Идиот. Что я за идиот?

Зло захлопнув за собой дверь автомобиля, я выдохнул полной грудью и посмотрел на Марселя через открытое окно машины. Он смеялся.

— Дориан, это баба. Относись проще. И машина не виновата в том, что у тебя недо…

— Езжай уже! — шикнул я. Он захохотал ещё громче.

Я, щурясь от негодования, проводил его автомобиль взглядом. Он на скорости полетел по спиралям улиц, пропадая из поля зрения в туман, лежащей между фундаментами бесчисленных высоток. Я возненавидел собственный день рождения ещё больше. Мой день — не мой день.

Поднявшись в квартиру, я принял душ, поел приготовленный миссис Эллой Рэйдел безвкусный ужин, без особого энтузиазма выслушал телефонные поздравления от Армэля. Все мои мысли были в той танцевальной аудитории, нет, даже не там, а там, где сейчас была Лили. Господи, почему она ничего не сказала мне, кроме одного — единственного, того сухого «тоже»? Потому что ты, идиот, сказал: «приятно» так, будто гвоздей наглотался! Почему я отталкиваю её? Да потому что ничего не могу ей дать. Отношения? Со мной? У меня никогда и ни с кем их не было, а отказываться от своего образа жизни я не намерен. Отказываться от причинения боли и удовольствия — для меня сейчас звучит как отказ от себя самого, от своей сущности, от всего того, чем только я и жил в последнее время. За что мне это, Боже? Что мне надо сделать, чтобы вытащить её из своей головы? Что предпринять?

Час я просидел, чувствуя, как раскалывается моя голова от мыслей и безграничного анализа. Как я мог допустить просмотр Марселем портретов? Как я мог так облажаться, м? «Пить меньше надо», — орёт подсознание. Игнорируя его истерические конвульсии, я принимаюсь лениво одеваться, стараясь не о чём не думать. Но, о, боги, её глаза… Глаза, которые постоянно смотрели на меня. И на одну опасную секунду я решил для себя, что никто и никогда не смотрел так на меня, и никогда не посмотрит. Её глаза — безграничное чёрное море, в котором свет и ещё что-то, что не подвластно объяснению.

И я опять, опять думаю о ней! Сердцу хочется кричать. Это моральное насилие, Лили Дэрлисон. Прошу тебя, оставь меня хоть на одну секунду… «Нет, чёрта с два», — хитро сверкают её глазки в моей голове, и судорожная дрожь проходит по коже. О, хватит, хватит, хватит! Главное не упустить тот шанс, о котором говорил Марсель, или… нет, нужно напиться. Крепко напиться. А всё будет пусть так, как будет. Течению событий я противостоять не хочу, да и не в силах. Она вытащила из меня всю энергию. В данный момент я могу отдаться лишь течению событий.

Клубный свет ослеплял своими бликами, бегающими по танцполу. Марсель улыбался всем девушкам, что с жадностью сканировали его взглядами. Мы поднялись на второй этаж, и я выдохнул от облегчения, ибо людей и громкой музыки стало гораздо меньше.

— У нас вип-столик, — сказал Марсель, когда музыку уже можно было не перекрикивать.

— Лили здесь? — спросил я, глядя в его глаза. Марсель рассмеялся.

— Дориан, имей терпение, паршивец!

Я отмахнулся от него. Когда мы вошли, в фактически, изолированную комнатку в клубе, я увидел трёх загорелых самцов Кригов.

— Стеф! — протянул я, обнимая его, смеясь, пока он сжимал меня в объятиях, а затем, оторвав от пола, чуть покачал в руках. — Отпусти, дурак!

— Привет, именинник наш, — он потрепал меня за волосы. — Как ты возмужал! Окреп! Просто фееричен…

— Мы виделись три месяца назад, — рассмеялся я.

— Да он схудал, — констатировал Кристиан Криг, встав, обнимая меня своими металлическими руками. Я показал свою силу. — Бл… — шикнул он, сдержавшись, — Ладно, ладно, это не мешает быть тебе таким большим и сильным самцом, — улыбнулся он.

— Джон! — я обнял его.

— Ба! Как ты, чёрт? Мы ждали приглашения в гости, целую, чтоб тебя, неделю, а ты оказывается на диете сидел ко дню рождению?

— Ну, можно и так сказать, — улыбнулся я, садясь с ними за стол. Марсель плюхнулся в кресло напротив.

— Да девушка у него появилась, — вдруг сказал он будничным тоном.

— Что? — шикнул я, еле слышно.

— Что? — спросили братья намного громче, каждый по очереди.

— Он шутит, — нервно усмехнувшись, сказал я.

