Отряд притих. Чтобы командир признал свою ошибку — это было невероятной редкостью. И не потому, что он был слишком горд, а потому, что он слишком редко их совершал.

— По приказу королевы я составил список рекомендаций по каждому из вас. Там есть и рекомендация найти для Сеха более подходящую должность, хотя я почти уверен, что он скоро сам подаст прошение его перевести. Я говорю вам об этом не для того, чтобы порадовались или что-то в этом роде, — Кален пристально посмотрел на каждого из сидящих за столом. — Я прошу вас позаботиться о нем. Это не его вина, что я держал мальчика в отряде, заведомо зная о его некомпетентности. Вне зависимости от его отношения ко мне, определенным приказам или чему-то иному, он был одним из нас, нашим братом, который доверял нам свою жизнь и которому мы тоже доверяли свои жизни. О таких вещах нельзя забывать. Вы должны приглядывать за ним, даже если разойдетесь в разные стороны. Всем ясно?

Они по очереди кивнули — в том числе и Дьерд, тряхнувший густой рыжей шевелюрой.

— Дальше, — четко произнес Кален. — У меня есть отдельная просьба для Виньеса и Сони, — он не удержался от улыбки, когда они, как по команде, закатили глаза, угадав, о чем пойдет речь. — Да, я прошу вас прекратить вашу регулярную ругань, пусть это всего лишь привычка, а настоящих разногласий между вами давно нет. Если королева пожелает пополнить отряд новичками, они не будут знать всю историю ваших отношений и не поймут, какой Бездны вы постоянно сцепляетесь рогами, как олени, при этом рассказывая, что члены отряда должны держаться друг за друга.

— Зато если ты выживешь и выздоровеешь, то ничто не помешает нам сцепляться снова, — предупредил Сони.

— Ты прямо вынуждаешь меня не выживать…

— Эй, я такого не говорил! — забеспокоился он.

— Это скорее вынуждает нас убедиться, что ты точно выживешь, — резонно заметил Виньес.

Его шутливый тон Кален не поддержал.

— Впереди еще сражение с када-ра, — строго напомнил он. — Я бы хотел, чтобы вы пообещали мне все это сейчас. Если хотя бы один из вас будет тренировать новичков, не учите их дурному.

После того как Виньес и Сони со вздохами призвали в свидетели Небеса, Дьерд закинул руки за голову и водрузил ноги на стоящий у стены сундук. С перепачканных сапог при этом отвалился кусок грязи.

— Ты заставляешь меня возблагодарить Небеса, что я больше не член отряда. А то, чего доброго, ты бы потребовал от меня клятву, чтобы я перестал ковыряться в носу и сморкаться в рукав.

— Присоединяюсь к твоим благодарностям, — ответил Кален. — И советую все-таки расстаться с этими привычками. Если сделаешь так перед кем-нибудь из именитых гостей, королева уволит тебя из гвардии. А если она обнаружит, что ты еще…

— Ладно-ладно, — буркнул Дьерд. — Надеюсь, нравоучения на этом закончены?

Несмотря на недавнее бахвальство, счастливым он не выглядел. Строгие ограничения, которые накладывались на королевских телохранителей, были не чета той вольнице, которую позволял Кален.

— Закончены, — хмыкнул командир. — А теперь давайте выпьем за лучших подчиненных, которые только бывают под Небесами и которыми я безмерно горжусь.

Он наклонил глиняный кувшин, наполняя кружку кисло пахнущей амретой. Подождав его, Дьерд, Виньес и Сони одновременно подняли в воздух кубки и разом осушили их до дна. Вино действительно было отличным — в нем не чувствовалось ни горечи, ни водянистости, свойственных тому дешевому пойлу, которое раньше пробовал Сони. Он убрал со стола опустевшую бутылку и взял вторую, плеснув себе еще красной жидкости.

— Предлагаю выпить за лучшего в мире командира! — громко объявил Дьерд, тоже добавив себе вина. — Если бы мы с Келси тебя не встретили, то я наверняка подался бы в разбойники и закончил бы на виселице.

Виньес важно кивнул, подтверждая справедливость этого высказывания, и снова поднял кубок, поддерживая тост.

