В самый разгар агитационной работы Бабушкин был арестован—в ночь на 5 января 1896 г. Тринадцать с лишним месяцев просидел он в одиночке Дома Предварительного Заключения. Долго тянулось жандармское дознание; по делу «Союза Борьбы» было привлечено 74 человека. Приговор по этому делу был вынесен (в административном порядке) * только 29 января 1897 г. Учитель Бабушкина — В. И. Ульянов — был выслан в Енисейскую губ. на 3 года под гласный надзор полиции. Бабушкин должен был отбывать надзор в провинции («в избранном им месте жительства, за исключением столичных губерний и университетских городов»)— тоже в течение 3 лет.
Приехав в Екатеринослав, Бабушкин несколько месяцев был без работы, потом ему удалось поступить на Брянский завод, в инструментальную мастерскую мостового цеха. Он немедленно организовал там кружок, в который вошли несколько рабочих Брянского завода (Г. И. Петровский, П. Ма-занов, Числов, Лавренов), вел пропаганду, распространял прокламации. С 1898 г. он, вместе с рабочими П. А. Морозовым, И. 3. Бычковым, Г. И. Петровским и «одним из интеллигентов», руководил партийной работой (агитацией и пропагандой) в районе Брянского завода, в мастерских предместий Амура и Нижнеднепровска; эта группа была представлена в Екатеринославской Комитете РС-ДРП одним Бабушкиным, который соблюдал — в целях конспирации — твердую диктатуру. Екатеринославская с.-д. организация в это время развила широкую агитационную деятельность на почве стачечного движения. Сначала она носила название «Екат. Союз Борьбы за освобождение раб. класса»; после I с’езда РС-ДРП, происходившего в марте 1898 г., она переименовалась в «Екат. Комитет РС-ДРП».
В августе 1899 г., работая под кличками «Трамвайный» и «Николай Николаевич», Бабушкин организует на Амуре и в Нижнеднепровске рабочий кружок-кассу под названием «Начало», 'связывая его с городским комитетом партии. Он составил устав этого кружка и кассы, снабжал кружок нелегальщиной, организовал библиотеку, доставил в кружок пропагандиста (Тихомирова). В том же поселке Бабушкин организовал потом другой кружок, получивший название «Рассвет». Кроме кружковой работы, он занимался массовым распространением прокламаций в рабочих районах.
В Екатеринославской с.-д. организации интеллигенты работали очень дружно совместно с рабочими. «К чести этой (екатеринославской) интеллигенции, — писал Бабушкин в своих воспоминаниях, — нужно сказать, что она почти ничего самостоятельного не предпринимала, раньше чем не посоветуется с нами (т.-е. с рабочими), и потому в то время у нас так удачно все шло и развивалось и за все время не произошло почти ни одного разногласия». Единственно, чем Бабушкин был недоволен, это тем, что делегат от Екатеринослава на I-й с’езд партии (К. Петрусевич) был послан без ведома рабочих.
16 апреля и 4 июля 1900 г. жандармы произвели массовые обыски и аресты членов Екатерин, с.-д. организации. Деятельность Бабушкина оказалась раскрытой, и он 17 октября 1900 г. был привлечен к жандармскому дознанию. Бабушкину, однако, удалось скрыться (он уехал в Питер) и перейти на положение «нелегального». Некоторое время он работал в с.-д. организации в Смоленске, откуда ему также пришлось бежать.
Эволюция, происшедшая с ним за эти годы, привела его к прежним товарищам по «Спб. Союзу Борьбы» (Ленину, Мартову, Потресову), — приступившим в то время совместно с группой «Осв. Труда» к изданию «Искры». Бабушкина не удовлетворял «экономизм» и раздробленная кустарная организация рабочих. Столковавшись с группой «Искры», он поехал в 'Орехово-Зуевский район, где в то время не было никакой оформленной, организации, и, поселившись там под видом мелкого торговца, в течение почти года вел организационную и пропагандистскую работу, наезжая по временам также в Москву, Ив.-Вознесенск, Шую. Ему удалось создать в Орехово-Зуеве и окрестных местах прочную рабочую организацию, принявшую революционную программу и развившую в районе серьезную агитационную деятельность. Во время своих поездок в Москву Бабушкин успешно боролся с зубатовцами, проникая в среду соблазненных ими рабочих. Его корреспонденции из разных мест Московско-Владимирского округа, печатавшиеся в 1901 г. в «Искре», представляли собою очень ценный и интересный материал для истории рабочего движения той эпохи, а его статья: «В защиту ив.-возн. рабочих» (в приложении к № 9 «Искры»), написанйая в ответ на народническую статью Дадонова о «Русском Манчестере» (помещ. в «Русском Богатстве»), показала в авторе дарование памфлетиста, умевшего ярко противопоставить пролетарскую точку зрения мелко-буржуазному «рабочелюбию»1 .
