Ховард встретился с ними глазами.

- Перво-наперво нам нужно разыскать чертова Бебби и поскорей убираться отсюда. Так значит, вы не уверены, какой тропой идти дальше?

- На нас сильно наседали. Я только сейчас обнаружил, что с этой прогалины в долину ведут три тропы. Придется нам довериться муттадару.

Он мотнул головой на полуобнаженного туземца, присевшего на краю вырубки. Голову муттадара укутывал бордовый тюрбан, подаренный ему Бебби, - знак официальных полномочий. В руках он по-прежнему стискивал драгоценный бамбуковый футляр. Ховард вздохнул и перевел взгляд на Гамильтона. Наверное, все они потихоньку теряют рассудок из-за этой лихорадки. Белки глаз у окружавших его людей пожелтели, щеки потеряли румянец. Ему вспомнились слова доктора Уокера. Подлая лихорадка самого пагубного, затяжного типа. Вдруг по всему телу Ховарда пробежал озноб. Рука его все еще тряслась. Он искренне надеялся, что причина в одной нервозности.

- Ну хорошо, - обратился он к Уохопу. - Скажите хавильдару, пусть следит, чтобы саперы держались на расстоянии пяти шагов друг от друга. Оружие держать на полувзводе. Не забывайте, этим людям под силу идти по нашим следам, как тиграм.

Полчаса спустя тропа вывела их к журчащему ручейку глубоко в джунгляъ. Едва покинув прогалину, они окунулись в сумрачный древесный туннель, в котором само понятие неба становилось немыслимым, терялось в густой листве. Здесь все кишело паразитами: тучи москитов поднимались из каждой лужи с застоявшейся водой, пауки размером с канарейку прыгали людям в волосы, стоило на минуту снять шлем; в каждой сырой лощинке прятались пиявки, готовые ни с того ни с сего присосаться к человеку. Теперь же отряд словно бы всплыл на поверхность, и над головами саперов встало грозовое небо, подсвеченное вспышками далеких зарниц. Ховард вытер пот, струившийся с лица, и опустил фляжку в солоноватую заводь у ручья.

Внезапно раздался выстрел. Отбросив фляжку, лейтенант выхватил оружие и вскочил на ноги. В нескольких ярдах впереди стоял Гамильтон. Дуло его револьвера смотрело на землю. Через дорогу переползала гигантская кобра, и по глупости Гамильтон открыл по ней огонь. Ховард вполголоса выругался. Зачем поднимать такой шум? А змею между тем только ранило. Неожиданно она сделала рывок, извиваясь и подскакивая, словно безумный плясун, и вцепилась в ногу одному из саперов. Тот вскрикнул и без чувств повалился на землю. Гамильтон извлек саблю из ноежн и обезглавил тварь. Муттадар начал активно жестикулировать, потом нырнул в джунгли и вскоре вернулся с непонятной зеленой массой. Пережевав ее, он вложил получившийся комок в рот саперу. Через несколько секунд раненый открыл глаза и сел прямо, как палка. Поначалу его дыхание было очень частым, но постепенно и оно стало успокаиваться. Двое солдат на всякий случай придерживали пострадавшего.

Оправившись наконец от изумления и убедив себя, что сапер действительно выжил, Ховард убрал револьвер в кобуру и снова окунул фляжку в ручей. Тут же подскочил муттадар, оттолкнул руку лейтенанта и стал показывать на нож кукри, висевший у одного из саперов на поясе. Ховард бросил на проводника озадаченный взгляд, потом кивнул хавильдару. Тот наставил на туземца свой большой капсюльный пистолет и сделал разрешающий жест. Вооружившись кукри, муттадар направлися к бамбуковой рощице у берега и постучал по одному из толстых стеблей. Послышался глухой плеск. Проводник сделал шаг назад и полоснул ножом по бамбуку - наискось, чтобы не расщепить. На землю выплеснулось с чашку кристальной чистой воды. К муттадару тут же подбежали солдаты и принялись наполнять опустевшие фляги из стеблей, один за другим падавших под ударами острого как бритва лезвия.

- Сначала дайте напиться саперу Нарраинсами, - произнес Ховард на хинди. - Нужно, чтобы он мог идти без посторонней помощи.

