И в эту секунду пустота обрушилась на него. Ослепляя, оглушая, лишая возможности пошевелиться, погребая под собой все чувства, упеленывая тугим коконом, не дающим возможности даже вдохнуть. Ее было так много. Ядовитой, парализующей, подчиняющей волю. Казалось, она копила силы для этого последнего рывка. Пляж исчез. Света больше не было. Только бескрайняя хищная мгла, в которой потерялись мужчина и… мальчик. Бриан вздрогнул, вспомнив о ребенке, оставшемся где-то там. Один на один с этим чудовищем. Маленький, беззащитный, он, должно быть, до смерти напуган. И отчаянно ждет помощи. Но разве Бриан может? Кто он такой, чтобы выстоять против этого хтонического ужаса?

— Я Бриан МакНуад, лучший выпускник, самый молодой магистр в истории, придворный маг Белгора Десятого!

Крик был отчаянным, но пустота только презрительно рассмеялась в ответ. Бриан дернулся, пытаясь разорвать сковавшие его путы. Нужно только пошевелиться. Освободить руку, прочитать заклинание. Но время уходило. Дышать становилось все тяжелее. Он судорожно искал чем ответить и не находил. Отчаяние захлестнуло, словно штормовой прилив. Неужели все?

— Ты сможешь. Ты ведь сильный и храбрый. Осталось совсем чуть-чуть. Ну же!

Тихий голос. Тепло пальцев, прикоснувшихся к щеке. Эхо поцелуя, отданного вместо клятвы. Несокрушимая уверенность. В нем. Бриан посмотрел в безглазую морду пустоты и прошептал.

— Я — Бриан. Ученик Гелена. Друг Ринвальда и Элены. Доверенное лицо Белгора. Это моя жизнь. И тебе я ее не отдам. И его не отдам.

С каждым словом дышать становилось легче. Расслабить плечи. Высвободить руку. Вызвать светящийся шарик. И обнаружить в шаге от себя испуганного мальчика, озирающегося по сторонам в поисках поддержки. Шагнуть, преодолевая сопротивление. Опуститься на колени. Поправить челку. Заглянуть в загорающиеся надеждой глаза.

— Не бойся, — спокойный голос, ласковая улыбка, — я с тобой. Повторяй за мной…

Последний слог заклинания. Щелчок маленьких пальцев. И окружающее пространство залил ослепительный свет. Изгоняя, очищая, исцеляя. Пустота отступала, а над песчаным пляжем одой героям звенел детский смех.

Глава 21

Все смешалось в доме Дрисколлов. Переполох начался с листа бумаги, протянутого леди Орле личной горничной. Почтенная мать семейства с недоумением посмотрела на женщину, бывшую ее наперсницей последние тридцать лет.

— Что это?

— Кухарка принесла с рынка. Там много таких. Очень много.

Госпожу было жаль. Госпожа была женщиной гордой. Дочь древнего славного рода, отданная этому недотепе лорду Томасу, чтобы поправить пошатнувшиеся финансовые дела семьи. Юная леди Орла с похвальным достоинством исполнила свой долг и все эти годы железной рукой вела дела семьи Дрисколл. Слабость у госпожи была одна — лорд Фергюс. В первенце она души не чаяла. Лицом и статью тот удался в прадеда, великого воина, верой и правдой служившего их величествам Белгорам за номерами семь и восемь.

Леди Дрисколл перечитала текст дважды. Дрожащей рукой положила лист на стол и без сил опустилась в кресло.

— Воды, госпожа? Отвара? Ароматических солей?

— Этого не может быть…

Разом постаревшая дама прижала к вискам украшенные перстнями пальцы. Фергюс не мог так их опозорить. Только не он. Ее гордость. Ее золотой мальчик. Ложь!

— Гнусная ложь! Зачем ты принесла это? Эту грязь!

Тонкие, высохшие губы дрожали от уже не сдерживаемого гнева и обиды.

— Может и ложь, — сказала горничная, обмахивая леди Орлу, растирая похолодевшие руки, — вот только ходили люди в храм, и жрицы подтвердили, есть свидетельства против молодого лорда. Под клятвой взяты.

Женщина покачала головой. Видела она поболе госпожи, вот только любила ту больше правды и старалась без нужды не огорчать. А тут ну никак глаза не закрыть. Слуги судачат. Кухарка говорила, на рынке только и разговоров, что о молодом лорде. Сразу вспомнили и гордыню его непомерную, и долги перед мастерами, и шумные гулянки в тавернах. Поговаривали еще, что игрок. Долгов на многие тыщи. А теперь еще это. Позор. Как есть позор.