24 декабря 1901 г. эта интенсивная деятельность была прекращена набегом жандармов, которым удалось накрыть собрание Комитета Ореховской организации. Протокол об аресте Бабушкин подписал: «Неизвестный». Через некоторое время жандармы открыли его фамилию и переслали его в Екатеринослав, где он разыскивался по местным делам. В ночь на 29 июля 1902 г. он вместе с И. Горовицем (харьковский с.-д.), почти без всякой помощи извне, бежал из 4-го полицейского участка. «Из тюрьмы он бежал с помощью маленьких пилок, которые он всегда носил с собой, запрятав их в сапоге. Этими пилками он перепилил железные прутья тюремной решетки... И, разогнув их, открыл себе путь на свободу.
...Это было нелегкое и нескорое дело. Пилить толстый железный прут приходилось очень долго. Операция продолжалась несколько дней. Необходимо было перепилить несколько железных прутьев. Когда это было сделано совер-
’) См. приложения, стр. 14.
шенно незаметно для постороннего глаза, то оставалось лишь отогнуть прутья для торо, чтобы было возможно выскочить в окно. Это было делом момента. Правда, надо было уметь выбрать подходящий момент и для бегства. Это Ба-побег новой революционной эпохи, побег новой революционой эпохи.
Бабушкин приехал в Лондон, где находилась тогда редакция «Искры» и где жил старый революционный учитель Бабушкина — В. И. Ульянов-Ленин.
' Н. К. Крупская так описывает приезд Бабушкина в Лондон 2 :
«В начале сентября 1902 г. приехал Бабушкин, бежавший из екатеринославской тюрьмы. Ему и Горовицу помогли бежать из тюрьмы и перейти границу какие-то гимназисты, выкрасили ему волосы, которые скоро обратились в малиновые, обращавшие на себя всеобщее внимание. И к нам приехал он малиновый. В Германии попал в лапы к комиссионерам, и еле-еле удалось ему избавиться от отправки в Америку. Поселили мы его в коммуну, где он и прожил все время своего пребывания в Лондоне. Бабушкин за это время страшно вырос в политическом отношении. Это уже был закаленный революционер, с самостоятельным мнением, перевидавший массу рабочих оргнизаций, которому нечего было учиться, как подходить к рабочему — сам рабочий. Когда он пришел несколько лет перед тем в воскресную школу — это было совсем неопытный парень. Помню такой эпизод. Был он в группе сначала у Лидии Михайловны Книпович. Был урок родного языка, подбирали какие-то грамматические примеры. Бабушкин написал на доске «у нас на заводе скоро будет стачка». После урока Лидия отозвала его в сторону и наворчала на него: «Если хотите быть революционером,
нельзя рисоваться тем, что ты революционер — надо иметь выдержку» и т. д. и т. п. Бабушкин покраснел, но потом смотрел на Лидию, как на лучшего друга, часто советовался с ней о делах и как-то по особенному говорил с ней.
В то время в Лондон приехал Плеханов. Было устроено заседание совместно с Бабушкиным. Речь шла о русских делах. У Бабушкина было свое мнение, которое он защищал очень твердо, и так держался, что стал импонировать Плеханову. Георгий Валентинович стал внимательнее в него вглядываться. О своей будущей работе в России Бабушкин говорил, впрочем, только с Владимиром Ильичем, с которым был особо близок. Еще помню один маленький, но характерный эпизод. Дня через два после приезда Бабушкина,, придя в коммуну, мы были поражены царившей там чистотой, — весь мусор был прибран, на столах постелены газеты, пол подметен. Оказалось, порядок водворил Бабушкин. «У русского интеллигента всегда грязь—ему прислуга нужна, а сам он за собой прибирать не умеет»,—сказал Бабушкин».