Я невольно вспомнила рассказ Лесси. О некоей девушке, которая дала ей воды и убеждала, что все будет в порядке. Уж не Клара ли это была?

Судя по тому, как блеснули глаза Фарлея, он подумал о том же.

– А потом она выдала этот адрес властям, – сухо завершил Кларенс. – Правда, сказала, что всему виной Грегор. Но ежу было понятно, что любое расследование приведет ко второму брату. Нет, ей явно не стоило оставаться в живых.

Я услышала, как Ричард с нескрываемым облегчением вздохнул. Увидела, как его лицо озарила короткая радостная улыбка.

И я вполне понимала чувства своего компаньона. Клара – не преступница. Бедная жертва, запутавшаяся в нитях всемогущего кукловода и вынужденная выполнять его приказы. И все равно она пыталась сыграть по своим правилам.

– Мне становилось все сложнее и сложнее держать Клару в повиновении, – признался Кларенс. – С этим надо было что-то делать. И делать срочно. Ментальные чары я не мог использовать, потому что Ребекка к этому времени была уже мертва. И у вас обязательно возникли бы вопросы, как такое получилось, если сестра якобы и была менталистом в нашей паре. Оставался только способ личного устранения. Но у меня никак не получалось подобраться к Кларе. Рядом с ней постоянно ошивался этот тип.

И с немалым презрением кивнул на Ричарда.

Я услышала, как тот с приглушенным шипением втянул в себя воздух. Но ничего не сказал. Однако на его губах по-прежнему угадывалась довольная усмешка.

В этот момент Кларенс зажмурился, сосредотачиваясь.

Зеленые магические наручники на его руках вспыхнули особенно ярко.

Я ожидала услышать вскрик боли, но Кларенс продолжал держать глаза крепко закрытыми. Его губы бесшумно и быстро шевелились, как будто он беззвучно произносил заклинание.

– Не старайтесь, – сухо сказал Фарлей. – С Клары были сняты все украшения. Если на ней и имелся амулет со смертельными чарами, то до девушки вы все равно не доберетесь.

Кларенс открыл глаза и неверяще воззрился на блондина. На губах преступника пузырилась красноватая от крови слюна. Должно быть, эта попытка стоила ему действительно много сил. И я… я невольно восхищалась им. Колдовать в магических наручниках! Даже представить страшно, насколько это мучительно.

В этот момент в дверь неслышно стукнулись. Не дожидаясь ответа, вошел Орландо с небольшим подносом в руках.

Рыжий дознаватель выглядел особо усталым. Его волосы словно поблекли, под глазами залегли глубокие круги усталости.

Ну да, ему ведь тоже не пришлось отдыхать последние пару суток.

Орландо, неслышно ступая, подошел к столу Фарлея, который по-прежнему занимал Норберг. С удивлением посмотрел на ректора магической академии, но ничего не спросил или не сказал. Лишь поставил поднос, на котором лежал простенький серебряный перстенек да тонкая цепочка с округлым камушком.

– Это то, что принадлежит Кларе Уитфорт, – проговорил он.

Фарлей склонил голову, пристально глядя на невзыскательные украшения. А вот Кларенс весь подался вперед, пожирая их жадным взглядом.

– Вы всегда идете до последнего? – тихо спросил его Норберг. – Вы ведь разоблачены. Дали показания, полностью изобличающие вашу вину. Почему вы так стараетесь уничтожить эту девушку? Ее смерть уже не должна иметь для вас никакого значения. Тем более вы сами сказали, что она не имела понятия о вашей роли во всем происходящем.

Кларенс неопределенно пожал плечами. Отвел глаза.

– Возможно, потому что она действительно дочь Ребекки и его племянница? – неожиданно даже для себя произнесла я. – И убить он ее хотел не только потому, что на ней был след ее ментального воздействия. Но и потому, что поисковые чары легче всего построить на родстве крови.

Я подавилась словами, когда Кларенс опять глянул на меня. В его глазах отразился сполох такого бешенства, что язык невольно прирос к моему нёбу.

Ох, и почему я просто не могу промолчать, когда меня не спрашивают? По коже прошла дрожь смертельной опасности. Я не сомневалась, что Кларенс расправился бы со мной прямо сейчас, не будь рядом Фарлея или Норберга.

Но почему такая ярость из-за простого предположения?