Хавильдар вручил солдату, привалившемуся к стволу тамаринда, флягу с водой. Только тогда Ховард начал тревожно озираться. Звук выстрела и крик пробудили джунгли ото сна, и вместо неуверенных редких попискиваний кругом воцарилась ужасная какофония - стрекот, вопли, завывания. Откуда-то издалека донеслось гортанное ворчание тигра, быстро переросшее в могучий рев, от которого сотряслась земля. Собаки тут же сорвались с места и, пронзительно тявкая, исчезли в зарослях. Солдаты побросали фляги и схватились за оружие. Муттадар упал на землю и свернулся в клубочек, исходя дрожью и постанывая. При этом он монотонно бубнил себе под нос мантру, которую Ховарду уже приходилось слышать.

- Он говорит, это конда девата - одержимая женщина в обличье тигрицы, - прошептал лейтенант Уохопу. - Она пожрет любого, кто забредет в лес после жертвоприношения. И кровь священных жертв слизывает она, а вовсе не собаки.

- Обычного тигра для меня более чем достаточно, - пробормотал Уохоп, успевший вытащить револьвер.

- Ворожба и суеверие, - произнес Ховард на хинди, с серьезным видом кивнул хавильдару, после чего сказал пару ободрающих слов перепугавшимся саперам. В памяти всплыли болезненные фантазии, что одолевали его самого на прогалине, но он усилием воли отогнал их. Все эти люди зависели от него. Он окинул взглядом ручей, потом обратился к Гамильтону: - Узнаете это место?

Молодой человек кивнул.

- Мы оставили Бебби и саперов примерно в полумиле вверх по течению. Тогда русло было почти сухим, но лощина довольно узкая, и в случае дождя нас просто смоет. Джунгли по обеим сторонам непроходимы. Просмотрите в просветы между листьями, небо уже почти черное. Нельзя тянуть время.

И Ховард повел отряд дальше. Поначалу русло шло по отлогому склону, а под ногами саперов похрустывали камешки и сухой песок. Тут и там в стенах ущелья проглядывали темно-красные прожилки песчаника. Иногда дорогу перегораживали огромные валуны, поросшие мхами и папоротником; тогда приходилось выбираться из лощины и перелезать с другой стороны. Вскоре подъем стал круче, а русло - уже, и обветренные стены ущелья вставали на двадцать и более футов над их головами. То и дело им встречались следы безумств предыдущего муссона: в местах, где взбесившийся поток перехлестывал через скалы, за ним оставались вырванные с корнем деревья и поваленные камни. Взобраться на обрыв теперь было бы невозможно, и Ховард понимал: если разразится буря, им несдобровать. В небе уже сверкали вильчатые молнии, доносились громовые раскаты. Рокоту стихий вторили все лесные создания - то тревожа барабанные перепонки диссонансом,то подвывая в тон. Казалось, в джинглях настраивается какой-то дьявольский оркестр, разыгрывая прелюдию к неотвратимому разгулу небес.

Ховард прогнал беспокойные мысли прочь и упрямо зашагал дальше, на несколько ярдов обгоняя остальных. Когда он обогнул очередной валун, что-то скатилось по грязи обрыва и замерло у его ног. Это была тыква-горлянка размером с человеческую голову. Ховард машинально пнул по ней - и лишь тогда заметил странное клеймо. Быстро прошлепав по жиже, он перевернул тыкву и растоптал ее, пока она не попалась на глаза саперам. Клеймо представляло собой примитивное изображение человека на виселице. Муттадар рассказывал ему о таких. На самом деле саперов никто не пытался предостеречь - тыквы-маячки оставляли для конда девата. По поверью, они притягивали злого духа, как запах падали - гиену. Сердце у Ховарда колотилось как бешеное. Он поднял глаза к неприступной стене леса над обрывом, смахнул с век дождевые капли - и все равно ничего не увидел. Впрочем, угроза исходила не только от тигра. До деревни было уже недалеко, и между стволами мелькали человеческие силуэты. Он окинул взглядом оставшуюся часть подъема. Вдруг лейтенанту померещилось, что у ближайшего речного порога стоит ребенок в накидке и машет ему руками. У него перехватило дыхание. "Кажется, я начинаю бредить". Тут же в памяти всплыла сцена на речном берегу, потом роковой выстрел - и наваждение сгинуло.

Он двинулся дальше и вскоре достиг начала перекатов. Поток на глазах набирал силу: струи красно-бурой воды, пробивавшейся через песчаник, уже мешали им идти. Из двух древесных стволов, поваленных по обе стороны ущелья, сочился багровый сок, пачкая камень. У Ховарда появилось чувство, будто он забрел в кровавую реку. Неужели его затягивало в мир колдовства и ужаса, с которым он сроднился, нажав на спусковой крючок? На миг он потерял равновесие - и тут же провалился во что-то по самую талию. Вовремя подоспевшие Уохоп и Гамильтон успели его подхватить.