— Не уходи от вопроса.

— Миниатюрный трансфигурированный из воды голем, несущий в шприц-тюбике малюсенькую капельку зелья болтливости, плюс смазанная обезболивающим зельем игла и левитация, — пояснила Элизабет.

Я с искренним восхищением посмотрел на девушку.

— Божественно! Сенсей, возьмите меня в ученики! — слегка кривляюсь, чтобы было понятно, что это шутка.

— Паяц, — кратко произнесла Элизабет. — Хотя чего я ожидала от карлика?!

— Лучше быть живым карликом, чем мёртвым стариком.

— Я смотрю, кое-кому повезло дожить до старости, — с печалью сказала девушка. — А я дурой была…

Приподнимаю правую бровь, как это делал профессор Снейп.

— Стероиды… Я была профессиональным гребцом, а для победы требовались нечеловеческие возможности. Спорт — это не только и не столько борьба спортсменов, как в большей степени борьба химической промышленности. Каждый год выпускались новые стероиды, которые не определяются старыми анализами. А потом всё это вылезло боком, и я ненадолго пережила свой пятидесятилетний юбилей.

— Ты чем в подвале занимаешься?

— Ты и это знаешь? — удивилась Элизабет. — Зелья варю на продажу, тренируюсь, экспериментирую. Мои родители хоть и чистокровные маги, но гонору больше чем денег, а мне хочется хорошо жить.

— Понимаю. Я вначале задницу рвал, пытаясь как можно больше заработать. А твоё показушное: «я чистокровная, а вы все грязь», — зачем?!

— А ты не понимаешь? — Элизабет приподняла вверх брови. — Дети… Они так назойливы, постоянно лезут, докапываются… Вначале я хотела их всех поубивать, а потом нашла идеальную тактику отвадить всех — образ высокомерной аристократки, презирающей «чернь». Только с Верити эта тактика не сработала, пришлось впустить её в ближний круг.

— А как в вашей компании оказался Гарт? Он не тянет на красавчика, сильного мага или на высокоинтеллектуальную личность.

— Ты прав, он туп как пробка, но при этом силён и честен. Мне как-то для экспериментов нужно было переместить тяжёлое оборудования, а чары левитации у меня тогда были слабы, поэтому пришлось подключать грубую мужскую силу. Только вот малыш Гарт был так одинок, что не захотел покидать наше с Верити общество.

— Замордовала ты девчонку. — Отрицательно качаю головой.

— Да что ты! — отмахнулась Элизабет. — Это её природный «дар». На самом деле я наоборот, пытаюсь её подбодрить, всё время говорю, что она красивая. Обычные подростковые комплексы, с возрастом пройдут… Значит, со стороны это выглядит так?

— Именно.

— Как ты можешь общаться с этими детишками? — презрительно спросила Элизабет.

— Вначале было тяжело, тоже хотел всем головы проломить тупым тяжёлым предметом, но потихоньку втянулся и стал воспринимать всё как должное. Дети тоже личности, а без социализации… Я пробовал, долго не протянешь, крыша поедет, и станешь очередным Тёмным Лордом или хладным трупом. Но мне интересно, ты тоже зелье приняла?

— Да, — усмехнулась Элизабет. — Технология не отработана, одной дозы мало, поэтому я распылила множество мини-големов с зельем. Видимо, и меня они укололи.

— Надо бы на будущее для големов предусмотреть систему опознавательных знаков свой-чужой.

— Вот я смотрю на тебя и думаю, — сказала Элизабет. — Как же мне чертовски повезло! Родилась девушкой, причём безумно красивой, в достаточно обеспеченной семье, которой хватило ума эмигрировать в Австралию из долбанной Британии. А ведь могла родиться уродкой в нищем Африканском племени, ритуально лишиться девственности, пройдя через всё племя, и помереть молодой от банального голода…

— Да уж, Элизабет, ты не страдаешь от ложной скромности. Ты зачем меня вообще зельем колола?

— Ты интересный, но я не думала, что настолько, — ответила девушка. — Обычное женское любопытство. Я думала, что ты, как и большинство сверстников-парней, даже не подумаешь на зелье болтливости, а будешь считать, что просто захотел поговорить с красивой девушкой.

— Когда я хочу просто поговорить с красивой девушкой, у меня изо рта сыплются забавные истории, комплименты и похабные шуточки, и Тёмный Лорд — это точно не та тема, которую я бы стал с ней обсуждать.

