- Ой, мамочки! - взвизгнула моя подопечная и отшатнулась назад так, что чуть с лошади не свалилась.
Было бы чего пугаться, в самом деле. Конечно, если не вглядываться, то между нами и городом лежало каменистое плато, довольно ровное и безопасное. Зато на втором слое был разлом такой ширины, что до другого края камнем не добросить.
- Вдоль дорог и не такое бывает, - наставительно изрекла я, - поэтому напрямик никто и никогда не ходит.
- Как ты это делаешь? - голос Избранной все еще дрожал, но в глазах уже разгорался какой-то нездоровый огонек.
- Делаю что? - искренне не поняла я.
- Видишь всякое... ну, вот такое, - махнула она рукой в сторону пропасти, и выпалила: - Я тоже так хочу! Научишь? Хотя не, забей, я и так поняла! Надо типа вдоль смотреть и, как бы, еще и в глубину. Так, да? - и она напряженно уставилась вдоль дороги, аж глаза к носу съехались.
- Нет, не так. Еще... - попробовала было возразить я, но меня уже не слушали.
- Ой, не надо ля-ля! - отмахнулась моя подопечная. - Агаа, значит, так оно и делается! Вот смотри, сейчас я возьму за ориентир вооон то дерево иии....
- Ну и окажешься возле дерева. Дальше что? - хмуро поинтересовалась я, наблюдая, как это рыжее недоразумение бестолково ерзает в седле. - Ай, ну конечно же, только так все и делается: на дорогу вышел, и скачи себе, как блоха полоумная. Если повезет, то куда-нибудь доскачешь, а если очень сильно повезет, то может, и куда надо попадешь, лет так через семь. Ну а что, жизнь длинная и чем еще ее занять, если по дорогам не таскаться? А вехи постоянные расставили просто так, от нечего делать. Вот глупые, и чего надрывались, когда любое дерево, куст или кучка мышиного дерьма за ориентир сойдет? А уж плохой кусок от хорошего кто угодно отличит. По запаху. Собственных кишок, размазанных по дороге.
- Вечно ты все настроение перегадишь! - тут же надула губы Избранная. - Завидуешь, так завидуй молча и нефиг тут ядом брызгать!
- Конечно, завидую, - легко согласилась я. - Ты только скажи чему, уж будь добренька, а то ведь так и помру в неведении.
- Ой, ну ты дурочку-то не включай! - скривилась рыжая, - Не, ну чисто по-человечески тебя понять можно. Обидно всю жизнь жопу рвать, когда у кого-то все прям сходу получается. Но этот же повод крыситься!
Все ясно. Кое-кто опять услышал не то, что ей говорилось, а что-то совсем другое.
- И что у тебя сходу получилось? Слои разглядеть? - невесело усмехнулась я, - Ну так это все могут, а толку то? Надо еще карту суметь прочитать, знаки распознать, ну и память хорошую иметь, само собой. Не прыгать по кускам проводника учат, а правильно выбирать, куда прыгать. И талантов тут особых не надо, кто угодно обучиться может, если труда достаточно приложит. Только тебе-то оно на кой? Если уж надумала в учение идти, так есть ремесла попроще, да и денежней намного.
Ответа меня не удостоили, зато надулись не пойми из-за чего и остаток пути до города прошел в хмуром молчании. Меня это, признаться, нисколько не печалило. За последние два дня я произнесла больше слов, чем за пять лет до этого и вряд ли скоро выпадет другой случай побыть в тишине.
Верхний Передел встретил нас неласково: сразу же за воротами оказалась огромная лужа, посреди которой торчал драный сапог. Лезть в эту лужу лошади не захотели, ну да оно и понятно: вода бы на таком морозе давно замерзла, а раз не замерзла, значит это не вода, а пес знает что. Пришлось спешиваться и обтирать боками заляпанный грязью забор - иначе проклятую лужу было никак не обойти.
Дальше было ничуть не лучше. Мостовые тонули в раскисшей навозной жиже, на каждом углу высилась мусорная куча чуть не в дом высотой, а сточные канавы, похоже, не чистились добрый десяток лет. Удачно еще, что мы попали в это царство отбросов зимой и запах был вполне терпим.
