Он мутно посмотрел на нее. Постепенно его взгляд прояснился.

— Извини. С тобой легко забыть обо всем. Не беспокойся, я не буду делать ничего, чего ты не захочешь. Я знаю, что сейчас не время и не место.

В первую очередь ей следовало напомнить об этом себе. Невеньен сделала несколько глубоких вдохов, чтобы восстановить дыхание. Сердце все еще пыталось выскочить через горло. Небеса, он любит ее! Любит!

— Я так долго этого ждала, — призналась она.

Иньит продолжал ее осторожно поглаживать. Платье цеплялось за его мозоли, но Невеньен было наплевать на драгоценную ткань. Ей хотелось, чтобы он гладил ее вечно.

— Я опасался тебя спугнуть. Ты переживала из-за Акельена, а потом на тебя навалилась куча дел. Я думал, что ты оттолкнешь меня, поэтому выжидал правильный момент.

— Оттолкнуть тебя?!

Да она казнила бы себя до самой смерти, случись такое.

— Мы уже долго тут сидим, — Иньит с нежеланием отодвинулся от нее. — Твой секретарь начнет нервничать. Наверняка он уже известил Тьера, что мы задержались наедине.

— Мне все равно, — Невеньен обняла Иньита, и он снова прижал ее к себе.

— Не боишься выволочки от наставника?

— Да хоть десяток выволочек. Я свободная женщина, а не марионетка.

— Ну, — его глаза заблестели, — значит, у нас еще есть время…

Спустя полчаса он ушел. Обессилевшая Невеньен вернулась в свое кресло и развалилась в нем, вытянув ноги. Она и не представляла, что простые поцелуи и объятия забирают столько сил. К тому же у нее нещадно горели губы, исколотые щетиной Иньита. Наверняка они припухли, а прическа растрепалась, но Невеньен не стала звать Эсти, чтобы та принесла ей зеркало. Это подождет. Все подождет.

В тот день Невеньен так больше ничем и не занялась, посвятив его плещущемуся внутри счастью. Ее сердце было безраздельно отдано Иньиту. Навсегда.

На небе сгущались тучи, не обещая ничего хорошего. По укутанному дымкой Остеварду было не сказать, что сейчас утро. В некоторых окнах горели огоньки, а стражников на стенах стояло больше, чем обычно, — капитан удваивал стражу по ночам и в плохую погоду. По двору носились слуги, стараясь уложить вещи до снегопада; лошади, чувствуя беспокойство, переступали с ноги на ногу. Помня о том, что случилось с Акельеном, Невеньен взяла с собой самое большое количество людей, которое могла и которое не счел бы неприкрытой угрозой генерал Стьид. Двадцати гвардейцев и трех магов для этого должно было хватить. Они давно были готовы к отправлению и сидели на лошадях, нахохлившись в тяжелых дорожных плащах. Вышитое желтым сияние, которое окружало силуэты на эмблемах волшебников, поблекло из-за несвоевременных сумерек и стало похоже на тень. Плохое предзнаменование. В поисках успокоения Невеньен по привычке потянулась к материнскому кольцу, запоздало вспомнив, что продала его. Ну и ладно. Зато беженцы ушли счастливыми.

— Раз-два, взяли!

Слуги, подхватив самый громоздкий сундук, затащили его на карету. К счастью, он был последним. Невеньен в нетерпении постукивала сапожком, сложив руки на груди. Процессия к Стьиду должна была отправиться час назад, но Бьелен слишком долго копалась в своих покоях, а потом слуги искали место для ее поклажи. Тащила она с собой непомерное количество вещей. Как будто на королевский прием собралась, честное слово!

— Прошу вас, все готово, — объявил слуга, приглашая всех сесть в предназначенные им кареты.

Прежде чем спуститься со ступенек Остеварда, Невеньен оглянулась назад. Провожающий ее Иньит поклонился на прощание и нежно улыбнулся. Невеньен улыбнулась ему в ответ и нащупала на груди серьгу, которую закрепила в качестве подвески. Что бы ни случилось в поездке, Невеньен будет помнить об Иньите каждое мгновение.

Развернувшись, она краем глаза заметила, как Иньит поклонился Тьеру. Странно, но на лице лорда-разбойника промелькнула насмешка, а главный советник сердито нахмурился. Интересно, что между ними происходит? Впрочем, это их личные проблемы.

