— Поразительно, как вы запоминаете дорогу в лагере, — сказала задыхающаяся Эсти, когда наконец догнала госпожу. — Бежать на такой скорости… Я бы давно заблудилась.

— Ориентироваться очень легко, — отмахнулась Невеньен. — Нужно только понять, какие войска здесь расположены, а наш шатер всегда в центре.

— Но ведь эти палатки такие одинаковые, — возразила Эсти.

Невеньен и сама не могла объяснить, как находит дорогу. Для нее все было элементарно — она просто шла по дорогам, сверяясь со знаменами. Да и лагерь был не настолько огромным, чтобы в нем заблудиться. Вот, например, за этим поворотом покажется ее шатер…

В груди защемило. Возле ее палатки замер, глядя в мутное небо, Иньит. Он был, как всегда, невероятно красив в своем черном камзоле, украшенном серебряными пуговицами, и плаще, подбитом черно-бурой лисицей. За спиной лорда возвышался Бирди, в последнее время превратившийся в такого же щеголя, как и его хозяин. Однако могучую фигуру слуги Невеньен даже не заметила, ускорив шаг, чтобы поскорее приблизиться к Иньиту.

Им не удавалось поговорить наедине с того самого момента, как он спас ее от Анэмьита, и поэтому она чувствовала себя неблагодарной. То, что должно было произойти после ее спасения, Невеньен представляла себе по-другому. Не так, что их растащит толпа солдат, потом осадят советники, а после этого почти сразу придется скакать в Острые Пики. Все должно было быть совсем иначе. И не здесь — не в военном лагере, где на них глазеют все кому не лень.

Иньит увидел ее издалека, и на его губах расцвела улыбка. Невеньен ощутила, что глупо улыбается в ответ. Стереть дурацкое выражение счастья никак не получалось. Да и надо ли было?

— Моя королева.

Иньит изящно склонился, прикрыв лицо сцепленными ладонями. Невеньен отметила, что сегодня он опять забыл надеть накладки на ногти. Какой позор для высокопоставленного лорда! Однако когда он выпрямился и любяще взглянул на нее, то все мысли о ногтях моментально выветрились из головы.

— Я скучал по тебе, — тихо произнес Иньит.

— Я… — Невеньен вдруг охрипла. — Я тоже.

Если бы не свидетели, она бы не выдержала и бросилась ему на шею. Но пока они не были женаты, так делать было нельзя. По лагерю и так ходила молва, что королева пляшет под дудку лорда-разбойника, выполняя каждую его прихоть. Кое-кто обвинял Иньита в том, что он метит слишком высоко, а некоторые поговаривали такие вещи, которые Невеньен было стыдно повторить даже в мыслях. Чтобы узнать об этом, не требовались шпионы. Люди частенько забывали о том, что стенки шатров не из камня, и чтобы услышать все, что за ними произносится, нужно всего лишь встать неподалеку. По совету Тьера Невеньен пару раз так сделала и осталась в легком ужасе. Среди солдат разносились большей частью ложь и домыслы, однако поощрять их распространение она не собиралась, так как это навредило бы в первую очередь самому Иньиту. Поэтому скрепя сердце Невеньен сдержала душевный порыв.

— Лорд Иньит, — с затаенной надеждой сказала она, — слуги известили меня, что накрыли обед в моем шатре. Не изволите ли вы присоединиться?

— Буду рад, — ответил он.

Гвардеец откинул для них полог, и Невеньен и Иньитом вошли в шатер — в ту его часть, которую Невеньен именовала «кабинетом» и где находилось ее рабочее место. Слуга, отправленный с кухни, уже расставил блюда на узком столике. На нем было слишком мало места для двоих, и приборы лежали всего на одного человека. Невеньен смутилась. Пригласила, называется…

— Я попрошу, чтобы принесли еще набор, — она обернулась к слуге.

— Не надо. Честно говоря, я уже поел, — шепнул Иньит.

Он по-хозяйски подхватил второй из двух стульев в шатре и уселся сбоку столика, налив себе вина в свободный кубок. Слуга, поняв, что его помощь больше не требуется, исчез; следом за ним за пологом скрылись Окарьет и Бирди, которому Иньит приказал подождать снаружи. В шатре осталась одна Эсти, начавшая открывать блюда. Невеньен устроилась рядом с Иньитом, касаясь его коленями. Служанки можно было не стесняться — если она чего-то и не знала, то давно догадалась. К тому же если бы слухи исходили от нее, то они появились бы гораздо раньше.