— Соглашусь, — сказал Сони. — За лучшего в мире командира, который не погнушался одной могаредской вши и вылепил из нее человека. То, что мной можно гордиться, это твоя заслуга, Кален.

Однако командир, вместо того чтобы быть польщенным, покачал головой.

— Вы молоды и быстро забываете плохое, а моя память длиннее и уже не щадит меня. Если бы вы с Келси меня не встретили, — повернулся он к рыжему магу, — твой друг мог бы быть жив, а из тебя, Сони, я пытался вылепить не человека, а чудовище, послушно исполняющее мои приказы. Или ты уже забыл, как злился на меня за убийства Ньес и Гоха?

— Что было, то прошло, — вынудил себя проговорить Сони, заглушая проснувшийся внутри голос старых обид. — Так можно до многого довспоминаться — что я выпустил када-ра, например. Но что-то ты ни разу не ткнул меня в это лицом, не говоря уже о том, что ты с полным основанием мог меня казнить.

— Ты был полезен, — беспощадно напомнил командир. — Хваля меня, не забывайте смотреть правде в глаза: я использовал вас и воспитывал в вас те качества, которые мне были нужны. То, что вы остались людьми, скорее ваша собственная заслуга.

После этого повисла такая тишина, что Сони показалось, будто он слышит, как по стене ползет муха. Треск полена в камине прозвучал оглушающе.

— Знаешь, это не самые лучшие слова для прощания, — едва слышно пробормотал Виньес.

— Зато правдивые, — возразил Кален. — Не надо приукрашивать действительность или убеждать себя, что этот мир недостоин того, чтобы потерять такого прекрасного человека, как я, — он бросил на Сони острый взгляд, показывая, что ему известно о визите к Невеньен. — Так слишком легко забыть, кто мы есть и что в конце мы должны искупить все, что натворили. И суд нам не обязательно устроят боги.

— Значит, это твое согласие на задание Невеньен — это искупление? — не удержавшись, спросил Сони.

— Да. Если все равно подыхать, я хочу хоть раз в жизни действительно помочь людям.

На последнем слове у него осип голос, и командир закашлялся. Пользуясь этой заминкой, Дьерд, Виньес и Сони переглянулись. Почти со всем, что он сказал, можно было поспорить. Но стоило ли обострять противоречия, обнажать плохо зажившие раны именно в последний вечер? Может быть, и неправильно, но точно менее жестоко было все замять.

— Ладно, раз уж ты считаешь, что ты монстр, мы не вправе тебе перечить, — с наигранной беззаботностью сказал Дьерд, стукнув металлическим кубком по столешнице. — Тогда я внесу поправки в тост: предлагаю выпить за самого ужасного в мире командира, который, несмотря на все попытки испортить и морально разложить своих подчиненных, которые, замечу, — он потряс указательным пальцем, — тоже совсем не пресветлые када-ри, не справился с этой задачей, каким-то чудом умудрился их облагородить и вызвал у них бурную любовь и безмерное уважение. Как тебе, а? Пойдет?

— Сомнительный комплимент, — вставил реплику Виньес, но Кален усмехнулся.

— Ты неисправим, Дьерд. Сони, Виньес, я уже просил вас и за ним присмотреть? А то если он надоест Эмьир и она погонит его из дома, ему и податься будет некуда.

— Уж найду куда, — фыркнул рыжий маг. — Так что, пить-то будем?

— Может, все-таки не за меня? — намекнул командир.

— У меня есть отличная идея для тоста, — вдруг сказал Виньес. — Давайте выпьем за всех нас. За братьев, которые не давали друг другу упасть и напоминали, что правильно, а что нет, и за старшего из нас, который не подавлял остальных, а всегда старался нас выслушать.

— Начало было хорошим, а потом не очень, — поморщился Кален, хотя было заметно, что ему приятно. Он провел ладонью по щетине на заострившемся подбородке, в которой виднелись седые волоски, и все же поднял кружку. — За братьев.

— За братьев, — вторил ему Дьерд, обрадованный тем, что можно наконец выпить.

— За братьев, — тихо произнес Сони.

«За самого достойного из них», — мысленно добавил он, зная, что то же самое сейчас думают и Дьерд с Виньесом.

Они пили до дна, и когда их выдохи после долгого глотка слились в один общий звук, Кален впервые за все время в Кольведе широко и искренне улыбнулся.