Челюсть зевающей Эмьир щелкнула так, что услышала Невеньен, сидящая на другом конце комнаты. Иллирен, не сбившись, продолжила декламировать. Это была ее идея — заменить надоевшие занятия рукоделием на что-нибудь более интересное. «Песнь Арамьена» сложно было назвать таковой, но все лучше, чем по десятому кругу пересказывать сплетни под звуки шипения из-за уколотых пальцев. В конце концов, выбор книг не всегда оказывался настолько занудным. И теперь на посиделки всегда приходили все настоящие леди, живущие в Остеварде. Бьелен, по рождению купеческая дочка, а по характеру змея, к ним не относилась. Да и все равно она сама отказалась посещать чтения. Ерзать у кого-нибудь на коленях ей было интереснее.
Молчание прервало вежливое покашливание. Невеньен не сразу сообразила, что давно установилась тишина. Пожилую Иллирен нельзя было назвать плохим чтецом, но ее голос был уже слабоват. Оттого становилось легко отвлечься от декламации.
— Экхм… Недурно, недурно, — произнесла Эмельес.
Пышная круглощекая женщина первой очнулась от оцепенения. Она была очень чуткой к происходящему вокруг.
— Прекрасный образец северной поэзии, — сказала Миллена. Жена Ламана была настолько «замороженной», что это отражалось и в ее неживых, всегда одинаковых похвалах.
— Спасибо, леди Эмельес, леди Миллена, — чопорно ответила Иллирен.
Спрятавшиеся в тенях служанки выскользнули на свет и налили хозяйкам чай. Подразумевалось, что после того, как закончится выбранный отрывок из произведения, начнется его обсуждение, но в «Песнь Арамьена» никто особенно не вслушивался. Женщины уткнулись в свои чашки, сосредоточенно изучая травяной осадок на дне.
Кому-то это могло показаться неловким или напряженным, но Невеньен чувствовала себя расслабленной. Вышивание ей не нравилось никогда, и стоило женщинам предложить сменить досуг, как она испытала облегчение. В ней не было ни капли крови эле кинам, а рукоделие обязательным занятием для леди сделали именно они, завоевав Тьерру. Родовитые тьеррские дворянки дорожили красивыми длинными ногтями и предпочитали чтение или любые развлечения, которые не требуют работы руками. Возможно, поэтому попытка подружиться со станком для гобелена, спицами и прочими рукодельными принадлежностями превратилась для Невеньен в мучение, и она радовалась, что это прекратилось. Когда станок завесили узорчатым покрывалом, комната стала гораздо симпатичнее, несмотря на въевшийся в ткань запах затхлости.
— Если стану королевой, издам постановление, что леди не обязательно на встречах заниматься шитьем, — пробормотала она.
— Если? — удивилась Иллирен.
Может быть, она была старой и подслеповатой и имела привычку случайно пришивать к пяльцам собственное платье, но ее слух и, главное, ум оставались остры.
— Когда я стану королевой, — поправилась Невеньен.
— Когда?.. — белые брови Иллирен взвились так, что чуть не выскочили на прическу.
У Невеньен все время выскакивало из головы, что окружающие считают ее королевой. Хотя это было не так.
— Когда меня по всем правилам коронуют в Эстале, — объяснила она.
— О, я уверена, что это произойдет достаточно скоро, — оптимистично заявила Эмельес. — Стоит нам договориться с сехенами, как дела пойдут на лад.
Леди снова засмотрелись в чашки. Замок полнился самыми разнообразными слухами на эту тему. Идею союза с сехенами одобряли далеко не все. Да и вообще было как-то странно заключать союз со своими же подданными. Многим казалось, что нужно им только приказать, и замок сразу наполнится сехенскими рекрутами, а склады — поставленными забесплатно товарами. Но даже Невеньен (спасибо Тьеру и многочисленным лекциям учителей истории и политики) понимала, что в случае с сехенами приказы пропадут впустую или вызовут очередное восстание. Такова судьба правителя — уметь договариваться с собственными подданными.
