Он перестал смеяться и посерьезнел.

   - Вот что, Вера Сергеевна, наказание я отменять не буду, но могу помочь слегка разнообразить жизнь ваших коллег.

   - Правда? - не удержалась я. Именно в эту минуту велась разработка плана по отмщению, но ничего путного в голову не шло.

   - Правда-правда! Восстановим, так сказать, баланс мировой справедливости. Сколько они вам дали?

   - Четыре тысячи, - о списке покупок благоразумно умолчала.

   - Размах, однако! - невольно восхитился Артемий Петрович. - Но это нам только на руку. Не струсите? По головке вас не погладят.

   - Переживу, - буркнула я, желая поскорее узнать замысел "Великого и Ужасного"

   - Тогда пойдемте, объясню по дороге, - Воропаев в предвкушении потер руки. - У меня как раз один мент гостит...

   План оказался из раздела "не рой яму другому - сам в нее попадешь", простенько и со вкусом. Приболевший майор полиции Милославский и заглянувший навестить боевой товарищ Вилкин выслушали нашу просьбу и с радостью согласились помочь. Оба изрядно заскучали в палате.

   - С вашей стороны, Соболева, требуется только возмущенно пищать - это у вас здорово выходит, - и не булькнуть на самом интересном месте, - напутствовал Артемий Петрович по дороге в ординаторскую.

   За нами при полном параде шествовали менты.

   ***

   Минут через двадцать после моего ухода голодные интерны начали нервничать, еще через столько же - всерьез злиться.

   - За смертью послали, - плюнул Толян, - в следующий раз сам пой...

   Дверь ординаторской предательски скрипнула, а мгновение спустя с грохотом ударилась о стену. В помещение влетели вооруженные Милославский и Вилкин.

   - Руки за голову, лицом к стене! - заорал ближайший к интернам страж порядка. - Быстро! Ошалевшие от неожиданности парни подчинились.

   - За что-о? - сдавленно пискнул Сологуб.

   - За все хорошее, - мрачным голосом ответил вошедший следом Артемий Петрович. - Дожили, первый день - и уже такое!

   - В чем дело-то? - в таком со всех сторон невыгодном положении Гайдарев пытался сохранить лицо. Он слегка повернул голову, но мент неласково ткнул его дулом пистолета в спину. Денис спешно отвернулся.

   - А где Вера?

   Правильно, скорость стука выше скорости звука. Тихо, точно мышка, прокралась в ординаторскую.

   - Какая еще Вера? Ах, та самая Вера! Да ради этой девицы пришлось наряд ОМОНа вызывать! Заводи ее, ребята!

   Порция истошных воплей а-ля "Пустите, я ни в чем не виновата! Меня подставили! Я буду жаловаться! К маме хочу!" Смех булькал где-то в горле. Не переигрываем ли?

   - Да что случилось?! - грозно рыкнул Малышев, у которого от страха сводило челюсти.

   - Вашу Веру сцапали, когда она пыталась пронести... - пауза, шебуршание заранее подготовленной бумажки, - коньяк "Пять звезд" элитных сортов - одна штука, ром "Ямайский" - одна штука, водка "Пшеничная" - пять штук. К изъятому прилагается триста пятьдесят три рубля пятьдесят копеек и пластиковый пакет с неизвестным содержимым. Взгляни-ка, Вилкин, это именно то, о чем я думаю?

   Не удержавшись, хрюкнула. Воропаев молча погрозил мне кулаком. Шелестение пакетом, и в игру включился Вилкин.

   - Так точно, товарищ майор! Вчера у местных нариков точь такой изъяли. Оформлять на месте будем?

   - Зови понятых. Знатный наркопритон накрыли! А вы, гражданин, какое отношение ко всему этому имеете?

   - Никакого, - отозвался Воропаев, - я этих личностей меньше четырех часов знаю.

   - Значит, пойдете как свидетель. Эх, гаврики, - обратился Милославский к интернам, - девка вас с потрохами сдала, поэтому сядете, дорогие мои, по полной программе!

   Повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов и испуганным пыхтением Ярослава. Я принялась кусать костяшки пальцев, сдерживая рвущийся наружу хохот. Попутно издаваемые всхлипы казались донельзя натуральными.