— Да вот ни хрена! Он просто не догадывается, что я сегодня его решил разоблачить и пригласил её сюда.

— Так значит, мы будем в компании дамы? — улыбнулся Стефан.

— Нет, это значит, что Дориан будет в компании дамы. Давайте-ка выпьем, — Марсель разлил всем по текиле. Когда он склонился к моей рюмке, я потянул его за рукав и, глядя прямо в глаза, спросил:

— Что за игру ты затеял?

— Я устраиваю твою личную жизнь, брат, ничего лишнего, — пожал он плечами, — Давайте выпьем за то, — громче произнёс Марсель, обращаясь ко всем, — Чтобы у Дориана и его милашки всё было хорошо!

— А она точно милашка? — пьяно улыбнувшись, спросил Кристиан у Марселя.

— Сто процентов, — кивнул он им.

— Пусть Дори ответит! — запротестовал Джон, — Марсель говорит о ней так много, будто она его девушка.

— Я вот тоже думаю, что Марселю надо выпить и осадить уже эту тему, — прошипел я и опустошил рюмку.

— Они поссорились, — улыбнулся мой брат, потом махнул рукой, — Но она скоро придёт и он извиниться, — сверкнул он глазами. Я сжал челюсти, занюхав текилу лимоном, от запаха которого уже сводило дёсны. Парни выпили, начали оживлённо что-то обсуждать, а у меня внутри будто включился таймер, считающий минуты до той секунды, до времени её прихода.

Но её не было. Уже час. Я пил, очень много пил, не пропускал ни одну рюмку, но не пьянел, и не мог не контролировать время. Полтора. Я спросил у Марселя, склонившись к его лицу: «где она?» Он пьяно пожал плечами. И в эту секунду я понял, что она не придёт. Но, Господи, хоть бы с ней ничего не случилось… Какая жуткая неизвестность. Почему жуткая? Потому что я переживаю за неё… А зачем? Какого хрена я переживаю за неё? Выпив уже в десятый или в пятнадцатый раз, я, со злостью хлопнув дверью, вышел из душной комнаты, отделённой от всего клубного пространства и спустился вниз, к бару. Я осмотрел танцпол, на котором клубилась толпа, а затем заказал себе виски с колой. Растягивая тёмную жидкость, я сканировал глазами помещение, что заполнялось с каждой минутой. Я всматривался в лица, в проходящих мимо девушек, желая увидеть только её лицо, её глаза, её одну…

— Почему ты убежал? — я услышал перекрикивающий музыку голос Марселя мне на ухо.

— Скажи, ты ведь обманул меня? Чтобы я сюда поехал? Ты ничего не говорил Лили, верно?

— За кого ты меня принимаешь? — вскипел Марсель, — Она здесь! Забыла дома паспорт, её не пускали. Я провёл её, уже угостил шампанским, сказал, что пойду тебя искать.

— Где она? — я почувствовал, что сердце во мне бешено забилось, а дурман стал заполнять голову.

— Вон, танцует, — указал Марсель головой на танцпол, заставив меня обернуться.

Исследуя его глазами ни один раз по кругу, я всё же увидел знакомый силуэт, и, приподнявшись с барного стула, подошёл на возвышенность, где стояла аппаратура ди-джея. Отсюда открывался лучший вид на танцпол, а, следовательно: на её фигуру, плавно и уверено, сексуально двигающуюся в самом центре. Я смотрел на неё, я упивался ею. Распущенные волосы, слегка завитые на кончиках, ежесекундно поднимались в воздух от страстности её движений. Эта музыка… как она её чувствует. Руки тянутся вверх, а я смотрю на её коротенькое платье, пытаясь понять в бликах клубных ламп, какого оно цвета.

Я смотрю на неё, на неё одну, такую красивую, хрупкую на этом танцполе и безмерно живую, настоящую… Чёрт знает, сколько времени я провожу за тем, что просто стою, как вкопанный и разглядываю её, очаровательную и прекрасную, уверенную и естественную.

Её глаза. Глаза, устремлённые в мои, сверкали, отражая блики разноцветного свечения. Она смотрит на меня. Сглатывает. Теперь я вижу, что миниатюрная сумочка на тонкой цепочке висит через её плечо, её платье выше колена, сантиметров на двадцать пять — тридцать. Оно… зелёное. Нет, изумрудное. Бархатное. Я терпеть не мог все оттенки зелёного цвета, но с этого момента изумрудный стал моим любимым. Смотря мне в глаза, она собрала в ладони волосы со своих плеч и перекинула за спину. Её тонкая шея, на которую я любовался сегодня в академии. Шея, за которую хватался этот безмозглый утырок в театре. Шея, которая проклятье и красота одновременно.