Людей в этом милом городе было на удивление много, и все они были как раз ему под стать: каждый норовил задеть плечом, отпихнуть с дороги, да еще и обругать вдогонку. Рыжая двигалась в этой неприветливой толпе до того ловко, будто всю жизнь только и училась, что от чужих локтей уворачиваться да своими работать. Мне оставалось только уважительно коситься на нее и стараться не отставать.
- Ты будто бы знаешь, куда идти, - проворчала я, сердито одергивая свою кобылу, потянувшуюся было к чьей-то шляпке с перьями. Чем занималась вторая скотина, плетущаяся на привязи где-то позади, я предпочитала не думать.
- Куда-куда, в центр конечно, - невозмутимо откликнулась Избранная, не сбавляя шага. - Все нормальные бутики, в смысле, лавки, обычно бывают в центре. Или, скажешь, что у вас тут не так?
- Точно так же, но..., - начала было я, но договорить мне, как обычно, не дали.
- Но там все дорого, а экономика должна быть экономной и вообще мы по жизни голимые нищеброды, - закатила глаза моя подопечная, - поэтому сейчас пойдем и ограбим огородное пугало?
- Но в этом городе вряд ли есть хоть одна лавка, - невозмутимо продолжила я.
- Да ну, бред какой-то, - отмахнулась моя легкомысленная спутница. - Ты логику включи, что ли. И глаза разуй. Все вокруг одетые, так? Так. Раз одетые, значит нашли, где шмотками затариться, а раз они нашли, то и мы найдем.
- Ясно, что найдем, - не стала спорить я. - Портной-то здесь точно должен быть, в его мастерской и подберем себе что-нибудь из готового.
- А если не будет готового? - кисло протянула Избранная.
- Будет, - уверенно припечатала я, и пояснила: - Пока одежка шьется, всякое может случиться, бывает, что забирать уже пора, а платить нечем, ну или просто некому забирать. Так оно все и лежит, пока не найдется кто-нибудь торопливый и не слишком привередливый. Вроде нас.
- За себя говори, - закатила глаза будущая спасительница мира. - Это ты у нас можешь мешок от картошки напялить и не париться. А я...
- А ты пока даже на мешок не заработала, - зло перебила я, - так что или носи что дают, или ходи голая.
- Ой, да поняла я уже, - скривилась Избранная. - Дают - бери, бьют- беги. Пошли уже, а? Я уже отморозила все, что можно и что нельзя.
- Пойдем, только сначала дорогу спро...
Договорить я не успела. Рыжая буркнула «я сама!» и бросилась через толпу наперерез прилично одетой даме с изящной корзинкой в руках. Дама побледнела, и хотела было юркнуть в ближайший переулок, но Избранная вцепилась когтями в ее рукав, оскалилась дружелюбно и принялась что-то горячо втолковывать. Я двинулась было спасать несчастную, пока та не принялась вопить, призывая стражу, но она уже что-то сбивчиво отвечала, показывая дрожащей рукой вначале вперед, затем направо. Рыжая отпустила свою жертву и протолкалась обратно ко мне, сияя победной улыбкой:
- Я все узнала! Пошли, тут два шага буквально. Вот что бы ты без меня делала?
- Даже не знаю, - задумчиво протянула я, - но уж точно не торчала бы посреди улицы босая и без куртки.
В ответ Избранная снова фыркнула и решительно двинулась в ту сторону, куда показала перепуганная дама с корзинкой. Я вздохнула и повела лошадок вслед за рыжей шевелюрой, реющей над толпой, как потрепанное полковое знамя.
Нужную нам мастерскую было бы сложно пропустить - уж очень ярко сияли начищенной медью огромные ножницы над входом. Интересно, какой умник догадался закрепить их лезвиями вниз? Хлопнет кто дверью посильнее, сорвется это красота с крюков, вжжжик - и все. Или так задумано?
Внутри было жарко натоплено и пахло как в бабулином сундуке, где она хранила свои «наряды и благовония»: полинявшее за три десятка лет подвенечное платье, две охотничьи перчатки от разных пар, нещадно линяющую муфту из белого кролика и маленькую коробочку из-под притираний, полную сушеной лаванды. В этой мастерской бабуле бы точно понравилась. Стены все под алыми бархатными драпировками, доски пола выкрашены под красное дерево, а медные светильники и тяжелая рама напольного зеркала сияют почти как золотые.
Стоящий за прилавком лысоватый господинчик окинул нас таким взглядом, будто мы в спальню к Государыне Императрице без стука вломились.