___________

- Они открыты ключом или разорваны?

- Звенья рассоединены. – Агент Доурси демонстрирует нам поврежденные кандалы. Пленник исчез, и как, каким образом ему удалось сделать это незаметно – неизвестно. Теперь мы проводим расследование.

Почти все агенты здесь, в камере, собирают информацию, задают вопросы. Кто-то профессионально подходит к расследованию, а кто-то заглянул из простого любопытства. В любом случае, всем нам предстоит жесткий допрос.

- Как возможно порвать такую цепь? Это же сплав титана и молибдена, сталь, укрепленная углеродным волокном, ничто ее не берет, - удивляется агент Рашель.

- Возможно, мы недооценили его силу… - отвечает агент Рипс.

- Он никогда не показывал, что способен рвать сталь, – констатирует Кэмерон. – Он не демонстрировал нам свою полную силу.

- Скрыл это? – подозрительно интересуется Доурси.

- Да ему никогда и не предлагали… это казалось невыполнимым.

- Говорите, охрана ничего не видела?

- Он просто исчез… Они обнаружили камеру пустой, хотя никто не выходил из нее.

- Он что же, умеет проходить сквозь стены?

- Замок двери, однако, взломан!

- Неужели охрана ничего не слышала? – Этот вопрос, похоже, волнует сильнее всего. Несколько охранников растерянно топчутся рядом с нами, отвечая на многочисленные вопросы.

- Не может же быть, что он спокойно прошел мимо вас, а вы даже не заметили!

- А вы видели, какая у него скорость?

- И дверь за собой прикрыл…

- Среди нас есть предатель! Кто-то помог ему выбраться!

- Никто не оставлял свой пост?

- Никак нет, сэр!

Я почти не слушаю, меня завораживают разъединенные звенья цепи. Они выглядят прочными, и я, аккуратно приподняв, взвешиваю кандалы на руке, чтобы оценить их мощь. Я даже не могу приподнять их над столом – для меня они чрезмерно тяжелые. Вспоминаю, как непринужденно, даже грациозно двигался Эдвард Мейсен с ними на руках и на ногах, словно они ничего не весят, и поражаюсь его силе и выносливости.

В глубине души не могу избавиться от чувства радости, что он сбежал и свободен. С другой стороны, меня не оставляет горькое ощущение, что он опять где-то путешествует совершенно один, и что теперь-то я уж точно его никогда не увижу. Я слишком увлеклась им… Мне понадобится очень много времени, чтобы забыть.

А еще я непроизвольно ищу следы какой-нибудь борьбы, гадаю, было ли это на самом деле побегом, или Вольтури пришли за ним и расправились? Но отбрасываю эту мысль, потому что в таком случае все участники задания уже были бы мертвы, в том числе и я.

- Агент Свон, срочно в кабинет руководителя отдела Питера Люка! – Голос, раздающийся из динамиков, злой и раздраженный. Мне следует поспешить.

Теперь все агенты собираются в просторном кабинете руководителя. Я думаю, что меня хотят отчитать за еще не сделанный отчет, но ошибаюсь.

Агент Люк разворачивает ко мне монитор, на котором пленка замерла как раз на моменте, когда я протягиваю к Эдваду Мейсену руки. Кровь бросается в мое лицо, а потом с той же скоростью отливает, и я чувствую холод распространяющейся по телу паники и стыда.

- Не соизволите ли объяснить, что вы делаете на пленке? – Агент Люк дает «старт», и я повторно смотрю кадры моей маленькой вчерашней слабости. Вот мои руки скользят по запястьям Эдварда Мейсена, касаются кандалов… Понимаю, что после побега пленника моим действиям можно придать иной смысл, но морально готовлюсь к отпору – ведь не думают же они, что я могла порвать титановую сталь?!

- Ну? – грозно повторяет агент Люк, останавливая пленку.

- Это простое проявление сочувствия, сэр, - с чувством собственного достоинства отчитываюсь я. Агент Люк закостенелый руководитель и вряд ли меня поймет – ему не свойственна человечность по отношению к объекту исследования. Эдвард Мейсен для него всего лишь образец, не более того.

- С вашего позволения, сэр, кандалы порваны, а не открыты ключом, - неожиданно вступается за меня агент Кроули, и я с благодарностью смотрю на него. Он чуть улыбается мне тонкими губами, его голубые глаза искрятся пониманием и готовностью поддержать. – Агент Свон не имеет нужного уровня доступа.

Агент Люк грозно смотрит на Доурси, который, кажется, всех вокруг недолюбливает.

- Так точно, сэр, - подтверждает он. – Ключ только у меня и у вас, сэр.

Я выдыхаю с облегчением, но рано радуюсь.

- А это что? – Люк включает пленку дальше.

«Ты напрасно ждешь, что они расскажут о тебе журналистам. Они не собираются делать этого, - говорю я тихо, мой голос на пленке, поставленный на полную громкость, кажется искаженным, чужим. – Они собираются перевести тебя в разведывательный отдел и использовать в военных целях».

- Виновата, сэр, - признаю я пристыжено. Я действительно превысила свои полномочия и знаю, что заслужила порицание Бюро. Я готова понести заслуженное наказание, и опускаю голову под гневным взглядом Люка.

- Вы предупредили его о том, о чем даже точно не знаете! - обвиняет он взбешенно.

- О, бросьте вы, сэр, - не выдерживаю я давления и начинаю оправдываться, не в силах удержаться от возражений. – Неужели вы думаете, это бы что-то изменило? Ну, ушел бы он на неделю позже. Я не раскрыла ему никакой военной тайны! Вы бы сами ему сказали об этом на днях!

Агент Люк кипит от ярости, но заставляет себя успокоиться.

- Идите и доделывайте ваш отчет, агент Свон! – цедит он. – Я жду его на своем столе ровно через час. А пока решу, что дальше делать с вами!

Это мне уже и так ясно: у меня отберут значок агента и вычеркнут из списка доверенных лиц. Моя карьера в ФБР на этом навсегда завершена. Я вздыхаю: мои мечты получить интересную работу рушатся окончательно.

- Что стоите! – орет Люк. – Работайте!