Лисовский попытался показать, как зыркнула та условно покойная Аринка, и привычная ко всему кобыла слегка шарахнулась
- И игриво так, прям гуляща девка! И молвит: «Ну ладно, Гаврила Георгич, вечерять-то не буду стряпать, с кабака, чай, вертался, но спать не буду, САМА тебе постелю...» И пошла так... - Лисовский покрутил бёдрами, изображая, как пошла Арина.
- Да понимаю, понимаю я, что схоронена... Но что со мной? Живая меня так не волновала... Чуть следом не побежал, как бобик. Вру, побежал. Только вышла она во двор, а у колодца пропала, как в воду канула...
Лукерья в сене успела уж немного успокоиться и ловила каждое слово, уж больно интересно хозяин рассказывал про бабу-то. Между тем Лисовский переместился к заду кобылы и принялся расчесывать ей хвост.
- Ну я вслед ей: постой, мол, а она только похихикивает смехом своим звонким, ноги сами к ней несут. И не успел добежать-то. Так ввпотьмах и растаяла она. Да не, не верю я, Златка, что душа то Аринкина. Я ж Аринку знаю. Тут, видно, какая-то барыня - мож, чья жена из Крепости - со мной потешиться решила.
Лисовский браво подкрутил ус.
- Я же кавалер ого-го! Вот в Крепости намедни был, там, видно, и углядела какая-нибудь слабая на передок бабешка. А зная про нашу беду с Аринкой, решила, так сказать, поиграться. Откуда узнала? Да та же Манька, небось, всей Крепости растрепала! Это ж надо! Тихоня! С урманином спутаться!.. Надо ж, какие бабы-то бывают! А вот ещё... -
договорить он не успел: Лукерья, сидящая в сене, крепилась из последних сил, но природа не терпит издевательств, и в конюшне раздался громкий раскатистый звук: «Т-р-р-р». Хозяин потянул носом... оглядел полутемную конюшню.
Бедная кухарка поняла: вот он, час смертный. Куда деваться? В мышь не оборотишься, чтоб из амбара выскочить, а сидеть в сене - так и так найдёт. Кто надоумил Лукерью, светлые боги или враг рода человеческого, но она быстро-быстро зашептала: «Дедушко овинник, дедушко, помоги мне, а я ужо сметанки тебе и яичко...» Лукерья не творила какое заклинание, да и не знала, как его творить потребно, просто душа, почуяв, насколько близка к гибели, сама нашла правильные слова...
Тем временем Лисовский потянулся за вилами шугнуть, а лучше прибить сразу татя, в сене притаившегося.
- Кхе-кхе, - послышалось из дальнего угла, хозяин оглянулся на звук, да так и обомлел: в углу, возле белой в рыжих отметинах кобылы, сидел невысокий человечек в мохнатой шубе с высоким воротом. Его и не разглядеть было - только посверкивали из темноты глаза да скользили по конской шерсти ловкие руки с длинными пальцами, заплетали в косички серую гриву... «Вот, значит, кто твоя любимица... А я-то думал, отчего Пеструха такая холёная, так сам овинный её лелеет, - скачками понеслись у Лисовского мысли. - Маленький-маленький, а вонько-то как!»
- Маленький да удаленький, да. Ну чего вылупился?! Эвон здрасте! Ты ещё перекрестись! - мягкий такой чуть шепелявый голосок. - Ну, посмотри...
Человечек вперёд чуть двинулся, не особо разглядеть что удалось, только что весь волосами заросший да уши большие, без шапки.
- Вот ведь вытаращился, - овинный ни на секунду не прекратил своего занятия. - Ну, чего уставился? А то не знаешь, кто твою скотину холит?
Сзади довольно отчетливо послышался шум, зашуршало сено, Лисовский попробовал повернуться, но был резко одёрнут овинным:
- Неча там тебе смотреть, душа одна добрая там копошится, кое-чего хорошего мне обещала, не тронь её.
Сзади снова послышался шорох, потом дробный топот, как будто пробежала крупная мышь. Барин, сразу вспомнив, как на том самом месте два лета назад повесилась холопка, размашисто перекрестился.