— И как мы поступим? — спросила Элизабет. — Мы знаем друг о друге слишком много.

— Не то, чтобы тут можно было сказать «слишком», но не мало. Полагаю, достаточно будет магического контракта с неприятным проклятьем, которого будет достаточно для заключения пакта о ненападении и о неразглашении информации, признанной секретной.

— Интересная идея, — задумчиво протянула Элизабет. — Так мы сможем быть уверены друг в друге, но и серьёзных обязательств не приобретём. Предлагаю всё же сделать контракт срочным, например, на сто лет или до смерти этих тел. Вдруг я решу в следующей жизни рассказать своим внукам забавную сказку о колдуне из другого мира.

— Надеешься, что всё же реинкарнируешь вновь?

— Из изученной мной литературы следует, что если уж душе открылись воспоминания, то и в следующих жизнях она будет помнить о прошлых. Хотя это не стопроцентно.

— Феникс.

— Что? — спросила девушка.

— Феникс в фамильярах, который пробыл таковым не меньше пятнадцати лет, даёт шанс на сохранение воспоминаний в следующей жизни. Пользуйся. С тебя рецепт создания големов, с помощью которых ввела мне зелье.

— ХА! — Элизабет вскочила на ноги, её глаза засветились безумно-радостным блеском. — Эта информация того стоит! Даже не так, она стоит намного дороже!

Девушка заходила взад вперёд, бормоча себе под нос.

— Точно… Фамильяр! У Дамблдора был феникс и он заявлял: «Для высокоорганизованного ума смерть — это лишь приключение». Хоть тут дичайший не канон, но…

— Канон? Причём тут восточная богиня? И откуда ты знаешь о чём говорил Дамблдор?

— Ты не знаешь?! — удивлённо воскликнула девушка, уставившись на меня округлившимися глазами. — Бывает же такое… Расскажу после заключения контракта.

Мы заключили обоюдовыгодный магический контракт, который в какой-то мере обезопасит от разглашения тайн друг друга и от причинения вреда. Конечно, это не панацея, но он позволил нам преодолеть недоверие.

Затем мы отправились в кафе в Сиднее, где очень долго беседовали. Но перед беседой я принял универсальный антидот и провёл некоторое время в туалете.

Элизабет рассказала мне много интересного, я ей поведал о своей учёбе в Хогвартсе, упустив скользкие моменты. Точнее, я поведал официальную версию, упомянув лишь момент с возрождением Воландеморта, упустив тему расстрела Пожирателей, поскольку рассказывать о Хроновороте никому не собираюсь. Я и так сделал глупость, во время горячки перед боем рассказав Амелии Боунс много лишней информации. Даже о том, что я раскрыл Джинни Уизли, как Наследницу Слизерина, не стал рассказывать, лишь поведал точку зрения стороннего наблюдателя. Сказал, что нашёл в туалете странную тетрадь и сжёг её в камине. Про Блэка тоже умолчал. Рассказал о том, как уничтожил медальон, который был крестражем Воландеморта, сказав, что мне его «кто-то» прислал по почте.

— Так значит, ты говоришь, что прочитала об этом мире в детской книжке, написанной английской домохозяйкой?

— Я удивлена, почему ты о ней не знаешь, — ответила Элизабет.

— Видимо, мы родом из разных миров, поскольку я такой книжки не припомню. У меня было немало внуков, и я с ними пересмотрел много мультиков и прочитал много детских книг, так что об известном произведении точно знал бы.

— А ты знаешь, что тот дневник тоже был крестражем Воландеморта? — спросила девушка.

— Да ты что? Похоже, я ему подгадил больше, чем думал.

— Я удивлена, оказывается крестражи можно сжечь в обычном огне, — сказала Элизабет. — Не такие уж они неуязвимые, но волшебники уверены, что на них действует только Адское пламя.

— Английские волшебники уверены, об остальных-то мы не знаем. А они те ещё ретрограды, отвергающие все магловские достижения. Огонь, он и в Африке огонь, хоть магией вызван, хоть трением. Обычная физика. Я подумал, раз Адское пламя плавит камни, значит его температура выше тысячи градусов, так почему бы не сжечь крестраж обычным огнём аналогичной температуры? И всё сработало.