Делаю взмах палочкой и вкладываю уйму сил в заклинание восстановления.

— Репаро максима!

Щепки и осколки собрались с округи и воссоздали дверной проём в прежнем виде. Хотя не совсем, дверь стала выглядеть даже лучше и новей, а мозаика чище и ярко блестела на солнце.

— Ничего себе! — восхищённо прокомментировала Элизабет. — Да ты какой-то волшебный монстр. Откуда у тебя столько сил?

— Годы усиленных тренировок до упада. Надеюсь, остальное сами восстановите?

— Там только шкафчики для вещей пострадали и моя лаборатория. Первое восстановлю, а с лабораторией посмотрим, — ответила девушка. Тут она бросила взгляд на мою палочку. — У тебя новая волшебная палочка?

— Да, эта более интересная, чем моя прежняя.

— Что за материалы? — спросила девушка.

— Бузина, а сердцевины не знаю.

— Старшая палочка? — удивилась Элизабет. Она с непомерным удивлением разглядывала концентратор. — Не может быть! Ты что, спёр её у Дамблдора?

(От автора: в Английском языке Старшая и Бузинная — это одно слово, поэтому в тексте эта волшебная палочка будет называться в зависимости от вкладываемого героями смысла.)

— Знаешь, порой я поражаюсь твоей осведомлённости. Вообще-то слямзил у Сама-Знаешь-Кого вместе с охапкой ваших палочек, когда мы драпали от него. А потом вспомнил, что видел эту палочку у Дамблдора.

— В таком случае я знаю, какая там сердцевина, — сказала Элизабет. — Волосы фестрала… Это знаменитая волшебная палочка из сета «Даров смерти». Ходит легенда, что если собрать вместе все три дара, то можно обмануть смерть.

— Что за дары?

— Бузинная палочка, которая усиливает заклинания, — начала перечислять девушка.

— Скорее, уменьшает траты магической силы, но фактически при одинаковом вложении сил заклинания действительно выходят мощнее.

Девушка согласно кивнула и продолжила:

— Мантия-невидимка, которая должна быть у Гарри Поттера.

Элизабет внимательно посмотрела на меня, словно ожидая подтверждения.

— Слышал, но не видел, хорошая мантия, но в разведку Поттера я бы не взял: топает, кряхтит, сопит, общается. Странное дело, когда из пустоты доносятся ругательства.

Элизабет усмехнулась и продолжила:

— И последний дар смерти — Воскрешающий камень, он был вставлен в кольцо, которое Сам-Знаешь-Кто превратил в свой крестраж.

— Кольцо? Может быть перстень с крупным чёрным камнем?

Интересно. Элизабет натолкнула меня на мысль. Этот перстень я точно видел в омнинокль на пальце Воландеморта в теле Грюма, когда использовал его тушку вместо мишени. Именно из этого камушка валила та самая дымка, которая поддерживала уже в совершенно непригодном куске мяса подобие жизни. Видимо — это на самом деле был Воскрешающий камень, и он как-то воскресил огрызок Тёмного Лорда.

— Возможно. Я вживую не видела, только книгу читала и фильмы смотрела. — Элизабет заправила волосы за уши, что говорит о её повышенном интересе. — Ты что, его видел?

— На руке у Сама-Знаешь-Кого. Если ты внимательно читала газеты, то авроры обнаружили на том самом пляже тёмный артефакт, полагаю, это был тот самый перстень, хотя могу ошибаться.

— Жаль, я думала, а вдруг получится проверить легенду… — с печалью произнесла Элизабет.

— Знаешь, кажется, я понял, о чём ты говоришь. Я как-то со скуки читал сказку о братьях Певереллах, но считал, что это всего лишь сильно приукрашенная выдумка. Я никак не мог связать то, что бузинная палочка может оказаться «той самой». Не думаю, что смерть стала бы что-то дарить людям, скорее всего — это всего лишь очень качественные артефакты, созданные артефактором не ниже магистра. Думаю, что они даже собранные в кучу, не смогли бы подарить бессмертие. Хотя как раз насчёт перстня не уверен, возможно, он и работает по принципу, схожему с работой крестража.

— При помощи камня можно вызывать души умерших, — заметила Элизабет.

