— Ясно, верю. Никаких жалоб, — он поднял руки в манере «сдаюсь», широко улыбаясь, осмотрев меня снизу вверх своими слишком смелыми глазами.

Будь вместо меня здесь девушка поплоше, от подобного взгляда она бы захотела прыгнуть ему на шею, стать его женой и подарить семерых детей. Но я — это я, а это — спокойно, просто шут Марсель. Я улыбнулась своим мыслям. Взяв разделочную доску, я очистила сыр от пищевой оболочки и начала его нарезать.

— Ты потом заберёшь это платье? — спросила я.

— Не поверишь: мне оно не нужно. Оно твоё.

— Марсель…

— Не обсуждается, Лили. Я выбрал красное, — ухмыльнулся он, — Это любимый цвет моего брата. Так что, не волнуйся, Дориану понравится, — я вздрогнула, когда услышала его имя. Закрыв глаза и откинув голову назад, упираясь ладонями в столешницу, я выдохнула и произнесла:

— Марсель, пожалуйста, послушай меня. Мне не важно, понравится ли это платье Дориану или нет. Признаться честно, я вообще всего этого не хочу, я делаю это только ради вашей мамы и наших хороших отношений с ней. Вчера ты ручался, что я узнаю его настоящего. Так вот, мне вполне достаточно того, что я увидела. Я не могу оспорить, что сначала, он… Да, всё было замечательно. Я считаю, что в этом «замечательно» — вина алкоголя. Но в итоге всё кончилось тем, что он оттолкнул меня. Я никогда не была такая злая, как вчера. Мне кажется, что ты придумал всё это… Нет никаких портретов, верно? Я не хочу снова на что-то надеяться и… Это всё бессмысленно, — всё больше распаляясь и нарезая сыр неаккуратными ломтиками, проговорила я, запинаясь от гнева.

Замерев, я взглянула в лицо Марселя, отложив нож. Грей с улыбкой смотрел на меня.

— Иди отсюда, женщина, — сказал он и отодвинул меня за талию от разделочной доски, — Твоё место в спальне. Или… На тахте, — засмеялся он.

Я посмотрела на изуродованный мною сыр и, показав Марселю язык, отчего он ещё громче залился смехом, взяла чашки с чаем и поставила на журнальный столик. Сев на постель, я пропустила сквозь пальцы волосы и шумно выдохнула.

— Лили, — громко произнёс Марсель, заставив меня обернуться, — Я тебе не врал. Своего брата я знаю, повторюсь. Вчера, когда вёз его, пьяного в пух и прах — а таким он бывает, когда ему совсем плохо, — я слышал, как он бормотал твоё имя и просил прощения.

— Не тронуло, — сглотнула я.

— А я и не с этой целью, — он с ухмылкой посмотрел на меня, продолжая готовку, — Я веду к тому, что когда увалил его спать, я сделал парочку снимков твоих портретов. Зайди в галерею на моём мобильнике, он где-то на твоей постели.

С трепетом и касающимся самой души любопытством, я взяла iPnone, нащупав его рукой на тахте, открыла фотографии и, подождав с секунду, получила изображенное пастелью на холсте лицо — моё лицо, — в роли Джульетты. Господи. Откуда он знает? Неужели, он приходил на спектакли после того краха Джессики? Он видел мою игру. Я ловила ртом воздух, сердце еле слышно билось в груди. Я посмотрела на Марселя, который, закончив готовить, сел рядом со мной, разложил мастерски приготовленные им сэндвичи по тарелкам.

— Значит… это правда, — проговорила я.

— Там ещё один снимок.

Я вновь направила взгляд на дисплей, перелистнула дальше и увидела карандашное изображение в чёрно-бордовых тонах. Чёрным контуром было выведено моё лицо, в глаза бросались изумительно выведенные брови, зрачки, ресницы… Изображение будто бы имело объём. Только губы прикрывала лилия кровавого цвета. Выдохнув полной грудью, я посмотрела впереди себя, чтобы увидеть роскошный букет бордовых лилий. Это он, это всё он… Тогда почему, если он потерял голову, — как принято говорить, — он отвергает меня? Что ему мешает? Не разорванные узы с Джессикой? То, что я актриса? Хотя бред, ведь Джессика тоже актриса, хоть и никудышная. Что его смущает, останавливает на полпути? Отложив мобильник, я посмотрела на Марселя и прошептала:

— Кто он, твой брат, Дориан Грей?

— В каком смысле? — сделав глоток чая, спросил мой собеседник.

— Я не могу его понять. С одной стороны я вижу, что он неравнодушен ко мне. А с другой, холодный и отталкивающий. Я испугалась его вчера. Мне было так неприятно, до боли здесь, — я положила руку на грудь, — Не знаю, что он зацепил во мне и почему мне хочется верить, что и я задела какие-то струны внутри него, но теперь, я… Так просто ничего не выйдет. Если я ему, правда, важна, то наверняка он мне сам скажет об этом…

— Лили, ты любила когда-нибудь? — спросил Марсель, взяв руками мою ладонь.