   - А ну-ка цыц! - рявкнул Вилкин. - Без тебя тяжело.

   У самого зубы сжаты, но голос серьезный, профессия обязывает.

   - А до-до-доказательства где? П-п-предъявите, п-пожалуйста, - пробормотал Сологуб, заикаясь от ужаса. В душе он все еще уповал на ошибку.

   - Да вот они, родимые!

   Что-то семь раз звякнуло и один раз глухо шлепнулось на стол.

   - Спасибо товарищу Воропаеву за бдительность и оперативность. А вы, голубчики, посидите, подумаете и не будете больше непроверенных девиц в магазины посылать.

   То, что обвиняемые были в полном шоке, красноречиво доказывало молчание Дениса. Эффект неожиданности дал те результаты, на которые рассчитывали.

   - Ребя, - гробовую тишину прорезал необычайно заискивающий голос Толяна, - раз нам все равно на зону, мож дернем по сто грамм, а?

   Не в силах больше терпеть, громко всхлипнула, а потом и вовсе рассмеялась в голос. Нет, ну кем надо быть, чтобы!.. Как по команде начали ржать менты, и только Артемий Петрович оставался невозмутимым. На лицах практикантов, которым позволили повернуться, проступало понимание.

   - Вы нас разыграли?! Зачем?

   - По доброте душевной, Сологуб, по доброте душевной. Видели бы вы свои рожи - картина Репина "Приплыли!"

   Воропаев пожал руки доблестным стражам порядка.

   - Спасибо за понимание, господа начальники! Они осознали и больше так не будут.

   - Не вопрос, Артемий Петрович, - сверкнул белыми зубами Милославский, - будем считать, вип-палату в вашем отделении я заслужил!

   На столе гордо высились семь стеклянных бутылок с минеральной водой "Ессентуки" и непрозрачный пакет "Благодарим за покупку!"

   ***

   Если баланс мировой справедливости восстановлен, то даже не вполне заслуженное наказание не кажется таким страшным.

   - Ну и что мне с вами делать, Соболева? - вздохнул Воропаев.

   Пожала плечами. Мое дело - слушать и повиноваться, выполнять "любые прихоти".

   Артемий Петрович прошелся по пустующей в сей поздний - тридцать семь минут шестого, - час ординаторской, открыл второй от двери шкаф и с умным видом зарылся в документы. Я устроилась на диване в ожидании приговора.

   - Терпеть не могу, когда сидят без толку, - не оборачиваясь, буркнул Воропаев. - Принесите пользу родине, чайник поставьте.

   - Чайник?

   - У вас проблемы со слухом? Чай-ник, электроприбор для нагревания воды и прочих гидро-бытовых нужд. Чуковский, Ахматова...

   - Я поняла, - пробормотала, запинаясь. Одна язвительная фраза, и хорошего настроения как не бывало, - просто не знаю, где его можно найти.

   На миг показалось, что зав. терапией удивлен, но он поспешил развеять иллюзию.

   - Так я и думал. Тумбочку откройте.

   В тумбочке помимо серебристого электрочайника нашлись пачка черного чая, банка кофе, сахар-рафинад и тарелка с шоколадными конфетами "Мишка косолапый". Попутно пришлось уточнять у Воропаева, есть ли поблизости свободная розетка: все, что в пределах досягаемости, уже занимали различные "вилки".

   - Проявите врачебную смекалку, - посоветовали мне и сунули в руки две увесистые папки. - Это на стол.

   Отправив папки по назначению, заглянула за шкаф, за второй, за кресло. Артемий Петрович пренебрежительно фыркнул и вынул "вилку" из первой попавшейся розетки. Его желание покрутить пальцем у виска читалось слишком явно.

   - Надеюсь, ваших профессиональных навыков хватит хотя бы на включение чайника.

   Спокойно, Вера, немцы близко. Он ведь специально тебя доводит, проверяет на новенького. Коллеги проверке подвергались, одна ты осталась, не подвергнутая.

   - Вам чай или кофе? - смиренно спросила я.

   - Кофе, без сахара.

   К папкам добавили тонкую стопку бумаги, несколько потрепанных историй, цветные бланки-наклейки и дырокол. Пока чайник клокотал и плевался паром, Воропаев успел ввести меня в курс дела.