Он замолкает и на мгновение прикрывает глаза, вспоминая.
- Для себя я решил, что приму любую твою перемену. – Его глаза распахиваются, взгляд настолько обжигающий, что мне становится почти физически тепло. – Но ты себе не представляешь, как приятно видеть тебя раскаивающейся… В глубине души я боялся, что убийства тебя изменят, и ты… останешься глуха к смертям. Как бы мы сосуществовали вместе, если бы я знал, что ты пьешь человеческую кровь?..
Это возвращает меня к реальности, – Аро ведь отпустил меня не просто так. Вряд ли он планировал оставить меня человеком. Это значит, что он оставил Эдварду только одну дорогу – превратить меня в чудовище, продолжающее убивать. Но воспоминания о крови и смерти слишком яркие, чтобы согласиться на подобное безрадостное существование. Это похоже на тот самый ад, билет в который я усердно зарабатывала последние часы. Вечность, наполненная адскими муками совести…
Думаю, мое мировоззрение теперь полностью совпадает с позицией Эдварда: я не достойна ни вечности, ни человеческой жизни.
Я на удивление спокойна, ничего не боюсь.
- Смерть – это все, чего я заслуживаю… Верни пистолет… позволь мне умереть… - говорю устало и обреченно, и глаза Эдварда расширяются. Его палец очерчивает конкурс моих губ.
- Не оставляй меня?.. - тихо и безнадежно просит он. – Я так долго ждал тебя!
Поднимаю руку и трогаю идеально гладкое лицо. Эдвард закрывает глаза, прижимается щекой к моей ладони и грустно выдыхает.
- Ты спасла меня не только от Вольтури, Белла, - шепчет он. – Ты вернула мне желание продолжать существование. Я нашел в тебе смысл. Останься со мной… дай нам обоим шанс попробовать… позволь мне вернуть тебе долг. Дай время на то, чтобы мы оба излечились, найдя утешение друг в друге…
Такой жажды жизни в его глазах я еще не видела никогда. Он будто прозревший слепец, впервые увидевший красоту мира. Надежда мерцает в золоте его глаз, дыхание поднимает грудную клетку выше обычного.
Эта ночь проводит жирную черту между моим прошлым и будущим. Даже если бы у меня была возможность вернуться в человеческий мир к привычным вещам, как бы я смогла существовать дальше с таким грузом? Зная то, что знаю, и сделав то, что сделала, я уже не была бы прежней Беллой… простой учительницей в школе, имеющей значок Бюро и мечтающей о реальных, а не виртуальных заданиях… Я теперь другая, искривленная копия прежней себя. Та Белла умерла. Я переродилась в чудовище еще до того, как реально стала вампиром. Поэтому Аро был так сильно впечатлен?
- Почему он отпустил нас? – удивляюсь я.
Эдвард пожимает плечами:
- Ты мне объясни.
И улыбается умопомрачительной улыбкой, от которой перехватывает дыхание. Кто знает, может я и смогу… если не забыть, то хотя бы жить с этими воспоминаниями… смогу ради Эдварда и его улыбки, его счастья, которое он заслужил за десятилетия одиночества и раскаяния. Ведь все, что натворила, я делала ради него. Сломаться сейчас, когда достигла цели, когда он испытал надежду, значит совершить еще одно страшное преступление.
Вспоминаю слова Аро, на тот момент показавшиеся мне неуместными: «Ты же не хочешь бросить дело на полпути?» Ясно понимаю: я обещала не просто спасти Эдварда от смерти… я поклялась, что попытаюсь наполнить его жизнь светом, которого он был лишен почти двести лет. Отказаться сейчас было бы слабостью по отношению к нему и настоящим, ужасающим предательством. Еще одним в копилку моих грехов. Хуже, чем все остальные. Несравнимые поступки: быть сильной, когда пришлось убивать, и проявить слабость, когда необходимо просто продолжать жить ради кого-то.
Вспоминаю храброе самопожертвование Мин Чана. Я хочу равняться на него. Ради семьи он отдал главное – жизнь. Отдал, не раздумывая. Твердо глядя в глаза смерти.
Эдвард утверждает, что я сильная. Так буду же я таковой всегда. Отступать – удел трусов и предателей. Сдаваться – выбор слабых.
- Аро не боится, что мы ослушаемся?
Эдвард скептически дергает бровями:
- Он вскоре проверит нас.
Мысль о том, что я снова увижу красноглазого монстра, вызывает во мне содрогание и неконтролируемую тошноту.
- И какой у нас план? – спрашиваю я, чувствуя, насколько обессилена. Мои пальцы невольно касаются шеи – там, где бьется мой пульс. – Ты укусишь меня?
Эдвард осторожно встает, держа меня на руках, и направляется в сторону чащи. Мне холодно, но очень уютно. Я благодарна, что он несет меня, потому что вряд ли способна передвигаться самостоятельно.
- Твоя душа будет проклята, когда ты станешь вампиром, – задумчиво шепчет Эдвард, целеустремленно глядя вперед.
Смешно. Хотя нет сил смеяться.
- Моя душа уже проклята, - напоминаю я, и ответ горечью наполняет мой рот. – Для меня в любом случае уже поздно думать об этом. А ты не против, что я разделю с тобой вечность? – спохватываюсь я.
Уголки его губ немножко поднимаются.
- С тобой вечность обретет смысл. На Канадской границе есть заброшенный дом егеря, в котором я часто убивал время. Подойдет местечко для обращения? – Он снова улыбается, только как-то неуверенно.
- Отлично, - соглашаюсь я как можно беспечнее, сожалея о брошенных в отеле вещах.
Я теперь без дома и без имени, фактически меня больше не существует, для людей я мертва, а скоро стану такой и в буквальном смысле.
- Не хочу быть убийцей. – Меня передергивает. - Не стану пить человеческую кровь, ни за что на свете…
- Не волнуйся, - обещает Эдвард, в его голосе я слышу железную непреклонность, - я прослежу, чтобы ты питалась только животными. Ты мне веришь?
Он смотрит в глаза, и я вижу в его лице решительность. Он не позволит мне превратиться в чудовище, какими являются Вольтури. Золото его радужки переливается словно вязкий мед, и я даю себе клятву, что мои глаза вскоре будут точно такими же. Возможно, я даже найду способ чем-то искупить свои многочисленные грехи, незаметно помогу семьям, мужей и отцов которых я убила… это станет моей второй целью после счастья Эдварда.