— Эсти, можешь убрать еду, — сказала Невеньен. — Я не голодна.

Ей действительно не хотелось есть. Не после того, что ей устроил отец. И, конечно же, она не будет жевать перед Иньитом, когда им наконец-то выдался момент поговорить по душам.

— Печенье! — с присущей ей непосредственностью ахнула Эсти, обнаружив на круглом подносе сдобные кругляшки. — Как только повар исхитрился тут, на полевой кухне, их приготовить? Моя госпожа, еще теплые! Вы же так мечтали о сладком в Острых Пиках… Точно не будете? Оно же остынет! Может быть, вы, лорд Иньит?

Он отрицательно покачал головой. На сладкое он никогда не был падок. А Невеньен поглядела на блюдо с сожалением. Она не раз замечала, что печенья и пирожные поднимают настроение, а при тех новостях, которые ей принесли Тьер и Стьид, это не помешало бы. Но… Не сейчас.

— Если хочешь, можешь съесть сама, — разрешила Невеньен, увидев, как Эсти смотрит на поджаристое тесто. Или… — ей пришла в голову интересная мысль. — Сходи, угости кого-нибудь.

— Бирди, например, — подхватил Иньит, странно глядя на служанку. — Он жаловался мне, что скучает по тебе.

— Это очень мило с его стороны, — ответила Эсти, изо всех сил стараясь не смотреть на лорда.

Невеньен нахмурилась. Что с девушкой такое? Месяц назад она бы с удовольствием побежала к этому мужлану и еще откладывала момент расставания с ним, а сейчас не хочет идти?

— Он потратил все жалованье на то, чтобы приодеться, как тебе нравится, — весело продолжал Иньит, — и просил меня последить за его манерами. Неужели ты не оценишь все страдания, которым он подвергся ради тебя, и даже не подойдешь к нему? Или вы поссорились? Я уже к вашей свадьбе начал готовиться, а ты… Ох, сердцеедка! — он в притворном огорчении покачал головой.

Иньит откровенно развлекался, зато у Эсти лицо стало таким, будто она сжигала кого-то на погребальном костре.

— Простите, господин, — пробормотала она, забирая блюдо с печеньем. — Я обещана другому мужчине. А теперь, если вы извините меня, я лучше угощу Окарьета.

Значит, она намеревается выйти замуж за Жевьера! У Невеньен открылся рот. И Эсти ей ничего не сказала! Впрочем, ничего удивительного. Из-за сумбура последних дней Невеньен вряд ли удалось уделить этому достаточно внимания, да и участь Жевьера была еще неизвестна. Когда он выздоровеет, то его наверняка будут судить за предательство. У Эсти должны быть очень серьезные чувства к нему, если она не боится связывать судьбу с человеком, которого может ждать самая тяжелая кара.

— Обсудим это позже, Эсти, — вздохнув, сказала Невеньен. Уж о чем сейчас точно не время беспокоиться — так это о том, как сложится семейная жизнь ее служанки и бывшего телохранителя. — Можешь идти к Окарьету.

— Ты точно не голодна? — спросил Иньит у Невеньен, когда Эсти опустила за собой полог. — Ты выглядишь бледной.

— Это не из-за того, что я не ем, — Невеньен снова вздохнула. Жаловаться ли Иньиту на то, как она устала от потока проблем? Нет, не стоит. — Кстати, тебя искал генерал Стьид.

Иньит поморщился.

— Они с Ламаном меня уже достали. Говорят мне: «Почему это твои разбойники бездельничают? Пусть займутся чем-нибудь полезным!» Они не понимают, что командовать разбойниками совсем не то же самое, что солдатами. Разбойники потому и разбойники, что они ненавидят подчиняться приказам и не признают над собой никакой власти. Стьид и Ламан даже не представляют, каких вообще трудов мне стоило вынудить их отвлечься от любимых грабежей и вытащить из леса.

Невеньен промолчала. Разбойники оказались еще одной проблемой, только внутри лагеря, а не снаружи. Они были не то что бы неуправляемы, просто их поведение не вписывалось в рамки военного устава. Относительная свобода «вольных людей» раздражала солдат, круглые сутки находящихся под присмотром офицеров и выполняющих обязательные работы. Постоянно вспыхивали драки, и найти виноватых потом было невозможно — на скандал, как правило, нарывались обе стороны. Естественно, сохранению мира в лагере это не способствовало. А поначалу идея усилить войско разбойниками казалась не такой уж плохой.