- Пятнадцать серебряных, мешок, и вы прекращаете мельтешить, - торг начал меня увлекать, я оперлась руками о стол и подалась вперед, не сводя с лавочника тяжелого взгляда. Он прекратил метаться, остановился прямо напротив и тоже уставился на меня.

- Девяносто. Только из уважения к пьекьасным леди.

- Семнадцать серебрух и мешок, - ухмыльнулась я, - А из уважения можете помочь прекрасным леди погрузить покупки на лошадь.

Портной очень натурально побледнел и схватился за грудь:

- Восемьдесят шесть! - горестно запричитал он, - Вы меня убиваете! В убыток себе отдаю! Совсем меня йазойили!

- Так закрывайте мастерскую и нанимайтесь к лицедеям, - я была неумолима.- У вас потрясающий талант. Дам двадцать серебряных, если доставите наши покупки на постоялый двор.

Маленькие глазки господина Крыса злобно сверкнули:

- Восемьдесят пять и я, так уж и быть, подожду до завтья, пьежде чем сообщить стьяже, что видел двоих обойванок с кьяденым золотом.

- Тридцать, - парировала я, - и, так уж и быть, мы не станем сообщать страже, что вы коварный убийца из Ночной Гильдии, и притворяетесь портным лишь для того, чтобы однажды во время примерки уколоть господина Главного управителя отравленной иглой.

- Да кто повейит в эту чушь! - взвизгнул «коварный убийца». - Я уважаемый в гойоде человек!

- И весьма бедный, к тому же, - с готовностью подхватила я, - а имущество осужденных за особо ужасные преступления, как известно, отходит в пользу городской стражи. Может быть, вас потом и оправдают, всякое бывает. Учтут, к примеру, проявленную щедрость и широту души, но все же, все же... Скажите, вы никогда не спрашивали себя, куда после учиненных стражей обысков девается столовое серебро и прочие милые сердцу мелочи? И ведь не найти потом, вот что странно.

- А доказательства? - лицо бедняги аж пятнами пошло от расстройства.

- Ну что вы как дитя малое, - укоризненно покачала я головой, - Вот, скажем, эти ваши ножницы над входом - они же совсем как скрещенные клинки. Чем не тайный знак Ночной Гильдии? И ковер у вас такой красный разве не для того, чтобы невинно пролитую кровь пролитую скрывать?

- Тьидцать пять и вы немедленно убийаетесь из гойода, - простонал господин Крыс, - И никаких мешков!

- Не жадничайте, любезный, вам не к лицу! Тридцать пять и мешок, - я щелчком отправила через стол наш единственный золотой и лавочник, прошипев сквозь зубы «ты еще пожалеешь!», сгреб монету и кинулся за прилавок. Мешок он мне чуть ли не в лицо швырнул и рассерженно зазвенел серебрушками, отсчитывая сдачу. Пока рыжая набивала мешок одеждой, я неторопливо пересчитала полученные от лавочника монеты. Ровно шестьдесят пять серебряных, без обмана. Надо же!

В тот момент я была по-настоящему счастлива впервые за... ой, лет за десять, наверное. Помните, как в песне поется, «И кровь моя под звон монет вскипает, как у иных бывает лишь под звон клинков...». Там, правда, дальше про честь в обмен на пару медяков, но это уже не про меня.

Нет, не про меня.

- И когда ты поняла, что он киллер? Ну, в смысле, убийца? - насела на меня рыжая, стоило нам выйти из мастерской.

- Ерунда это, забудь, - отмахнулась я, опуская мешок на землю и оглядываясь.

- Ой, ну и не говори, - почему-то обиделась Избранная.

- Да говорю же, ерунда это. Просто пригрозила ему немного, чтоб цену скинул, - нехотя объяснила я, все еще оглядываясь. Что-то меня беспокоило, и я никак не могла понять, что именно. - Слушай, тебе ничего не кажется странным?

- Да все нормально вроде, - откликнулась рыжая и тоже завертела головой, осматривая окрестности. - Стоп, ты разве лошадей не тут припарковала? В смысле, привязала? Вот к этой палке?

- Это называется коновязь, и... - вот тут-то я и поняла, что все это время не давало мне покоя: - Лошадей нет.

- Как это нет? Почему? - удивленно переспросила моя недогадливая спутница.

