Димка кивал: все было так, как говорила женщина. А она, задумавшись, вздохнула:

- Это контузия… Тебе бы сейчас питание, покой… лечить бы тебя…

Димка улыбнулся:

- Ничего, мне лучше… Вы только никому не говорите, а?

Подошел Васька, снаряженный по-боевому:

- Скоро?

- Сейчас! - взглянула на часы Анастасия Семеновна.

На гребне оврага показались быстрые тени. Васька вскинул автомат:

- Кто идет?

- Свои!

В овраг бесшумно скатились люди, в плащ-палатках, с немецкими автоматами. Яркий луч карманного фонарика на миг ослепил Димку, а густой бас прогудел радостно и взволнованно:

- Ты?! Живой, парень?!

Фонарик погас, и Димка, поморгав, разглядел наконец скуластое лицо с пышными усами под крупным носом.

- Вивтоненко! - крикнул он, а его уже тормошили, тянули к себе другие бойцы.

- Ну-ка, ну-ка покажись, герой! Да-а, видок у тебя!.

- Ничего, были бы кости…

- Мы его живо откормим!

Димка хотел было расспросить про лейтенанта Евдокимова, про других, про то, как взяли тот дом, на набережной, но ему помешала Анастасия Семеновна, которая кратко доложила о каких-то танках и машинах, о складе снарядов, о чем Димка не имел ни малейшего понятия. Зато теперь ему было ясно, куда это скрывается Васька по целым ночам и дням. Стало обидно: почему Васька ведет себя с ним, как с младенцем, и ничего не говорит ему, никаких серьезных заданий не доверяет. Утешило одно: Вивтоненко крепко разнес Ваську за тот автомат, который чуть было не испортил все дело, не сорвал операцию.

- Мальчишка! - резал старшина.- Щенок! Кинулся на самый свет! А? А если бы сюда фашист нагрянул?! Ведь чудом женщины и дети уцелели! Не-ет, снять тебя надо с задания!

- Товарищ старшина…- тянул Васька школьным голосом и совсем по-ребячьи просил: - Я больше не буду…

- Ладно, веди к ней! - приказал старшина, и бедный Васька потащился в нору к Виолетте.

Женщины и дети собрались на дне оврага. Привычные к молчанию, они не проронили ни слова, только слышался в толпе голосок Юльки: она несла на руках Леночку и что-то говорила ей, подбадривая то ли ее, то ли себя.

- Товарищи женщины! - сказал, выйдя вперед, старшина Вивтоненко.- Мы знаем, как тяжело вам сейчас, но верим, что скоро ваши беды кончатся и врага погонят с родной земли. Скажу только, что Сталинград стоит и будет стоять вечно!

Общий вздох облегчения был ему ответом.

Вивтоненко продолжал:

- Пока все, что может сделать командование,- это помочь вам продовольствием и медикаментами, а также эвакуировать больных и детей. Остальным необходимо перебраться отсюда подальше: оставаться здесь опасно. Вас поведет вот этот человек!

И Вивтоненко указал на Ваську.

- Ну, в путь! - сказал тот.

Димка взялся было за носилки, но Анастасия Семеновна остановила его:

- Ты будешь в распоряжении разведчиков!

- Ой! - обрадовался Димка.- Слушаюсь, в распоряжении! А Васька?

- А Васька в моем распоряжении! Прощайтесь!

«Почему прощаться?» - подумал Димка, но к Ваське подошел, протянул руку.

Васька крепко пожал ее и сказал странные, непонятные слова:

- Ну, бывай! Может, увидимся!

«Как так «может»?» - нахмурился Димка, но его уже торопили, и он, не успев проститься с Виолеттой, полез по склону оврага наверх, почти ничего не видя перед собой. Стиснув зубы, боялся одного: только бы не случился припадок. Тогда все пропало, тогда не возьмут в разведку.

Сколько часов шли они, Димка не знал, чувствовал только страшную, все возрастающую усталость. Он не видел, кто идет рядом, только старался не упускать из виду высокую фигуру старшины.

Наконец вышли на ровное поле. Вдали стлался дым над городом, блестела Волга. Ярко светила луна.

Раздался рокот самолета, Димка уже узнал по звуку: «кукурузник». Взлетели с земли ракеты. Самолет, неожиданно вынырнув из-за облаков, пошел на снижение.

- Скорей! - крикнул старшина, подхватывая носилки.- Димка, за мной!

