— Пожалуйста, перестаньте, — громко произнесла Невеньен, обращаясь к главному советнику и настоятелю. — Сейчас не время и не место торговаться. Настоятель Рагодьет, я уже обещала вам, что приму любую цену. Люди очень долго молились о чуде, и мы должны дать им его, чего бы нам это не стоило.

Две чашки взлетели со стола и со звоном стукнулись краями, будто кубки.

— За Дитя Цветка!

— За пресветлых када-ри!

Тьер и Невеньен усмехнулись друг другу и отпили чай, щедро сдобренный вишневой наливкой. Они сидели в королевских покоях, в гостиной комнате, и праздновали результаты визита в храм Небес и Бездны. Больше никого с ними не было, и даже слуги ждали снаружи, чтобы не услышать ничего лишнего. За окном падал снег, в камине ярко пылал огонь, толстые ковры грели ноги, чай — тело, а воспоминание о голубом бутоне — душу, и настроение было прекрасным. Невеньен никак не могла стереть улыбку с лица. Ей ужасно хотелось с кем-нибудь поделиться счастьем, что она сегодня дотрагивалась до Цветка, из которого скоро появится на свет када-ри. Ей не портила настроение даже выволочка, полученная от Бьелен, причем справедливо. Все то время, пока Тьер и Невеньен заключали с Рагодьетом договор, сестре приходилось развлекать арджасского посла, который в обществе прекрасной дипломатки напрочь забыл о какой-то там королеве. Впрочем, судя по ее полушутливому тону и сверкающим глазам, Бьелен была не так зла, как пыталась показать, а некоторые из намеков Аб-Развана показались ей если не соблазнительными, то, по крайней мере, не такими уж отталкивающими.

Блестели глаза и у советника, причем на сей раз не из-за бодрящей настойки. Несмотря на долгие и занудные споры с Рагодьетом, который в действительности хотел намного больше, чем то, «чтобы заслуга храма Небес и Бездны не была забыта», Тьер был невероятно доволен их исходом.

Но если бы главный советник просто наслаждался, это был бы не главный советник.

— Моя королева, — строго произнес он. — Вне зависимости от того, чем закончится пробуждение када-ри, я хочу получить от вас одно обещание.

— Какое? — спросила Невеньен. Тон Тьера ее насторожил.

— Заберите у настоятеля зашифрованный фолиант, спрячьте его в сокровищнице и убедитесь, что он уничтожил все записи об этом. Также затребуйте из кинамских библиотек все похожие на фолиант книги и заприте их тоже. А в будущем старайтесь не прибегать к ним без особой нужды.

— Но почему?

Гораздо лучше иметь на своей стороне двух светлых духов, чем одного. Это значительно повышало их шансы на успех против Детей Ночи. Не говоря уже обо всем остальном.

— Знаете, что мне не дает покоя с того самого момента, как мы вошли во внутреннее святилище? — задумчиво сказал советник. — Если существует книга о том, как вырастить пресветлого када-ри, где-то может существовать книга и о том, как вызвать Детей Ночи. Лучше никого не наталкивать на ту же мысль, что зародилась у меня. Пятьсот лет назад чудовища появились на Севере неспроста, и неспроста в тот же момент в Кольведе погиб весь орден магов-жрецов и сгорели библиотеки. Понимаете, о чем я?

Невеньен медленно кивнула. Паньерд сегодня упомянул, что Песнь Жизни становится особенной, лишь когда ее поют специально подготовленные маги. Вероятно, если точно так же спеть Песнь Смерти, исполняемую на похоронах, могут пробудиться уже темные духи. Что если древние маги сами их вызвали и поплатились за это собственными жизнями? А кто-то выживший решил, что потомкам не стоит повторять их ошибки, и уничтожил все сведения, какие мог.

— Понимаю. Обещаю, что сделаю, как вы скажете.

— Прекрасно, — с облегчением ответил Тьер. — Тогда можем перейти к другим делам, менее зловещим. Надеюсь, вы не думаете расслабляться после сегодняшнего успеха? Если жрец Паньерд прав по поводу того, что с должным питанием Цветок скоро созреет, то нужно подстегнуть поиски сильных магов и сборы армии, а также исследования по способам защиты от када-ра.