- Потому, что я круглая дура, - я в отчаянии уселась прямо на мешок с одеждой. - Это же город, тут наверняка есть еще такие твари и вместе у них хватило мозгов, чтобы отвязаться и сбежать. Потрясающе, просто потрясающе!

- Или они просто проголодались, - Избранная показала на свисающий с коновязи огрызок уздечки, - и я, кстати, тоже. Что будем делать? Попробуем их поискать?

- Нет. Первым делом купим сапоги, - решила я, поднимаясь на ноги. - Не знаю как ты, а я уже ступней не чувствую. Потом найдем постоялый двор и приведем себя в порядок, а то в таком виде к страже соваться опасно. Ценность этих тварей невелика, количество их в городе, обычно, строго ограничивают, так что если их к тому времени не пришибут, то мы даже получим их обратно.

- Еще нам нужен меч, хотя бы один - уверенно заявила моя подопечная. - Чтобы уроды всякие не лезли.

- О да, нам просто необходима дорогущая тяжеленная железка, с которой ни ты, ни я не умеем обращаться, - покорно согласилась я. - Если что, таскать ее будешь ты.

- Кто сказал, что я не умею? - тут же ощетинилась рыжая. - А может я мастер меча? И вообще любого оружия?

- Не может, - отрезала я.

- Да что ты вообще обо мне знаешь? - она аж задохнулась от возмущения.

- Больше, чем хотела бы, - я неопределенно передернула плечами и вполне миролюбиво пояснила: - Ты на руки свои посмотри, мечница великая. От меча, да любого другого оружия, знаешь ли, мозоли бывают. А у тебя вон еще и ногти длиннющие, с такими рукоять и не обхватить как следует.

- Ногти отрастить недолго, а мозоли могли сойти, - Избранная продолжала спорить, но видно было, что запал прошел.

Что ж, поставим в этом споре точку:

- Если ты мастер, то должна знать, что носящий оружие должен быть готов пустить его в ход. Куда бы мы не отправились, всегда найдутся те, кто захочет проверить, насколько ты хороша. Тебе это нужно? Мне - нет. Поэтому, идем-ка лучше за сапогами.

Рыжая засопела обиженно, но не возразила. Удивительно! А я-то уже приготовилась объяснять, почему нам не нужен ни самострел, ни копье, ни даже большой страшный нож.

Не люблю оружие. Папа, конечно, пытался меня учить, но я довольно рано поняла, что в незнакомом городе у одинокой девушки ровно два пути: либо выглядеть мирно и безобидно, держится безопасных мест и полагается на стражу, либо плевать на всех и вся, обвешиваться острыми железками и превратить свою жизнь в вечный поединок. Нужно ли говорить, что я предпочла первый?

Лавка кожевенника обнаружилась чуть дальше по улице и понравилась мне намного больше, чем нелепое заведение господина Крыса. Никакого фальшивого золота, ярких тряпок по стенам и, что лучше всего, полное равнодушие к странному виду покупателей.

Седой, но крепкий еще господин молча указал нам на удобную низкую скамейку и высвистел двух шустрых мальчишек, которые мигом принесли по несколько пар сапог на выбор. Меня безмерно обрадовало еще и то, что все эти пары почти ничем друг от друга не отличались, так что даже моя не в меру требовательная подопечная не стала их слишком долго перебирать и рассматривать. Она просто сунула ноги в первые попавшиеся, прошлась взад-вперед и буркнула: «с пивом потянет».

В порыве благодушия, я даже пообещала нашить на ее пару блестящих камешков, как только раздобуду иголку, нитку и эти самые камешки. Выслушала в ответ очередное фырканье, не торгуясь отсчитала мастеру десять серебрух и направилась к выходу. Стук каблуков моих новеньких сапог казался мне в тот момент самым прекрасным в мире звуком. Кто долго ходил босиком по промерзшей земле, тот меня поймет.

У коновязи перед лавкой, как ни в чем ни бывало, стояли наши лошадки.

- Эй, я что, грузчик? С мешком мне помочь не хо... - рыжая на полуслове оборвала гневную тираду и кивнула в сторону коновязи, - А эти откуда взялись?

- Да пес их знает, - пожала плечами я.

Потом перехватила у своей подопечной мешок и шагнула к ближайшей кобыле. Та предупреждающе оскалила зубы и попятилась.