— Некромантия явно не мой конёк. Неужели ты решила переквалифицироваться из зельевара в тёмного мага, работающего с мертвецами? Мало вызвать душу, надо создать тело и правильно её вселить. Но и душе можно нанести урон, если сильно постараться, так что полноценного бессмертия не существует. Мне больше нравится вариант с реинкарнацией… Будешь много путешествовать, посмотришь на иные миры…

— Я с трупами возиться не стала бы, это же противно, — ответила Элизабет. — Просто немного помечтала, но теперь вряд ли удастся собрать вместе все три дара.

— Идея с собирательством — полнейшая глупость! Учиться надо, тренироваться, а не зацикливаться на каких-то артефактах, какими бы могучими они ни были.

— Как бы то ни было, но за Старшей палочкой охотится множество нечистых на руку волшебников, желающих заполучить дополнительную магическую мощь, поэтому будь осторожен, — предупредила Элизабет. — Бузинную палочку ещё называют кровавой из-за того, что за ней на протяжение всей истории тянется вереница трупов магов, владеющих ею. Эта палочка служит тому, кто смог заполучить её, причём неважно каким способом, например, украсть или снять с трупа. Фанаты ещё называли её палочкой-проституткой.

— Как интересно. Мне она нужна была лишь для того, чтобы быстрее перевести известные простые заклинания на невербальное срабатывание. Заклятья с этой палочкой выходят удивительно легко и получаются очень мощными, она как сигареты, раз попробуешь, потом хрен бросишь. Хоть я недавно колдую этой палочкой, а уже ни в какую не хочу с ней расставаться.

— Вряд ли ты сможешь когда-нибудь отказаться от Старшей палочки, — сказала Элизабет.

— Придётся. Метаморфизм, как и анимагия, требует невербального беспалочкового колдовства…

— Ты всё ещё надеешься стать метаморф-магом? — удивлённо спросила Элизабет. — Я изучила этот вопрос — это нереально сложно, сложнее анимагии в разы. В мире волшебников-анимагов мало, а уж метаморф-магов по пальцам обеих рук пересчитать можно. — Девушка сменила тон с серьёзного на шутливый. — Хочешь прикол?

— Обожаю приколы, если они не несут мне вреда. Дерзай.

— Я вычитала в одной книжке, кстати, авторства британского волшебника… — Элизабет сделала театральную паузу. — Цитирую по памяти, так что за точность текста не скажу, но смысл передан идеально: «Метаморфизм — это редкая врождённая способность. Научиться быть метаморф-магом нельзя».

Я громко от души рассмеялся.

— Что за бред?! Как же тогда этот волшебник объяснил то, откуда в генах волшебника проявилась эта «родовая способность», чтобы рождались метаморф-маги? Те книжки, что я читал, утверждают обратное.

— Я тоже смеялась, — улыбнулась Элизабет. — О каких генах ты говоришь, если британские маги презирают всё магловское? Это мы с тобой знаем о ДНК и наследовании, все наши одноклассники из Валлаби будут проходить это в следующем году, а на Альбионе живут, словно индейцы в резервации, которые заткнули глаза и уши, ещё и гордятся этим.

— Как минимум один из Блэков был магистром трансфигурации, то есть анимагом и метаморфом. Мне в руки попала рукописная книга, в которой приводятся упражнения по развитию и того, и другого.

— Я так и знала! — воскликнула Элизабет, перебив меня. — Ты добрался до библиотеки Блэков… Божички, наверняка там было много-много книг…

— Прикалываешься? А не хочешь пять небольших стеллажей книг, большую часть которых занимали учебники для Хогвартса разных годов выпуска и художественная литература?! — я сдобрил речь изрядной долей сарказма.

— Не может быть, — удивилась Элизабет. — Это же Блэки, про них столько писали, мол, библиотека от книг ломится, сейфы от золота и куда не плюнь, об тёмный артефакт споткнёшься.

— Последнего добра было навалом, но в основном самопальный ширпотреб, скорее всего, зачарованный от скуки. Скажи, ты до сих пор пытаешься ориентироваться на недостоверную информацию из детской книжки?

Произошло небывалое — Элизабет впервые на моей памяти смутилась.

— Хуже, — сказала она и стала собираться с мыслями. — До меня только сейчас дошло, что это была информация из фанатского творчества. В голове всё так перемешалось, что сложно отобрать зерна от плевел…