В отличие от жизнерадостной Эмельес, Невеньен не думала, что все наладится. В этом союзе ей виделось что-то не то. Она не сидела сложа руки и не ждала, когда ей кто-нибудь предложит решение всех проблем. Она скрупулезно изучала документы, копалась в книгах, допрашивала учителей, беседовала с Лэмьетом, Окарьетом, членами Малого совета, всеми леди в замке и даже офицерами. Невеньен не смущалась спрашивать осторожного совета и у людей, которые считались уважаемыми среди местных жителей. Хороший способ победить Гередьеса не отыскался, зато у Невеньен начали приоткрываться глаза на некоторые вещи. То, что Тьер многое не договаривает, она знала и раньше, но теперь начинала догадываться, что именно кроется за его недомолвками.
Например, этот союз с сехенами. Тьер не интересовался ее мнением, когда сказал ей принять в гвардию сехена — подростка того же возраста, что и сама Невеньен. Нет, он, конечно, настойчиво посоветовал, но это лишь выглядело так, а на самом деле у нее не осталось иного выбора, кроме как подписать бумаги. И так Тьер поступал всегда. По зрелом размышлении Невеньен пришла к выводу, что пусть с ним, с этим Сехом из Лиранхи. Раз отец юноши занимает такое высокое положение среди соплеменников, его следовало умаслить, да и лейтенант Кален согласился принять новобранца. Гораздо сильнее Невеньен беспокоило утверждение Тьера, что ради союза никого не придется убивать. Сначала он сказал, что придется, и много, но потом вдруг оказалось, что маги способны все устроить бескровно. Невеньен не была дурочкой. Она подробно расспрашивала лейтенанта Калена о том, какие задания выполнял отряд. Из его слов получалось, что без убийств они не обошлись ни разу. И это не было пустым хвастовством, как у некоторых офицеров, которые хотели произвести впечатление на молодую девушку или выпросить жалованье повыше. Невеньен слышала от них байки, как они якобы перебили кучу врагов, находясь при этом на грани смерти, но так и не сдавшись. Их руки подрагивали от энтузиазма присочинить еще что-нибудь трагическое, а глаза блестели от предвкушения надбавки платы. В инистых глазах Калена было что-то такое, от чего пробирала дрожь, как будто ты в середине зимы стоишь на дворе в одной сорочке. Лейтенант не лгал и не приукрашивал. Он сухо докладывал о том, сколько людей извел его отряд. Если сложить из них башню, она бы поднялась выше хребта Самира.
Раз от Невеньен скрывали половину событий, она никак не могла на них повлиять. Союз с сехенами оставался прерогативой Тьера. Но Невеньен нужен был свой способ уничтожить Гередьеса. То, что она не знала, как к этому подступиться, лишало ее сна.
Хотя сна ее лишала не только месть.
— До ужина еще далеко, — намекнула Эмельес. — Можно выбрать другую книгу.
Женщины оживились, оторвавшись от чая. В то время как простолюдинки целыми днями работали в поте лица, у леди насчитывалось не так много приличествующих и в то же время приятных занятий. Одним из них было чтение. Увы, обсудить прочитанный роман было не с кем, кроме как с соседкой, — мужья называли такие беседы ерундой. Поэтому каждая из дам в комнате стремилась поделиться любимой книгой.
Эмьир, которую сложно было подозревать в интересе к книгам, успела первой.
— Я принесла кое-что увлекательное!
Подруга сидела в кресле с подогнутыми под себя ногами. Это было не очень пристойно для леди. Девушка вообще в последнее время стала вести себя фривольнее и понабралась грубых выражений, свойственным скорее солдатам, чем аристократке. В солдатах, точнее, гвардейцах, наверняка и крылся секрет — Ливьин постоянно жаловался, что его сестра слишком много времени проводит рядом с казармами и тренировочным полем, но поделать с этим ничего не мог. Другие леди в силу юного возраста прощали ей подобные грешки и старались не коситься на ее вызывающую позу, но когда она выудила из шелковой сумки книгу, на Эмьир открыто уставились все.