– Она ваша дочь! – вдруг ахнула я. – Ваша и Ребекки!

Я так и не поняла, что произошло в следующий момент. Но Кларенс ринулся на меня, наплевав на наручники и на стоявшего рядом Фарлея.

А что самое страшное – он почти успел до меня добраться.

Лишь в последний миг, когда я уже увидела занесенный над собой кулак, Кларенса откинуло магией далеко в сторону, протащило по полу до противоположной стены.

Сердце гулко билось где-то у меня в горле. О нет, это точно не человек. Это бешеный зверь, даже хуже. Животные и то не могут быть настолько жестокими.

– Агата, – укоризненно произнес Фарлей, покачав головой. Искоса глянул на Кларенса, который лежал около стены, не подавая особых признаков жизни. Подошел к нему, присел на корточки.

– Осторожнее! – в следующее мгновение вскрикнул Норберг.

Вскочил на ноги, опрокинув кресло.

Но было поздно.

Кларенс дожидался именно этого момента. Магические наручники вспыхнули особенно ярко – и разорвались, а на его запястьях заиграла багровыми огнями непонятная татуировка, на которую я обратила внимание чуть раньше.

Рисунок в одно мгновение запылал невыносимо ярким пламенем. Я не сомневалась, что оно сжигает Кларенса заживо, но мужчина не позволил себе даже стона.

А затем пламя перекинулось на Фарлея, и что-то громыхнуло так, что с потолка посыпалась мельчайшая пыль побелки.

Это произошло настолько внезапно, что на какой-то миг мне почудилось, будто я угодила в кошмар. Жуткий сон, когда ты пытаешься бежать, крикнуть что-нибудь – но не в силах шевельнуть и пальцем.

Я все-таки попыталась что-то сделать. Но я едва успела подняться с кресла, как рядом с Фарлеем уже был Норберг.

И я не понимала, как у него получилось это. Я просто не увидела его движения. Ректор академии преодолел разделяющее их расстояние размытой тенью. И на какой-то миг мне почудилось, будто около Фарлея припал к полу огромный белоснежный волк, с шерсти которого сыпались волшебные искры, силясь потушить огонь.

А скорее всего, мое зрение просто обмануло меня, потому что на глаза навернулись слезы.

Мгновение, другое – и начался сущий бедлам. Казалось, будто кричали со всех сторон сразу. Ричард безуспешно пытался развернуть меня спиной к происходящему, бледный Орландо бестолково суетился.

Мне хватило взгляда, чтобы Ричард умерил свой пыл. На негнущихся ногах подошла к Фарлею, который лежал около стены подобно сломанной кукле. Рухнула рядом на колени.

Он еще жил. Еще дышал. Хотя мне страшно было смотреть на его грудь, где что-то жутко хлюпало при каждом вздохе.

Кларенса я не видела. Точнее, не могла опознать в том куске обгоревшего мяса, что лежало рядом, человека.

Фарлей с трудом сфокусировал на мне взор. Измученно развел губы в улыбке – и те треснули.

Красные капли крови на его потемневшем от жара лице казались ненастоящими. Нарисованными яркой гуашью неумелым ребенком.

– Обещай мне, – тихо прошелестел его голос. – Обещай мне одну вещь, Агата.

Я не могла говорить. Спазм горя настолько сильно перехватил мне горло, что я лишь кивнула.

– Если я выберусь – ты выйдешь за меня замуж, – прошептал Фарлей, и я даже не смела представить, сколько сил у него отняла эта фраза.

Я опять кивнула, уже не в силах сдержать слез и все еще не смея посмотреть на его рану.

Разве с таким выживают?

Нет, я не потеряла сознания. Я просто впала в какое-то странное оцепенение.

Вокруг суетились люди. В одно мгновение кабинет оказался заполненным до предела. А я сидела рядом и держала Фарлея за руку. И боялась, до смерти боялась, что каждый следующий его вздох окажется последним.

Потом меня оттеснили в сторону. Орландо что-то кричал мне в лицо, но я не слышала.

«Спайк, – вдруг мелькнуло в голове. – Я привезу Спайка!»

И была гонка по улицам Гроштера. Благо, Ричарду хватило ума кинуться за мной следом, иначе я преодолела бы весь путь до лачуги старика-целителя бегом, пугая прихожих заляпанной кровью одеждой.