— Значит, вы действительно думаете, что это один из советников? — убитым голосом спросила Невеньен.

Мысль об этом казалась дикой. Неужели они стали бы рубить сук, на котором сидят?

— Я не знаю, — неохотно сказал Тьер. Он постучал длинными ногтями по столу, выдавая нервозность. — Я пытался выяснить это своими методами, но изменник достаточно хитер, чтобы не оставлять свидетельств своего предательства. Либо мои помощники искали не там, где требуется. Когда я занимал должность эльтина центральных земель у короля Ильемена, на меня несколько раз устраивали покушения, и по собственному опыту я знаю, что обычно убийцами становится всякая мелочь: прислуживающий на кухне мальчишка, который за несколько медяков согласился подсыпать в еду непонятный порошок, поломойка, которой пообещали устроить жизнь ее детей, и так далее. Истинный заказчик им никогда не известен. Нам должно крупно повезти, чтобы мы нашли человека, который все это устроил, а не просто исполнителя. Надежда только на одно — что на предателя надавит Гередьес, требуя как можно скорее с нами расправиться, и он засуетится, выдав себя.

— Больше не буду ничего есть, — пробормотала Невеньен. — Только фрукты. Целиком.

— Вы в самом деле думаете, что единственный способ от вас избавиться — это подсыпать яд? — скептически заметил Тьер.

Обнадежил, ничего не скажешь.

Она уронила голову на сложенные на столе руки, чувствуя, как к горлу подкатывается отчаяние. Пречистые Небеса, как же она устала! Как будто ей и без этого предателя мало проблем… Из-за него пострадала Эсти. Кто будет следующим? Иньит? Он ведь тоже мог сегодня съесть это проклятое печенье.

За у входа в шатер кто-то зашумел.

— Моя королева, разрешите войти.

— Да, Окарьет. Что случилось?

Полог приподнялся, и в просвете появился секретарь. Его круглое лицо вспотело, а взмокшие вихры торчали в разные стороны. Работы у него с утра увеличилось — он носился по всему лагерю, собирая для госпожи сведения, которые нельзя было доверить никому другому. Гибель Эсти, случившаяся у всех на глазах, не могла не вызвать неприятных слухов, и Невеньен поспешила объявить, что служанка мучилась желудком уже давно и скончалась от того, что в условиях военного похода не смогла поддерживать предписанную лекарем диету. К счастью, распространению нужной молвы поспособствовал и маг, который охранял Нэнью в Серебряных Прудах. Он, похоже, искренне верил, что обе женщины умерли от тяжелого вида несварения. Или же был умнее, чем кажется.

Вместе с секретарем в шатер вступил хмурый Парди, не спускавший с секретаря пристального взгляда. Телохранителям было четко приказано охранять королеву от всех, исключая Тьера.

— Записка от лорда Мелорьеса, моя королева, — Окарьет протянул ей заклеенный воском конверт.

Невеньен уже подняла руку, но Тьер неожиданно перехватил ее запястье.

— Стойте. Юноша, вскрой этот конверт.

В другое время эта предосторожность показалась бы излишней, если не смехотворной. Но не сейчас. Невеньен кивнула Парди, чтобы он подчинился советнику. Юноша неаккуратно порвал бумагу, случайно испортив и лежащую внутри записку. Убедившись, что там нет ничего опасного, он передал ее королеве, и Невеньен всмотрелась в каллиграфический почерк Мелорьеса.

— Он просит созвать совет, — с удивлением произнесла она, дождавшись, пока секретарь и маг выйдут. — Хочет обсудить на нем личность вероятного предателя. Почему он не может объявить об этом на суде?

Предполагалось, что сначала будут получены доказательства вины предателя, его схватят, а затем устроят публичный суд по всем правилам. Какой смысл выносить это на совет и переливать из пустого в порожнее, если дел, которые нуждаются в срочном решении, и без того навалом?

— Ответ может быть только один. Мелорьес подозревает кого-то из ваших близких и боится, что публичный суд вызовет грандиозный скандал.

— Замечательно, — упавшим голосом произнесла Невеньен.

Вот только грандиозного скандала ей и не хватало.

