковку? Стара-не стара, прикидываешь? Эх, если б не жених... А вообще запомни, парень, жена так выглядит, как муж её любит. Я-то? Да моего мужа тута нет. На твое счастье, хех. Да знаю, за чем пришли, ты, Поляна, полезай-ка в подпол да найди там в погребе серебряное блюдечко с золотым яблочком, посмотрю я, где Рогдай со стаей, хотя и так догадываюсь, но прежде...
- Поляна, знаешь, не чужая нам. И кому попало мы девку не отдадим. Потому вот тебе мое слово, парень: выходи со мной на бой честный, выстоишь - по праву твоя невеста, нет - ну, отец твой простит в общем. Или можешь сразу уйти, пока Поляна в погребе. Еще диковину какую-нибудь тебе подарю, сапоги-скороходы, например.
Издевается, значит. Старая карга. Как она сказала? Хитрая утка! Щасссс! Так он и отступился от Поляны.
- Лучше скатерть-самобранку, на свадьбу пригодится! И лук, что без промаха бьет. Если выиграю бой у тебя, бабка, - Славен поднялся с лавки.
- Да ты, батюшка, нахал! - Баба Яга тоже поднялась, распрямилась, став ростом вровень с парнем.
Волосы, оказывается, не седые, а пепельно-русые, ловко заплела в косу и за спину закинула. Да и не бабка уже перед ним, а молодая баба, да не баба - воительница. Кольчуга на ней мелкой-мелкой сеткой, так, что рубаха просвечивает, только на местах, где груди, железные полушария прилажены. Крутые бедра обтягивают штаны из коричневой кожи неизвестного чешуйчатого зверя, а внизу, по голени, от стопы до колена, костяные пластины. Вот тебе и костяная нога! Нос остался внушительным, но на удивление совсем не портил бледное, слегка вытянутое лицо с красиво изогнутыми губами. Дальше Славен начисто забыл, что перед ним женщина, только тело вспоминало уроки старого воя по прозвищу Налим. Тот был хоть и полноват и неуклюж внешне, но искусством боя владел совершенно.