Раскопки вскрыли одноэтажные и двухэтажные дома из сырцового кирпича. Древние строители умели сооружать превосходные жилые дома с большим количеством комнат, дворцы, храмы и крепости.

Орнамент росписи ниши.

Найденные среди развалин трубы из обожженной глины подтверждают, что в городе был водопровод, который подавал воду из древнего канала.

Археологам, работающим на раскопках древнего Пянджикента, выпала большая удача. Почти во всех вскрытых помещениях они находили монеты, которые позволили точно определить, когда существовал город. Более четырехсот монет было найдено среди развалин дворцов и храмов. Тут и согдийские монеты второй половины VII века, принадлежавшие царю Вахшуману, тут и монеты более позднего времени, когда правил ихшид Тургак, сын умершего в 737 году Гурека. Найдены и арабские монеты начала VIII века. Изучение этих находок позволило установить, что жизнь в городе прекратилась вскоре после арабского завоевания, в VIII веке.

Александр Юрьевич Якубовский более двадцати лет занимался археологическими раскопками в Средней Азии. Раскрытые им памятники древней культуры помогли намного обогатить историческую науку. Но, пожалуй, ни одна из его экспедиций не принесла такого полного и интересного материала о культуре древнего народа, какой был собран во время раскопок древнего Пянджикента. К работе в экспедиции были привлечены и молодые археологи, недавно закончившие институт, и опытные исследователи, среди которых был большой знаток искусства народов Средней Азии, доктор исторических наук Михаил Михайлович Дьяконов. С подлинным энтузиазмом вел он раскопки, которые дали много ценных открытий.

Как-то, раскапывая одно из помещений большого согдийского храма, археологи обратили внимание на следы красочной росписи, покрывающей стены, ниши и панели. Когда стены были тщательно расчищены и освобождены от завалов, ученые увидели великолепные фрески, которые поразили их своей яркостью и высоким художественным мастерством.

На желтом ковре, вытканном темными цветами, сидело два знатных согдийца в нарядных, узорчатых одеждах. Их тонкие талии перетянуты золотыми поясами, в руках ветки цветущего миндаля и золотые чаши. Лица их уничтожены, сохранились лишь черные вьющиеся волосы и белые головные уборы.

Такого же характера росписи оказались и на других стенах этого здания. В другом месте изображено несколько богатых согдийцев в парчовых одеждах с золотыми поясами. Сцены пиршества знатных людей в богатой одежде с золотыми чашами в руках неоднократно повторялись в различных вариациях. Руководитель экспедиции Александр Юрьевич Якубовский высказал предположение, что это ритуальное пиршество и связано оно с празднованием Нового года. Новый год у согдийцев был праздником весны, возрождения природы и отмечался цветами и плодами.

Фрагмент росписи древнего Пянджикента.

Очень хороша сцена, передающая легенду о Сиявахше — священном отроке, которого почитали согдийцы. Под ребристым красным куполом в просвете арок покоится тело Сиявахша. Под арками стоят плакальщицы. Они рвут на себе волосы, выражая свою скорбь. Ниже расположена группа мужчин и женщин, которые в знак печали надрезают мочки ушей. Здесь и согдийцы и тюрки, лица их мастерски изображены древним художником. Картина эта, исполненная в темно-красных, коричневых, черных и белых красках, сделана со вкусом. Талантливый художник древности сумел с большим мастерством передать скорбь, охватившую людей. Откуда же узнали, что это Сиявахш?

Сопоставляя эту картину с текстами древних авторов, ученые пришли к выводу, что «сцена оплакивания», как ее назвали археологи, изображает миф о Сиявахше. Вот что записал китайский путешественник VII века Вей Цзе, побывавший в Самарканде:

«Они (жители Самарканда) поклоняются небесному богу и в высшей степени его почитают. Они говорят, что божественное дитя умерло в седьмом месяце и что кости его потеряны. Служители бога, когда наступает этот месяц надевают черные одежды со складками. Они ходят босиком, ударяют себя в грудь и плачут, и на лицах их мокрота сливается со слезами. Мужчины и женщины расходятся, чтобы искать тело божественного ребенка. На седьмой день обряд приходит к концу».

Тексты древних авторов подтверждают мнение ученых, что сцена оплакивания изображает один из религиозных ритуалов, которые имели место у согдийцев.

Тюрки. С росписей древнего Пянджикента.

Очень разнообразны и красивы росписи, найденные в домах знатных согдийцев. Вот красавица арфистка в прозрачном одеянии, с золотой арфой в руках. Изящным жестом она касается тонких струн, и кажется, что слышен их нежный звук. Вот скачут на конях два всадника: молодая согдианка с длинными косами и мужчина в одежде знатного господина.

Вот пиршество каких-то иноземных гостей. Их бледные лица, слегка раскосые глаза и своеобразная одежда резко отличают их от согдийцев. Рядом с ними афшин — в короне, в парчовом одеянии, с дорогим оружием на поясе. Ему подают угощение на золотых блюдах.

А вот живописная сцена жертвоприношения. Перед высоким металлическим жертвенником стоит на коленях жрец в богатой одежде, с ножом у пояса. В левой руке он держит золотую чашу, а правой бросает что-то в пламя жертвенника. Позади него видны мужские фигуры с золотыми чашами. Одни стоят на коленях, другие низко склонились. Великолепные фрески вызывают восхищение современных художников.

Вот что писал об этом М. М. Дьяконов:

«До нас дошли только жалкие остатки некогда великолепных росписей, но и они поражают своим разнообразием. Расписывались залы храмов, их открытые портики, ниши со статуями, расписывались парадные залы жилых домов, коридоры и проходы, расписывались стены и потолки. Живопись покрывала стены в несколько ярусов, сложные многофигурные композиции лентами переходили со стены на стену, составляя последовательные повествования. Сюжетами росписей служили мифологические образы, религиозные легенды, сцены из эпоса. В росписях мы наблюдаем богатейшие и своеобразные орнаментальные узоры. Росписи дают нам представление о колористических достижениях древних мастеров».

Штампованный рельеф на сосуде.

Много труда и энтузиазма, много изобретательности и вдохновения отдали раскопкам древнего Пянджикента ныне покойные ученые Александр Юрьевич Якубовским и Михаил Михайлович Дьяконов.

Вместе с ними долгие годы работали археологи А. М. Беленицкий, А. И. Треножкин и другие. Работа была необычайно трудная и напряженная, по она вознаградила ученых.

Обломок глиняного сосуда.

Археологи открыли новые страницы истории искусства Средней Азии. Это было высокое искусство, которое обогатило человеческую культуру. Не потому ли так прекрасно современное искусство таджиков, узбеков?

Искуснейший реставратор Государственного Эрмитажа П. И. Костров проявил немало изобретательности и новаторства, чтобы сохранить и доставить в Эрмитаж прекрасные творения согдийских художников.

Чаша.

Но прежде чем снять их со стен, надо было сделать копии, которые дали бы возможность увековечить в печати все то лучшее, что дошло до нас через столетия. Эту трудную и сложную работу из года в год выполняет художница экспедиции, большой знаток и любитель согдийской живописи, Юлия Петровна Гремячинская. Изо дня в день, из года в год, среди знойных песков и лессовой пыли она тщательно переносит на картон рисунки древних художников. Она делает копии тушью и красками, стараясь до мельчайших подробностей сохранить то, что дошло до нас и могло осыпаться, поблекнуть, стереться при малейшем неосторожном движении. И если сейчас живопись древнею Пянджикента воспроизведена в изданиях Академии наук СССР и стала достоянием многих, то в этом немалая заслуга художницы.