— Ну…

— Нет, не «ну», — он смотрел в мои глаза, — «Да» или «нет».

— Нет, но я много читала и мои героини…

— Я не беру это в расчёт, — категорично произнёс он, — Ты взаимодействовала с любовью поверхностно, Дориан знаком с ней понаслышке. Если тебе ничего не понятно, то ему тем более. Из вас бы получилась очень интересная пара, я в этом уверен. Но если один будет делать уверенные шаги, а другой стоять на месте — ничего у вас не выйдет. Для того, чтобы получить счастье, должны стараться двое, — он сжал рукой мою и улыбнулся.

— Почему вы такие разные? С тобой легко и просто, а он…

— Я знаю, что я божеподобен, но Дориан тоже, ниче так, ты просто плохо его знаешь, — ухмыльнулся он, отпустив мою руку, и принялся за свой завтрак. Я с улыбкой покачала головой.

— Ешь, — сказал он.

— Я не хочу.

— Жри я сказал, — он посмотрел мне в глаза.

— Фу, какой грубый, — фыркнула я, сдерживая смех.

— Лили, — он выгибает бровь.

— Ладно, ладно… Съем я твой сэндвич. Смотри, не выломай себе бровь, — ухмыльнулась я.

— Не сточи себе язык, — широко улыбнулся он. Я открывала и закрывала рот, находя слова. Это немыслимо! Пришёл, ест мою ветчину, да ещё и хамит!

— Знаешь, — начала я, но в рот мне был вставлен сэндвич. Вынужденно откусив небольшой кусочек и прожевав, я стукнула его по плечу, пока он хохотал.

— Не смешно, — пробубнила я, продолжая есть. Но, по-моему, ему, как раз-таки, было совсем наоборот.

После завтрака, мы договорились о часе, к которому я должна быть готова. Шесть часов вечера. Бал начинается в полседьмого, а значит, шесть — крайний срок, ибо до особняка Лоуфорда надо ещё доехать. Он находится не так далеко от театра и, вместе с тем, жилого комплекса, в котором как раз-таки я и буду находиться по приезде за мной Марселя. Стало быть, по времени мы уложимся, только если мистер Хохотун не опоздает. Да и самой мне надо постараться.

Если честно, то мне не терпелось его поскорее выпроводить, чтобы посмотреть привезённое им платье. Уж слишком дразнящим было искушение находиться с ним в одной комнате, полностью спрятанным от глаз плотной упругой тканью. Да, я всегда была слаба на платья, на красивую одежду в целом: не могла прожить без приталенных юбок, элегантных кружев на лёгких блузках. Моим хобби было красивое бельё, которое я однажды приучила покупать себя только комплектами. Его, между прочим, при наличии вкуса и стиля, можно комбинировать. Но, признаться честно, больше всего я любила боди — тело чувствует себя защищённым и подтянутым. Господи, да, я могла отказаться даже на неделю от полноценной еды, но лишь бы купить себе тот самый нижний комплект, который хотела. Здесь я даже успела обзавестись подругой, работающей независимым экспертом в «Jimmy Choo», что позволяло мне добывать качественную «одежду под одежду» по более низким ценам.

При Марселе я бы смущалась, и не смогла бы так насладиться моментом ощущения дорогой, хорошо кроеной ткани платья. Когда мы наконец-то распрощались, я помыла посуду, хорошенько вытерла руки и с каким-то сумасшедшим восторгом малолетнего ребёнка, раскрывающего рождественский подарок, стала расстёгивать тугую молнию плотного кофра, из-за защиты которого нельзя было подсмотреть хотя бы цвет платья…

Я открыла рот, когда его защитная оболочка спала на пол, а яркая ткань рябиновым костром жгла глаза. Подсвечиваемое с тыльной стороны солнцем, оно, казалось, окрашивало всю мою небольшую комнатку красными тонами, заливало алой зарёй стены, пол, играло бликами на потолке. Полупрозрачная в зоне груди, плеч и талии, усыпанная алмазной россыпью на вышитых вручную лепестках, пропускала больше света, отражаясь и отбрасывая тени. Но самым пиком этого роскошного наряда была юбка — пышная, воздушная. Я слышала этот шорох даже на уровне подсознания. Сколько здесь юбок! Атлас, шёлк, сатин, и так много фатина!.. Будто розы, собранные краешки фатиновых юбок, в несколько слоёв, окаймляли платье, делая его ещё более богатым, огромным, роскошным… Меня даже бросило в жар от представления. Я пыталась представить себя в этом, ибо никогда раньше не носила ничего подобного и сжимала горящие от ощущения скорой феерии щёки.