— Где лорд Фергюс?

— Не возвращались еще.

— А лорд-супруг?

— Почивают.

Леди Дрисколл поморщилась. Нежную любовь мужа ко сну она считала слабостью, недостойной лорда. Впрочем, как и страсть вкусно покушать, и полную беспомощность в ратных делах, и неспособность завоевать более прочное положение при дворе. Великая, ведь если ей принесли эту мерзость…

— Говоришь много таких? — с отвращением указала на бумагу.

— Сама не видела, конечно.

— Так сходи и посмотри!

— Я тогда уж и в храм зайду.

— Зайди, — леди Орла почти взяла себя в руки, — и доложи, как вернешься. Великая Матерь, за что мне это? Прием через седьмицу…

Леди Дрисколл не заметила, как женщина покинула комнату. Скандал. Непременно скандал. И именно сейчас, когда за места в свите будущей королевы развернулась нешуточная борьба, и любая мелочь могла повлиять на шансы Элинор. А что подумают МакМюрреи? Она как раз хотела сговорить за Фергюса их среднюю дочь. Любимицу отца, за которой сулят богатое приданое. А после таких обвинений невесту впору искать по домам безземельных лэрдов. Нет, это не может быть правдой. Не должно быть правдой. Нужно непременно все выяснить. Взяв со стола злосчастную бумагу, разгневанная леди Дрисколл решительно направилась в покои супруга.

Горничная Элинор новости принесла на словах. Пересказала все, что слышала на кухне. Красавица слушала, затаив дыхание. Краснела. Бледнела. Раздраженно покусывала пухлые губки и совершенно не знала, куда девать руки. В правдивости обвинений она не сомневалась — слишком уж хорошо знала брата. И пусть печальная участь девушек беспокоила Элинор не больше видов на урожай, перспектива скандала не радовала совершенно. На этот прием у нее были грандиозные планы — лорд МакНуад обещал танцевать с ней! И своенравная красавица изводила портных и ювелиров, требуя идеальный наряд. Она должна выглядеть безупречно. Чтобы узрев ее, он забыл всех. Особенно ту наглую девку.

Когда соглядатай донес об их прогулке, Элинор отказывалась верить. Но человек брата клялся. И точно описал обоих. Какое унижение! Почему? Почему лорд МакНуад виделся с этой простолюдинкой? Ведь леди Элинор Дрисколл не задумываясь отдала бы за такую возможность свои лучшие платья. Ветром полетела бы, стоило ему только позвать. А он… Несколько дней Элинор пребывала в прескверном расположении духа. Повздорила с матерью, отхлестала по щекам служанку и плакалась отцу до тех пор, пока тот не пообещал любой наряд, какой цветочек только пожелает. План сражения рисовался практически идеальным. Лорд МакНуад уехал из столицы, а сразу по возвращении они встретятся на приеме. Обещанный танец. Возможно, даже второй. Улыбки. Взгляды. Случайные прикосновения. Конечно он не устоит!

Красавец лорд являлся в девичьи сны практически еженощно. Преимущественно верхом и в нормальной одежде, а не этой его жуткой мантии. Элинор же непременно ждала во дворе родового замка. Прекрасная и любимая. Чем не знак от Весенней Девы? Богиня непременно поможет ей. Иначе и быть не может. А эта история с Фергюсом решительно не к месту.

Однако в глубине души, несмотря на возможность скандала, очевидные последствия для репутации семьи и потенциальные неприятности, Элинор радовалась переполоху. Наконец-то мамочка увидит, что ее драгоценный сын совсем не идеален. А Фергюс получит свою долю нравоучений, разочарованных взглядов, удрученных вздохов и раздосадованных покачиваний головой. В конце-концов он, в отличие от Элинор, заслужил!

— Что случилось, Элли? Опять прогневала матушку?

Фергюс, перехваченный по возвращении служанкой сестры, вошел без стука. Высокий лоб нахмурен. Чувственные губы презрительно поджаты. Крылья прямого носа подрагивают. В прищуренных глазах леденящая синева северного моря.

— Я? — Элинор вздернула подбородок и ехидно усмехнулась. — Боюсь сегодня, дорогой брат, тебе придется посидеть на моем месте. Как доехал? Ничего необычного на улицах?