Овинный исчез, на конюшне только лошади пофыркивали да мял шапку - и когда в руках оказалась? - Лисовский. Хозяин постоял ещё немножко, потом поклонился в темный угол: «Бывай, дедушко...» и вышел прочь.
ГЛАВА 13. Баба Яга
- Давай, давай, поспешай, - лесная дева тянула Славена за рукав, тот не то чтобы упирался, просто рассмотреть все хотелось как следует! Ведь не каждый день доводится на кромке побывать! Эко дивно тут все. Первым взглядом глянешь - так обычный дремучий лес, а присмотришься - ан нет! Не обычный. Чисто да гладко в том лесу, идешь - как по мягкому ковру ступаешь, солнце вроде как не проходит сквозь кроны деревьев, а цветы растут, да такие дивные! Тропинки есть, и разные, есть как звериная тропа, а есть - и телеге проехать можно. И звуки, не просто шелест, а как будто разговаривает кто-то на языке незнакомом.
Буквально часом ранее Славен делал для себя чудные открытия, и неведомые дорожки - то еще цветочки...
- Да, надо бы к бабке-то сходить... - волхв, лесной хозяин, или просто дедушка, как звала его Поляна, почесал бороду.
- Вот и я толкую, что надо, - вторил ему мельник, «официальный» дед любимой. Что на самом деле промеж ними родства не боле, чем у Славена с Лисовским, парень уж давно подозревал. Но умно помалкивал. Да и люба невеста ему, какая разница, кто ей родня? Только вот папеньке бы кто растолковал...
- Рогдай-то как третьего дня ушёл со своими, так по сию пору вестей нет, - продолжил липовый дедушка. - Степанида тревожится...
Славен только головой вертел между ними.
- Твоя Степанида сейчас, как пугана ворона, куста боится. Вот что с бабами в тягости делается, - тем временем непочтительно отозвался о знахарке «дедушка», возможно, тоже липовый.
- Да, к бабке-то сходить надо...Кто, как не бабка, ответ даст? А может, и диковиной какой поделится, если нужным сочтет... - это мельник.
- Сходить, сходить, я, знаешь ли, - лесной хозяин крякнул, - к матушке со всем почтением и любовью, но лучше уж пореже с нею видаться, а то еще с того раза спина побаливает. Я для нее до сих пор глуздырь сопливый.
- Эх, согласен с тобой, мне довелось с бабой Я... с матушкой твоей свидеться, еще молод был, невесту свою искал. Нет, спина не пострадала, но на кругу мы поборолись, знатная воительница матушка твоя!
- Вот и сходи к ней, навести старушку, - обрадовался волхв.
- Э не... годы, годы уж не те, кхе-кхе, ты понимаешь... - мельник что-то быстро зашептал на ухо хозяину, обрисовывая при том руками крутые изгибы женской фигуры. - ...Да и потом еще несколько зим кряду в лес ходить страшился, ведь тот, кто отцом тебе приходится, ревнив, как Ужас. Не зря же по полгода, пока он в отлучке, Яга старой бабкой в избушке сидит. А как прилетает сюда на крыльях холодных ветров, так в тереме красавицей...
- Не, отец ревнив, конечно, но поверь, за несколько веков он давно привык к любой внешности жены, а в её шалости не верит. Просто разумей сам, если бы люди знали, что на кромке, между явью и навью, живет красна девица? А? Матушка рассказывала, что еще когда звали её Марьей Моревной, или просто Мариной, царевною морской, сколько приходилось ей от поклонников отбиваться, оружием, до смертоубийства. Старухой спокойнее. В зиму да, она краса!
Славен стоял рядом с Поляной лопух лопухом. И речи вроде как понятные, но о чем - не уразуметь. Неужели о той самой бабе Яге, что детей малых ворует да добрых молодцев, чтобы сожрать потом? Ну и поинтересовался на свою буйну голову:
- Эта та самая баба Яга, костяная нога, что в ступе летает да смерти не знает?
Оба старика вмиг остановились и вытаращились на Славена, как впервые увидевши. Потом переглянулись и одновременно молвили:
- А вот ты-то, друг сердешный, нам и нужен!