Тьер, который ни за что не отпустил бы свою подопечную одну, полез в экипаж первым. Невеньен с тревогой проследила за тем, как высокий старик наклоняется и с трудом проходит в узкую дверцу, хватаясь за поясницу. Он не показывал виду, но его беспокоило больше хворей, чем радикулит. Невеньен волновалась за своего наставника, пусть он многое и скрывал от нее. Пока Акельен был жив, Тьер, неизменно вежливый и внимательный, единственный за ней присматривал и помогал советом.

— Шевелись! — прошипела за спиной Бьелен.

Отвечать Невеньен сочла ниже своего достоинства. «Сестру», шлепнувшуюся на кожаное сиденье следом, сегодня как будто муха укусила. Ее настроение было отвратительнее обычного, и Невеньен, на удивление, ее в этом поддерживала. Какой из богов Бездны вложил в голову Тьеру мысль о том, что Бьелен обязательно нужно взять на встречу с генералом? Подумаешь, королеве обязательно нужна компаньонка… Лучше было бы оставить Бьелен и пригласить Ламана! Он по крайней мере понимает толк в солдатах, и наплевать, что, по словам Тьера, у Ламана нет дипломатического таланта, а у Бьелен есть. Все, что у нее действительно есть, это язык, о который можно точить ножи.

Особенно досадным было то, что в экипаже им придется сидеть вдвоем. Невеньен владела всего тремя каретами, и все они оказались двухместными. Одну занял Тьер со своим слугой, вторую — Невеньен и Бьелен, а в последнюю набились трое служанок. Обе леди предпочли бы распределиться иначе, но тогда кому-то пришлось бы потесниться, а обе не могли предоставить противнице такой повод для издевок. Невеньен потерла переносицу, унимая зарождающуюся головную боль. Она предлагала отказаться от дополнительной служанки, но ее переубедил Тьер. Советник настоял на том, что королева должна постепенно приближать к себе сехенов, тем самым показывая готовность к выполнению заключающегося с ними договора. К тому же Гирвьен рекомендовал юную сехенку лично, сказав, что у нее есть зачатки способностей к магии (такие слабые, что вряд ли пригодятся) и, что куда важнее, она умеет делать почти все — от чистки ботинок до врачевания. Еще управляющий говорил что-то о ее характере, но Невеньен пропустила это мимо ушей. Ей все равно будет прислуживать Эсти.

— Прибери колени! — потребовала Бьелен, которая никак не могла устроиться на сиденье напротив.

— Свои укороти, — парировала Невеньен.

Бьелен сделала жест, как будто хотела вцепиться сопернице в волосы, но передумала. Невеньен отвернулась. Полгода назад она хлюпала бы носом из-за мировой несправедливости, которая вынудила ее ехать к отцу вместе с любовницей погибшего мужа. Но теперь ничего такого не будет. Она стала жестче. И у нее есть мужчина, который смотрит лишь на нее. Хорошо бы еще удалось договориться с генералом Стьидом о предоставлении солдат, но над этим Невеньен будет переживать позже.

Она закрыла глаза. До вечера не предвидится ничего интересного. Можно поспать.

Подремать ей удалось где-то с полчаса; потом кареты выехали на дорогу, состоявшую из сплошных выбоин и колдобин. Невозможно стало не то что спать, а просто спокойно сидеть, и их с Бьелен то и дело швыряло друг на друга. К полудню им настолько надоело огрызаться и шипеть, что между ними установилось некое подобие перемирия.

Без этого, в тишине, нарушаемой только стуком колес и еле слышными проклятиями, когда экипаж попадал в яму или наезжал на камень, стало совсем скучно. Сиденья были отнюдь не мягкими и не располагали к отдыху, а пахло в карете затхлостью. Кузов предварительно проветрили, но ему это не особенно помогло. За окошком тянулся однообразный пейзаж: леса перемежались полями, поля — деревеньками, а те опять лесами. Прежде чем выйти замуж за Акельена, Невеньен всего несколько раз покидала Острые Пики, и поначалу ей было интересно, но одинаковые картины за окном быстро нагнали тоску и на нее. Тем более что глядеть в него мешала Бьелен, старавшаяся в тусклом зимнем свете рассмотреть буковки в книге, которую читала. На обложке было вытеснено: «Сердце королевы».