Бьянка кивнула и повернулась к Кларе.

– Я обязательно продолжу с вами разговор, – процедил Фарлей, обратившись к вновь понурившейся девушке. – Но чуть позже.

И кинулся к дверям.

– А я? – успела крикнуть я ему в спину.

– Даже не думай об этом, Агата, – донеслось мне напоследок. – Даже не думай. Там будет слишком опасно.

Вслед за ним кабинет покинула и Бьянка, которая вела под локоть и не думавшую сопротивляться Клару.

Мгновение – и мы с виером Норбергом, который наблюдал за всем происходящим со своей обычной саркастической ухмылкой, остались наедине.

– Дела, – пробормотала я себе под нос, пораженная столь стремительным развитием ситуации.

И что мне теперь делать? Кинуться догонять Фарлея? Нет, он точно меня с собой не возьмет, тут и провидицей быть не стоит. Теперь, когда с меня сняты обвинения в убийстве графа Грегора, то у него уже нет необходимости постоянно присматривать за мной. И как назло это дурацкая травма, полученная стараниями Кларенса. А, впрочем, кого я обманываю. Даже будь я в полном порядке – Фарлей и близко бы меня не подпустил к процессу штурма очередной халупы.

Н-да, кто бы мог подумать, что во главе преступного союза стояли брат и сестра! А Лея? Неужели она была дочкой Ребекки, и она безропотно отдала ее Вайнеру? И как так вышло, что Клара – дочь Вайнера? Кем же была ее мать? Одной из несчастных, которых он мучил в подвале, но которая прожила чуть дольше остальных? И он позволил ей родить, потом отдал ребенка на воспитание, а сам продолжил свои преступные деяния.

Но тогда даже страшно представить, сколько лет эта компания безнаказанно издевалась над девушками, которые грезили о счастливой обеспеченной жизни в Гроштере.

– У вас очень выразительная мимика, Агата, – внезапно проговорил Норберг, о присутствии которого я совершенно забыла – настолько тихо он стоял около книжного шкафа. – Почему вы хмуритесь? Господин Икстон в шаге от раскрытия, пожалуй, самого громкого дела за многие годы не только в Гроштере, но и во всем Лейтоне. После этого слава о нем как о величайшем маге-дознавателе пройдет по всей стране. Не удивлюсь, если он получит награду из рук самого короля.

Меня покоробили едкие нотки, проскользнувшие в тоне Норберга, и я покачала головой.

– Вы думаете, ему есть до этого дело? – фыркнула я. – Сейчас Фарлей думает лишь о том, чтобы преступники не успели ускользнуть, но никак не о грядущей славе и почете.

Норбер вдруг посерьезнел. Наклонил голову, соглашаясь со мной.

– Вы абсолютно правы, – проговорил он. – Простите, если мои слова как-либо задели вас. Порой я бываю слишком язвительным, и не всегда мои шутки уместны.

– Бороться со своими недостатками надо, – буркнула я и сделала было шаг в сторону порога.

– Ну куда же вы? – мягко окликнул меня Норберг. – Фарлею сейчас не до вас. Ричарду, полагаю, тоже. Разве вы не желаете завершить то, ради чего мы сюда, собственно, и пришли?

– Вы о чем? – изумленно переспросила я, не сразу осознав, куда клонит виер Норберг.

– Ну как же. – Тот укоризненно покачал головой. – Мы так и не разгадали причину ссоры двух братьев. И не выяснили, что Вайнер искал в кабинете Грегора.

– А разве это теперь важно? – Я пожала плечами. – Главное, что Ребекка и Кларенс вот-вот окажутся под арестом. Не сомневаюсь, что Фарлей из них выжмет все и даже немного больше.

– А вас не удивляет, что отцом Клары оказался Вайнер, но Грегор об этом и не подозревал судя по завещанию? – полюбопытствовал Норберг.

– Да я этого завещания еще и в глаза-то не видела, – буркнула я. – Мы о нем знаем лишь со слов Клары.

– И-и? – выжидающе протянул Норберг.

– Вы думаете, что Вайнер искал в кабинете Грегора завещание? – Я высоко подняла брови. – Но зачем ему это? Такому мерзавцу, напротив, было выгодно, чтобы все состояние графа получила его родная дочь. Если он знал, что участь Грегора предрешена, а он знал, поскольку именно его знакомый отдал Рейчел зачарованный медальон, то зачем ему тогда отбирать завещание, по которому Клара получила бы столько денег?