Димка, спотыкаясь, едва не падая, подбежал к самолету. Дверца распахнулась, кто-то спустил лесенку.

- Раненая здесь? - спросили из черной дыры.

- Здесь! - ответил Димка.

- Давай ее!

В самолет втащили носилки с Виолеттой. Она бредила. Потом старшина велел Димке влезть и принимать детей.

- Дай-ка автомат, чтобы не мешался! - добродушно сказал он, едва ли не силой отбирая оружие.

Димка нехотя забрался в самолет. Боль нарастала, все плыло перед глазами.

- Эй, спишь, парень? - старшина передал ему на руки Леночку.

Она спала, и Димка не знал, куда положить ее в темноте и тесноте.

Неожиданно загремела лестница, дверца захлопнулась, самолет, подпрыгивая, побежал по земле.

- Стойте, а я! - заорал Димка.

Колокола в голове загудели, он полетел в пропасть…

ГОСПИТАЛЬ

Под окнами палаты затарахтел мотоцикл. Димка застыл, онемев от боли: показалось, что по голове прошлись отбойным молотком. Боль сковала не только голову, но и все тело, ставшее вдруг тяжелым и непослушным. Сказывалась контузия н истощение. Ему нужна была свежая кровь, но нужной группы не оказалось: машину с бесценными ампулами разбили «мессеры». Виолетте повезло: сразу же после операции сделали переливание, и ей стало немного получше. Однако в сознание девушка не приходила, хотя уже не бредила и дыхание было спокойнее.

Димка открыл глаза. У его постели стояла усталая женщина в белом халате. Показалось, что это мать. Димка напряг зрение, лицо женщины прояснилось, выплыло из тумана. Это была чья-то чужая мать, не его. Димка вздохнул, боль понемногу стала отступать.

- Ну, как ты себя чувствуешь? - тихо спросила врач.

- Ничего,- ответил Димка и поразился своему еле слышному голосу.

Подошли еще какие-то люди в белых халатах.

- Видите! - сказала одна из них и придавила Димкину ногу у щиколотки, потом быстро отдернула палец.- Ясно выраженные отеки. Хорошо, что не пошли выше. Такие явления наблюдаются у всех, кто побывал в концлагерях и в оккупации. Дистрофия…

Димка закрыл глаза: слушать и смотреть было тяжело. Вдруг, вспомнив что-то, он попытался вскочить, его удержали сильные и ласковые руки.

- Что ты, успокойся…

- Леночка?! Что с ней?

- Все в порядке. Леночка поправится.

Опять нахлынула боль. Димка уже плохо понимал, что с ним происходит. Вроде бы отвернули край одеяла, провели чем-то холодным по груди, потом взяли его руку, сдавили: слушали пульс.

- Вера Федоровна! Кровь! Кровь привезли! - раздался чей-то голос.

Все пропало, ушло… Потом Димка почувствовал, как руку стянули жгутом, легко укололи выше локтя… Сколько времени прошло, Димка не знал, только тело вдруг обрело непривычную легкость. Случилось это как-то сразу, неожиданно. В ушах раздался щелчок, и звуки придвинулись, оглушили. Димка открыл глаза. Вера Федоровна сидела склонив голову. Из-под белой докторской шапочки выбивались золотистые, как у мамы, волосы. Лицо было чистое, спокойное, только очень-очень усталое.

Справа, в конце кровати, торчала металлическая стойка с цилиндрическим стеклянным сосудом, чуть меньше тех, какие бывают у газировщиц. Стоило вспомнить о газировке, как Димке захотелось пить. Во рту пересохло, язык высушен в гороховый стручок, внутри все ссохлось от жажды.

- Пить,- внятно сказал Димка, и Вера Федоровна наклонилась к нему.

- Очнулся, да? Как ты себя чувствуешь? Не лихорадит? Озноба нет?

- Не… Пить…

- Потерпи, пожалуйста. Сейчас закончим переливание.

Через несколько минут Вера Федоровна приказала кому-то:

- Вот и все. Можно убрать! - Она потрепала Димку по щеке: - Теперь скоро поправишься, герой!

- Еще,- тихо попросил Димка: ему показалось, что это рука матери.

И Вера Федоровна опять ласково провела по щеке мальчишки, потом вышла.

Пришла молоденькая медсестра. Вынула иглу, прижгла ранку спиртом и весело сказала: