— Он пришел к нам один и без оружия, и мы решили, что с ним легко справиться. Но он сумел привлечь наше внимание… — Корис осторожно потрогал опухоль под глазом, — и мы убедились, что гораздо лучше иметь его среди друзей, нежели среди врагов.
Бремет подошел к окну и высунулся наружу, внимательно рассматривая двор внизу. Когда он обернулся к товарищам, на лице его появилась дерзкая ухмылка. Его выжидательное выражение было настолько под стать проказливым глазам Норвика, что Байдевин забеспокоился.
— Похоже, что ваш лорд Стаггет собирается сдержать свое слово, мастер Байдевин, — промолвил Бремет. — Но нам, кажется, придется убедить воинов Драта в том, что нам необходимо вернуться домой.
Норвик согласно кивнул.
— Да, лорд Драт всегда был довольно вздорным и капризным союзником, он прошел вглубь комнаты и уселся на краю кровати, пригласив Байдевина последовать его примеру. — Но мой отец очень хорошо знал, как следует с ним обращаться, и я собираюсь последовать его примеру.
Байдевин удивленно приподнял брови.
— Тогда ты должен сказать ему, что он дурак и что ты собираешься поступить по-своему.
Норвик пожал плечами.
— Может быть, я не стану выступать так резко, но и молчать я не собираюсь. Отец, например, не стал бы… — голос его дрогнул, и Байдевин положил руку ему на плечо.
— Я тоже скорблю по нему. Уверен, что его смерть была достойной. Он умер быстро, в сражении?
Норвик махнул рукой.
— Мало достойного в том, чтобы умереть от голода в собственной темнице, — он вздохнул. — Мне жаль отца, но еще сильнее я скорблю по поводу Стаггета. Мой отец покоится в мире, уверенный, что я сумею за него отомстить. А Стаггет каждый день помнит о том, что никакая, самая страшная месть не искупит страданий его дочерей.
«И твоих собственных, брат?» — вопрос этот проскользнул в мозгу Байдевина, но он не осмелился задать его вслух. Перед ним сидел тот же самый юноша, который всего несколько месяцев тому назад в волнении шагал по коридорам и залам Виграмского замка, притворяясь безразличным и ожидая возвращения язела. Это был тот же самый молодой воин, который больше всех пил и громче всех пел, когда сваты вернулись с согласием леди Ореи и лорда Стаггета на помолвку. Тут он подумал о том, какой пустой и бессмысленной станет его жизнь, если получится так, что Нориссу отнимут у него. И он снова схватил своей ладонью запястье кузена и крепко пожал, пожелав ему силы и спокойствия.
Норвик глубоко вздохнул и, расправив плечи, выдавил из себя улыбку.
— Поэтому я и пришел, Байдевин. Стаггет будет отомщен, и никто не посмеет этому помешать. Он уверен, что ждать решения Совета бесполезно, и поэтому мы немедленно отправляемся в Сайдру.
— Прямо сейчас? — удивился Байдевин.
— Прямо сейчас, — уверил его Норвик. — Мы были готовы на протяжении всех этих долгих недель. Построены баржи и паромы для переправы, и заготовлены канаты, чтобы натянуть их через реку. Наши солдаты до смерти устали от муштры, чистки оружия и учебных боев. Ничто не удерживало нас, кроме окончательного решения, а ты принял это решение за нас.
— Но лорд Драт… — возразил Байдевин. — Он не даст нам уйти. И как еще поведут себя Крет и его маг?
Норвик пожал плечами.
— Часть войска Стаггета и моего будет сдерживать их, пока остальные переправляются. Что до Эзбера… — он пожал плечами еще раз, — это, скорее, твой вопрос, кузен, поскольку среди нас нет другого волшебника.
Норвик встал, каждым своим движением демонстрируя готовность. Байдевин остался сидеть, задумчиво переводя взгляд со стоящих перед ним повстанцев на распростертые тела часовых.
Внутри него зрела холодная уверенность в том, что эта задача ему не по плечу, что маг лорда Крета без труда победит его. Он, однако, не собирался сообщать остальным о своих страхах. Быть может, ему удастся продержаться достаточно долго, чтобы Бремет и остальные сумели вернуться в Сайдру. Продолжая сидеть, он испытующе взглянул на Норвика.