Невеньен стояла у западных ворот и ждала прибытия отряда лорда Боссьера, который уже показался впереди и поворачивал с Тарамилской дороги к лагерю. Рядом посмеивался в щетину Ламан, довольный, как малый ребенок, из-за того что успел прийти раньше генерала Стьида, с которым они теперь соперничали за власть. За его широкой спиной стояла Бьелен. Тьер обязал ее встречать каждого гостя. Его цель была проста — мужчины, приезжавшие злыми и уставшими, если не оттаивали при виде красавицы, то по крайней мере сдерживались от того, чтобы выплеснуть свои эмоции в присутствии леди, которая выспрашивала об их потребностях и провожала по лагерю. Бьелен такому применению ее дипломатического таланта не слишком радовалась, да и расчет Тьера оправдывался не всегда. Например, один из посланников Гередьеса ехидно заметил, что «там, где заправляют бабы, успеха никогда не будет».

Это относилось к одной Бьелен. Невеньен, хотя факелы слепил ее заплаканные глаза, знала, что все взгляды устремлены на нее. Может быть, она и не перестала быть марионеткой, но уже превратилась в нечто большее. За ней пристально наблюдал весь лагерь. Даже тем, кто знал об истинной роли главного советника, было интересно, что представляет собой королева и как она поведет себя в непростой ситуации. Некоторые откровенно проверяли ее на прочность, и не только генерал Стьид. Иногда казалось, будто это делает сам Тьер. Это он заставил ее встречать отряд лорда Боссьера, и Невеньен не сопротивлялась лишь потому, что осознавала его правоту. Союзнику следовало продемонстрировать важность его вклада в общее дело, а люди должны были видеть вместо растерянной девушки, которая печалится по погибшей служанке, уверенную в себе правительницу. Не просто «бабу», а женщину, которая так или иначе добьется своего.

Сказать было легче, чем сделать, тем более когда хотелось бросить все, упасть лицом в постель и рыдать. Спрятаться, оказаться где-нибудь в таком месте, где не будет ощущения, что ей в спину направлен нож убийцы.

Находиться у всех на виду Невеньен привыкла давно, но впервые ей было от этого настолько страшно. Вокруг было слишком много людей: слуги, гонцы, солдаты, аристократы, — и любой из них мог желать королеве смерти. Возможно, убийца стоял сейчас за шатрами и целился в нее из лука или собирался убить магией. Телохранители клялись, что постоянно огораживают Невеньен полным щитом, но ведь она не видела энергию, а значит, не была уверена в том, что это правда. Что если предатель — один из них, а яд подсыпал, чтобы отвести от себя подозрение?

Она вытерла лоб, вспотевший, невзирая на легкий морозец. Страх мучил ее, вынуждая колени трястись и превращая обращенную к гостям улыбку в гримасу. Как назло, повозки и уставшие люди растянулись по дороге, продлевая терзания Невеньен.

— Лицо сделай не таким страдальческим, — процедила сквозь зубы Бьелен, не снимая приклеенной улыбки.

Сама она казалась источающей радушие. Осанка гордая, в глазах — блеск радости от того, что к ним присоединился такой замечательный человек, как лорд Боссьер. Хотя Невеньен, перед тем как подойти к воротом, сама слышала неподобающую женщине ругань сестры на то, что ей ни мгновения не дают отдохнуть от этих лордов, чтоб они все утонули в желчи Ревета. Как бы Невеньен к ней ни относилась, Бьелен действительно обладала дипломатическим талантом. По крайней мере, в части притворства.

И сейчас Невеньен это раздражало особенно сильно.

— Что-то ты не выглядела счастливой, когда убили Лиму и ты боялась, что тебя изнасилует Анэмьит, — огрызнулась она.

Безупречная маска Бьелен дрогнула, но девушка сразу взяла себя в руки. Невеньен внутренне сжалась, готовясь к потоку язвительностей, однако сестра не стала давать волю острому языку.

— Ты королева, — напомнила она без тени ехидства, — и не можешь позволить себе показывать недовольство. Представь, что подумает лорд Боссьер, когда увидит тебя с такой кривой рожей.