Невеньен с тоской представила ежедневные собрания университетских учителей — в основном древних стариков с трясущимися руками, которые еле-еле стояли на ногах и с трудом озвучивали свои замечания, но были готовы подраться из-за двух разных слов в определении одного и того же предмета. Иньит всегда посмеивался над «ясными умами», которые погрязли в мелочах, и говорил, что нет ничего удивительного в увядании научных школ, наполненных немощными стариками.

— Зачем? — спросила она. — На нашей стороне ведь будет Дитя Цветка.

Тьер оглядел комнату. От старых владельцев здесь осталось несколько гобеленов, которые Невеньен решила не убирать из-за хорошего качества ткани и того, что они удачно вписывались в интерьер. На одном из них были изображены пресветлые када-ри с белыми ликами, передающие послания богов королю Бэйледу Великому. Могущество этих волшебных существ близилось к божественному: они могли в мгновение ока преодолевать огромные пространства, исцелять людей, прокладывать проходы в неприступных горах и еще много чего. Так утверждали легенды.

— Мы не знаем, правда ли все то, что жрецы рассказывают о светлых духах, — медленно произнес советник. — В саге о Маресе Черном Глазе сказано, что Бутон спустился с Небес на глазах у множества людей и затем раскрылся, явив Дочь Цветка, но сегодня мы выяснили, что это ложь. Никто из ныне живущих не видел пресветлых када-ри. Нам не известно, что они умеют в действительности и согласится ли вообще Дитя Цветка настоятеля Рагодьета сражаться вместе с нами против Пожирателей Душ. К тому же оно всего одно, а Детей Ночи, если верить беженцам, тысячи. Оно может погибнуть в первом же бою с ними. Нам следует подготовиться к каждому из этих вариантов.

Он, безусловно, был прав. Но Невеньен понурилась, уставившись в чашку и болтая травинками на дне, которые просочились через ситечко. Снова это отношение к божественным созданиям, как будто они просто новые и не слишком надежные союзники вроде лукавого Аварьета, который с легкостью отрекся от Гередьеса и переметнулся к недавним мятежникам.

— Кажется, вас задевает то, как я говорю о Бутоне? — внимательно посмотрев на королеву, сказал Тьер.

Она поерзала, понимая, что ее слова будут звучать наивно.

— Да, — призналась Невеньен. — Вы говорите о нем, словно о статуэтке для игры в оттайрин. Но Дитя Цветка — это же высшее существо! Это ответ на молитвы кинамцев о ниспослании им спасителя!

В порыве она подалась вперед, однако реакция Тьера охладила ее пыл.

— Может быть, — хотя он кивнул, в его голосе не чувствовалось уверенности. — Мне понятна ваша горячность и ваше преклонение перед богами, но… — советник вздохнул. — Я прожил долгую жизнь, и в определенный момент мне стало ясно, что люди для богов, как вы и сказали, всего лишь фигурки на огромной доске, которая не ограничивается Кинамой. Вряд ли мы многое значим для Небес, и нельзя надеяться только на то, что Они не позволят своему ребенку, вышедшему из Бутона, проиграть в сражении када-ра. Как это и было всегда, мы должны сражаться за себя сами. Дитя Цветка действительно только один из наших союзников, причем очень опасный, потому что мы не знаем, как он себя поведет. Вы можете посчитать это циничным, но я не вижу ничего плохого в том, чтобы рассматривать его как…

— Ресурс, — тихо вставила Невеньен.

— Да, как ресурс для достижения наших целей, — согласился Тьер.

Чай с наливкой, который совсем недавно казался поразительно ароматным, полностью потерял вкус. Гередьес называл северян огородной морковкой, которую нужно проредить, а Тьер относится к высшим силам, как к ресурсу вроде того же огорода, с которого нужно получить как можно больше урожая.

Советник сделал небольшой глоток.

— Теперь вы выглядите расстроенной.

— Вы говорите почти как Гередьес, — нехотя сказала она.

Тьер склонил голову, подняв брови.

— Что бы я о нем ни думал, он был разумным человеком. Нет ничего удивительного в том, что наши мнения по некоторым вопросам могут сходиться.