Норберг смотрел на меня, улыбаясь. И это нервировало меня все сильнее и сильнее. Зуб даю, он-то уже раскусил эту историю. Легко быть великим сыщиком, когда без проблем читаешь чужие мысли.

– И вообще, если бы тут был Фарлей, он бы обязательно сказал, что мы строим пустые теории, не имея никаких доказательств, – хмуро сказала я. – Чрезвычайно глупое занятие, если нет фактов.

– Факты… – Норберг улыбнулся шире, как будто его чем-то позабавили мои слова. – Ну что же, вот вам факты Агата. Во-первых, Клара действительно дочь или Грегора, или Вайнера. Доказательство этого лежит на столе. Вы сами читали результаты магической экспертизы. Во-вторых, Грегор сомневался, его ли она дочь, иначе не изучал бы так подробно главу о способах определения отцовства в случае, если предполагаемые родители – близнецы.

– И его подозрения оказались верны, – буркнула я, почувствовав, как в голове зарождается смутная догадка.

– Конечно, никакой истории любви между матерью Клары и графом Грегором не было. – Норберг покачал головой. – Клара слишком романтична, что, в принципе, понятно в этом возрасте. И не умеет так связно лгать, как та же Ребекка. Поэтому ее история сшита настолько белыми нитками. Но из всего вышеизложенного следует один очевидный вывод.

И замолчал, доброжелательно глядя на меня.

Ух, как я ненавижу, когда так делают! Да ничего мне неочевидно! Это Фарлею может быть очевидно, он у нас гений-дознаватель. А я просто младший компаньон в детективном агентстве, которое, чую, вот-вот закроется из-за полного отсутствия клиентов.

Да и откуда им теперь появиться после того, как весь высший свет Гроштера был уверен в том, что я – наглая и подлая убийца, прикончившая графа чуть ли не у всех на глазах.

– Не разочаровывайте меня, Агата, – попросил Норберг. – Если и Грегор, и Вайнер думали, что Клара может быть их дочерью, то…

– То они оба спали с одной женщиной! – радостно провозгласила я, словно услышав, с каким ржавым скрипом провернулись в моей голове шестеренки.

– Умничка, – похвалил меня Норберг, и я немедленно возгордилась собой.

Нет, как у него все-таки это получается? Лишь одним тоном может заставить человека почувствовать себя как полным ничтожеством, так и выдающимся мыслителем!

– Ни Грегор, ни Вайнер не отличались особой любовью к путешествиям, – продолжил Норберг. – Значит, эту загадочную особу надлежит искать в их ближайшем окружении. Графиня Рейчел по вполне понятным причинам не подходит, хотя и спала с обеими братьями. Но есть еще одна особа, которые долгие годы провела под крышей дома графа Грегора. Конечно, сейчас она уже немолода, но и Кларе ведь около двадцати лет.

– Хель! – потрясенно выдохнула я. Тут же исправилась: – Ну, то есть, Ребекка Уитфорт. Но тогда получается, что Клара – ее дочь!

– Поэтому она и забрала ее сюда. – Норберг пожал плечами. – Знала, что со стороны Вайнера опасности не будет. Не такое уж он чудовище.

– А Лея? – спросила я. – Клара ведь сказала, что та тоже была дочерью Ребекки!

– Клара сказала, что Ребекка воспитывала Лею с ранних лет как родную дочь, – мягко исправил меня Норберг. – Полагаю, бедняжка была ее воспитанницей. Вдове с маленьким ребенком наивные провинциалки поверят куда охотнее. Но со временем девушка, видимо, стала своевольничать. Осознала, что происходит вокруг. И стала представлять опасность для своей так называемой матери. Вот она и отдала ее на потеху Вайнеру. Тем более в голове Ребекки созрел гениальный план, как никогда больше не нуждаться в деньгах. Все-таки возраст давал о себе знать. На склоне лет хочется спокойствия. И всегда существовала опасность, что когда-нибудь ее темные делишки вскроются. А провести остаток жизни на рудниках ей ой как не хотелось. Поэтому она задумала воистину гениальную аферу, в которой Кларе отводилась главная роль.

Норберг замолчал, как будто сказал все, что хотел. И от жадного нетерпения я стала грызть пальцы.