— Ты уверен, что это именно тот путь, который тебе следует избрать? Пойти против своих товарищей и советника короля — это измена, тягчайшее преступление. Стоит только совершить это — и ничего уже нельзя будет исправить. — Байдевин обвел рукой комнату и окно, за которым вставал серый рассвет. — Если ты уйдешь сейчас, ты никогда не вернешься.
Норвик задумчиво прикоснулся рукой к бело-зеленой ленте, завязанной вокруг пояса — символу его нового положения полноправного лорда-землевладельца.
— Да, Байдевин, непросто будет покинуть то, что любил и что с детства было знакомым. Мое имя, и твое тоже, будет вычеркнуто из списка лордов этого края. Нас будут бояться и ненавидеть, словно гадюку-чидда, попавшего в колыбель. Но мы с тобой оба дали клятву, понимая, что это может быть единственным выходом. — Его слова звучали торжественно, а губы скривила горькая улыбка. — Поэтому, кузен, давай-ка нести свой позор с честью. Станем путешествовать как вольные стрелки под новым знаменем — белая змея на зеленом поле. Начнем новую жизнь в новой стране под названием воинов чидда.
Повстанцы изумленно зашептались. Все сомнения исчезли, и Байдевин спрыгнул с кровати, чтобы пожать Норвику руку.
— Новую жизнь, брат, осиянную добрым предзнаменованием!
Они поспешно загасили свечи, и Норвик вывел их из комнаты и повел по огромной лестнице вниз. Осторожно спускаясь по ступеням, Байдевин пытался отделаться от ощущения того, что вокруг что-то происходит. Воздух стал вдруг густым и осязаемо плотным, словно насыщенным тончайшей пылью или порошком, но все вокруг них выглядело чистым и отчетливо видимым.
Казалось, что им не удастся незамеченными пройти по замку, в котором царила сверхъестественная тишина. Байдевин спросил у Норвика, понизив голос до шепота, где часовые и патрули, но было очевидно, что молодой лорд знает не больше, чем он.
Однако, когда они вышли на площадку второго этажа, они увидели, как двое мужчин наблюдают за двором из окна. Байдевин узнал лысеющую голову и серый плащ мага Эзбера, и сердце его часто забилось, причиняя почти физические страдания. Он был уверен, что настал миг, когда ему придется потягаться с этим сильным магом, но Эзбер внезапно повернулся в их сторону и с одобрением принялся их рассматривать. Так ничего и не сказав, маг отвернулся обратно к окну. Рядом с ним, завернувшись в пурпурную мантию, стоял лорд Крет и спокойно всматривался в светлеющее небо. Когда он повернулся к ним, Байдевин почувствовал, как повстанцы теснее сомкнулись вокруг него в тревоге. Он прекрасно понимал, что каждый из них прикидывает, как бы половчей обезвредить лорда и его волшебника, не наделав излишнего шума, и знал, что все будет напрасно.
Первым отважился на решительные действия Норвик. Сделав знак остальным оставаться на месте, он шагнул вперед и приветствовал посланца короля:
— Доброе утро, лорд Крет. Не ожидал, что вы встанете так рано после вчерашнего позднего заседания.
На губах Крета появилась едва заметная улыбка.
— Когда-то давно, лорд Норвик, когда я был в твоем возрасте, столь ранний час не был для меня чем-то необычным, скорее наоборот. Так же, как и для твоего отца, — лорд Крет снова уставился в небо. — Ты очень похож на него, лорд. Благородная молодость, неуемная энергия и верность долгу.
— Это так, лорд Крет. У меня есть верность, вот только нелегко бывает определить, каков мой долг. Должна ли это быть верность клятвам, которые были добросовестно принесены во времена прошедшие, или это должна быть верность тому, что кажется человеку правильным, хотя это и может противопоставить его всему тому, что ему дорого?
— Это трудный вопрос. И ответ на него тоже не прост, как размышления странника у развилки дорог. Он должен выбрать свой путь. Оба пути правильны, и оба могут оказаться неверными.
— Что же ему выбрать? — спросил Норвик.
Лорд Крет отвернулся от окна и покачал головой:
— Это решение каждый должен принять сам.
Крет обогнул Норвика и, все так же тяжело опираясь на руку своего мага, стал медленно пониматься вверх по ступенькам. Повстанцы отступили в сторону, пропуская обоих, и лорд Крет, не глядя ни налево, ни направо, прошел прямо сквозь строй бывших пленников.